Павел Амнуэль - Дорога на Элинор

• Название: Дорога на Элинор
• Автор: Павел Амнуэль
• Жанр: Научная Фантастика

Элинор — таинственная планета, где происходит действие нового романа, написанного Песахом Амнуэлем… А может, не им? Может, не Амнуэль — автор романа, а Владимир Берман, главный герой этого произведения? Возможно ли, чтобы литературный герой претендовал на авторство? Но это еще только уголок тайны — вдруг оказывается, что автор «Вторжения в Элинор» не Амнуэль и не Берман, а некто, скрывающийся под фамилией Ресовцев. Человек, покончивший с собой в тот день, когда Берман обнаружил у себя диск с текстом не написанного им романа. Туго затягивается узел приключений и поисков. Куда ведет путь прозрения? В каком мире происходят приключения? В чем тайна Элинора? Автор (авторы?) романа приберегают разгадку до последней страницы…

---

— Чего вы добиваетесь? — закричал Терехов и тоже вскочил на ноги. — Не знал я вашего мужа, никогда у него не был!

Неожиданная мысль заставила Терехова замолчать. Он вспомнил. Почему он не вспомнил раньше? Невозможное вспомнить нельзя. Невозможное не проникает в память, обтекает сознание, погружается в глубину, чтобы там исчезнуть навсегда.

Он прошел к компьютеру, сел во вращающееся кресло, так ему было спокойнее, здесь он привык думать, а на диване ему нравилось заниматься совсем другими делами — читать книжку или целоваться; правда, целовался он на диване только с Аленой и было это очень давно, но все равно: не думалось ему на диване, никакие мысли в голову не приходили.

— Вам знаком мальчик, — начал Терехов, собирая в памяти мозаику, давно распавшуюся на не связанные друг с другом элементы, — лет двенадцати, худощавый… Нос чуть приплюснутый, на левой щеке родинка в форме капли, чуть ниже уха… Серые глаза, брови густые, темные, а волосы русые… Бежевая тенниска, коричневые брюки… Сейчас такие не носят, они были в моде лет тридцать назад, в середине семидесятых.

Синицына смотрела на Терехова, будто зачарованная принцесса на злого волшебника, читавшего ее мысли.

— Вы должны знать, — требовательно говорил Терехов. — Вы знаете!

— Я-то да, — сказала Жанна Романовна, — а откуда знаете вы?

— Давайте по порядку, — потребовал Терехов. — И сядьте, пожалуйста, в ногах нет правды, а вам она нужна, верно?

Жанна Романовна присела на краешек дивана — похоже было, что Терехов получил в разговоре инициативу, которую следовало развить.

— Вы хорошо описали Эдика, каким он был в детстве. Конечно, я его знала — то есть, не мальчика, естественно, мы познакомились значительно позже, но в семейном архиве есть много фотографий… Родинку на щеке, кстати, Эдик потом свел, остался небольшой шрам, почти незаметный. И рубашка… На одной фотографии Эдик в клетчатой тенниске, но фото не цветное, можно понять только, что рубашка светлая.

— Бежевая, — сказал Терехов и повторил для убедительности: — Бежевая в коричневую клеточку. Этот мальчик стоял на станции метро «Академическая», ждал, чтобы я взял дипломат. А где был ваш муж в тот день? Вы должны знать.

— Дома он был, где еще? — сказала Синицына. — Я звонила ему с работы несколько раз, Эдик злился, я ему мешала, но мне необходимо было слышать его голос, знать, что у него все нормально…

— Именно в тот день?

— Нет, каждый… Я не могла жить, чтобы хотя бы раз в час не услышать его голос. Он принимал это как факт, как данность, хотя и злился, конечно, если работал, сочинял…

— Странно, — сказал Терехов. — Вы не могли и часа без него прожить, а жили раздельно, хотя и называли себя мужем и женой.

— Это имеет отношение к делу о плагиате? — холодно спросила Синицына.

— Нет-нет, — поспешно согласился Терехов. — Но история с мальчиком удивительна.

— А был ли мальчик? Вы все придумали.

— Жанна Романовна, мы хотим докопаться до истины, верно? Давайте хотя бы доверять друг другу.

Мысль о том, чтобы доверять друг другу, видимо, в голову Синицыной не приходила. Подумав, она сказала с видимым сожалением:

— Хорошо. Все так запуталось… Давайте начнем сначала.

Глава девятая

Он рвался проводить гостью, тем более, что часы показывали половину второго, и отпускать женщину одну было не просто неприлично, но возмутительно, преступно и невозможно. Однако Жанна Романовна сказала коротко: «Спасибо, сама», и в ее словах заключалось столько властной энергии, что Терехов не нашелся с ответом, так и стоял посреди гостиной, пока Синицына собиралась — подкрашивала губы (зачем? ночью? по пути домой?), поправляла пряжку на поясе и искала что-то в сумочке.

Подойдя к двери, Жанна Романовна спросила:

— Ваши последние слова можно расценивать, как признание?

И ушла, не дождавшись ответа.

А ведь действительно, по сути, он, Владимир Эрнстович Терехов, будучи в здравом уме и твердой памяти, несколько минут назад признался в том, что отправил на тот свет Эдуарда Викторовича Ресовцева, не будучи с ним знаком и не имея никаких реальных мотивов.

Сначала они, сев друг против друга за обеденным столом, зафиксировали (фиксировал Терехов, а Синицына внимательно следила за тем, чтобы он записывал правильно) надежно установленные (то есть, признанные обоими за истинные) факты. К таковым с обоюдного согласия отнесли:

эпизод в метро номер 1 — похищение атташе-кейса с дисками;

эпизод в метро номер 2 — возвращение атташе-кейса с подмененными дисками мальчишкой лет двенадцати, похожим, как две капли воды, на юного Ресовцева;

эпизод номер 3 (по времени, однако, предшествовавший второму) — переданное Терехову по телефону требование выкупа (символического по сути) за похищенные диски;

эпизод номер 4 — хакерская атака на компьютер Терехова, в результате которой оказались потеряны все написанные им и сохраненные на «винчестере» тексты;

эпизод номер 5 — передача Тереховым для публикации чужого романа, выданного за собственный;

эпизод номер 6 — посещение Ресовцева человеком, похожим (как две капли воды) на Терехова, вечером накануне выхода книги из печати;

эпизод номер 7 — исчезновение с «винчестера» Ресовцева всех файлов, связанных с разработкой и окончательным текстом романа «Вторжение в Элинор»;

эпизод номер 8 — звонок Ресовцева Терехову с обвинением в плагиате, после чего Ресовцев покончил с собой.

Включение в список эпизодов за номерами 1–4 было признано компромиссом со стороны Синицыной, а эпизодов за номерами 6 и 7 — со стороны Терехова. Два эпизода — за номерами 5 и 8 — не вызвали возражений у обеих сторон, и потому только они могли считаться доказанными.

— После этого — не означает «вследствие этого», — заявил Терехов по поводу восьмого пункта.

— Мы так и написали — «после чего», — сухо сказала Жанна Романовна.

Когда согласованный текст был вычитан и перепечатан Тереховым на компьютере (Синицына в это время готовила яичницу из четырех яиц, потому что оба проголодались, ничего более существенного, чем яйца, в холодильнике не обнаружилось, а яиц оказалось всего пять, одно решено было оставить Терехову на завтрак), стороны сели друг перед другом за пластиковым кухонным столиком, впервые за последние часы посмотрели друг другу в глаза и неожиданно почувствовали, что совместная работа и оттачивание приемлемых формулировок создали странный эффект — независимо от их желания возникло взаимное притяжение: притяжение мыслей, взглядов и даже, как ни сопротивлялся этому Терехов, притяжение тел тоже возникло, а может, оно появилось прежде всего, он с удовольствием смотрел на свою гостью — мужским взглядом, оценивающим и оценившим, видел, как под натянутой материей топорщились упругие соски, а в глазах прыгали чертики желания, да, да, прыгали, и пусть эта женщина говорит, что ненавидит его, что он ей противен, потому что погубил ее мужа, но чертики в ее глазах все равно прыгали — даже если он выдавал желаемое за действительное.

Он положил свою ладонь поверх ее руки, когда она потянулась за хлебом, и Жанна Романовна руки не отдернула, даже не попыталась, а потом их пальцы случайно соприкоснулись, когда он передавал ей сахарницу, и еще пару раз возникало нечто неопределимое, без физических прикосновений, но чувственное и влекущее.

Между тем, разговор шел жесткий и совершенно не соответствовал возникавшей близости.

— Почему вы так поспешно отформатировали диск? — спросила Жанна Романовна. — Нужно было выяснить — или хотя бы попытаться это сделать, — с какого компьютера произведена хакерская атака.

— Это невозможно, — заявил Терехов. — То есть, мне было не по силам, Сергей ничего такого не предложил, диск, по его словам, был безнадежно испорчен… Послушайте, может, файлы с компьютера вашего мужа тоже исчезли из-за атаки?

— Чушь, — отрезала Синицына.

— Кому? — воскликнул Терехов. — Кому это было выгодно?

Жанна Романовна промолчала — по ее мнению (не нужны были уши, чтобы это услышать), выгодно все произошедшее было только и исключительно Терехову.

И тогда, отчаявшись найти хоть какую-то логику в цепи бессмысленных событий, Терехов воскликнул (Синицына уже встала из-за стола и искала что-то в косметичке):

— Если бы не этот проклятый роман, ваш муж был бы жив!

Жанна Романовна ничего не ответила и на это восклицание, она не смотрела в сторону Терехова, собиралась быстро, на предложение проводить ответила коротким «Спасибо, сама» и уже около двери сказала:

— Ваши последние слова можно расценивать, как признание?

Оставшись один, Терехов ходил по гостиной из угла в угол и повторял, сначала мысленно, а потом вслух, все громче и громче, так что и соседи, наверно, могли услышать, если не спали, конечно: