Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 2)

• Название: Виргинцы (книга 2)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Проза

---

— A вот насчет того, что она будто бы уже была когда-то замужем, меня, признаться, берут сомнения, — заметил он.

— Полно, Мартин! Дети, смотрите! Их высочества поднимаются!

Трагедия закончилась, и вдовствующая принцесса уже покидала ложу вместе с принцем Уэльским, хотя последний, будучи горячим поклонником фарса, с большим удовольствием посмотрел бы, вероятно, водевиль, нежели унылый шедевр трагической музы мистера Хоума.

Глава LX,

в которой описывается ужин, появляемся Макбет и заваривается каша

По окончании представления наши друзья отправились в карете на квартиру к мистеру Уорингтону, где их ждал заказанный виргинцами изысканный ужин. Мистеру Уорингтону очень хотелось угостить их на славу, и генерал с супругой охотно приняли приглашение двух молодых холостяков, радуясь, что смогут доставить им удовольствие. Собравшиеся за столом — генерал Ламберт и его супруга, их приехавший из колледжа сын, две их цветущие дочки и новый приятель Джорджа мистер Спенсер — адвокат из Темпла, с которым он свел знакомство в кофейне, — весело отдали должное угощению. Установить с полной достоверностью, как расположились они за столом, я не смог, однако известно, что мисс Тео каким-то образом оказалась рядом с блюдом цыплят и мистером Джорджем Уорингтоном, в то время как мистер Гарри делил свое внимание между мисс Этти и свиным окороком. А так как миссис Ламберт должна была помещаться по правую руку от Джорджа, нам остается рассадить только троих: генерала, его сына и молодого юриста из Темпла.

Мистер Спенсер был на представлении в другом театре — в том самом, где он в свое время ввел Джорджа в мир театральных кулис. Разговор снова вернулся к только что увиденной пьесе, и часть присутствующих выразила свое восхищение.

— И прошу вас, мистер Спенсер, не слушайте, что говорят наши мужчины, не верьте ни одному их слову, — воскликнула миссис Ламберт. — Это восхитительная пьеса, а мой муж и мистер Джордж вели себя несносно.

— Мы и вправду смеялись невпопад — больше там, где положено было плакать, — признался генерал.

— Вы вели себя так, что в соседних ложах все оборачивались на нас и шипели: "Тише!" А из задних рядов партера кричали: "Эй, вы там, в ложе, уймитесь!" Даже не упомню, чтобы вы когда-нибудь еще вели себя так дурно, мистер Ламберт, я просто со стыда сгорела!

— Маменька думала, что мы смотрим трагедию, а мы думали, что нас хотят позабавить, — сказал генерал. — По-моему, мы с Джорджем вели себя превосходно, — что ты скажешь, Тео?

— Может быть, в тех случаях, когда я на вас не глядела, папенька! отвечала Тео.

На что генерал сказал:

— Видали вы такую дерзкую плутовку?

— Я же ни слова не говорила, пока вы сами не спросили, сэр, — скромно опустив глаза, возразила Тео. — Правду сказать, пьеса очень меня растрогала, особенно игра миссис Уоффингтон в сочетании с ее красотой. Как не пожалеть бедную мать, которая обрела свое дитя и тут же снова его потеряла? Но если мне не следовало ее жалеть, я прошу прощенья, папенька, — с улыбкой прибавила девушка.

— Видишь, Тео, дело просто в том, что женщины не так умны, как мужчины! — воскликнула Этти, лукаво покосившись на Гарри. — В следующий раз, когда мы пойдем в театр, пожалуйста, братец Джек, ущипни нас, когда нам положено будет плакать, или толкни локтем, когда положено будет смеяться.

— А мне так очень хотелось поглядеть на поединок, — сказал генерал. Хотелось, чтобы они подрались — этот малый Норвал и великан-норвежец, — вот была бы потеха! И ты, Джек, должен подать эту мысль мистеру Ричу, антрепренеру, — напиши-ка ему в театр!

— Этой пары я не видел, а вот бой Слэка и Броутона в "Мэрибон-Гарденс" видел, — с полной серьезностью проговорил Гарри и был очень удивлен, когда все рассмеялись. "Должно быть, я сказал что-то остроумное", — подумал он и добавил: — Совсем не нужно быть великаном, чтобы уложить на месте этого малыша в красных сапогах. Я, во всяком случае, мог бы в два счета перебросить его через плечо.

— Мистер Гаррик ростом невелик, но порой кажется великаном, — сказал мистер Спенсер. — Как величествен он был в Макбете, мистер Уорингтон! Как ужасна была эта сцена с кинжалом! А вы посмотрели бы на нашего хозяина, на мистера Уорингтона, когда я представлял его за кулисами мистеру Гаррику и миссис Причард, и наша леди Макбет оказала ему честь, взяв понюшку табака из его табакерки.

— И что же, супруга тана Кавдорского изволила чихнуть? — почтительно осведомился генерал.

— Она поблагодарила мистера Уорингтона таким глухим, загробным голосом, что он попятился и, должно быть, рассыпал табак из табакерки, потому что тут уж сам Макбет чихнул три раза подряд.

— Макбет, Макбет, Макбет! — восклицает генерал.

— А наш великий философ мистер Джонсон, стоявший рядом, сказал: "Осторожнее, Дэви, смотри, как бы тебе своим чиханьем не разбудить Дункана!" А Дункан, кстати сказать, разговаривал в это время с тремя ведьмами, сидевшими у стены.

— Как я вам завидую! Я бы отдала все на свете за тс, чтобы побывать за кулисами! — вскричала Тео.

— Чтобы вдыхать копоть оплывающих сальных свечей и видеть все эти болтающиеся канаты, сусальное золото, мишуру и раскрашенных старух, так, Тео? Нет, вблизи на это лучше не смотреть, — сказал скептически настроенный хозяин дома, меланхолично опрокидывая стакан рейнвейна. — Вы рассердились на вашего папеньку и на меня?

— Нет, Джордж, — отвечала девушка.

— Нет? А я вижу, что да! Вы рассердились на нас за то, что мы смеялись, когда вам хотелось плакать. Если мне позволено говорить не только за себя, но и за вас, сэр, — сказал Джордж, отвешивая легкий поклон в сторону генерала Ламберта, — то мы с вами, мне кажется, не были склонны проливать слезы, как это делали дамы, потому что смотрели эту пьесу как бы из-за кулис и, получше приглядевшись к юному герою, увидели, сколько в нем пустословия и мишуры, и не могли не заметить, сколько белил пошло на трагически бледное лицо его маменьки и как ее горе было бы неубедительно без носового платка. Ну, признайтесь, Тео, что вы сочли меня в эти минуты очень бесчувственным?

— Если вы без моей помощи сделали это открытие, сэр, какой смысл мне признаваться? — говорит Тео.

— Предположим, я бы умер, — продолжает Джордж, — и вы бы увидели, как скорбит Гарри! Вы бы стали свидетелями настоящего, подлинного горя, порожденного истинной любовью, и были бы опечалены тоже. Но разве просто вид гробовщика в черном сюртуке и с траурным крепом на рукаве заставил бы вас разрыдаться?

— Ну, конечно же, я бы очень опечалилась, сэр! — восклицает миссис Ламберт. — И мои дочери, ручаюсь, опечалились бы тоже.

— Может быть, мы бы даже надели траур, мистер Уорингтон, — говорит Тео.

— Вот как! — восклицает Джордж, и оба они, и он и Тео, одновременно краснеют — потому, думается мне, что видят устремленный на них ясный взгляд юной Этти.

— Старые писатели плохо разбирались в том, что трогает чувствительное сердце, — замечает мистер Спенсер, один из первейших умников Темпла.

— А что вы скажете о Софокле и Антигоне? — задает вопрос мистер Джон Ламберт.

— Поверьте, у нас и не вспоминают о нем, пока какой-нибудь джентльмен из Оксфорда не напомнит! Я не намерен был забираться в такую даль, достаточно взять хотя бы Шекспира, которому, как вы все согласитесь, по части изящного и чувствительного далеко до современных авторов. Да разве его героини могут потягаться с Белвидерой, или Монимией, или с Джейн Шор? А в каком из женских характеров его комедий можете вы обнаружить изящество Конгрива? — И он широким жестом протянул свою табакерку сначала вправо, а потом влево.

— Сдается мне, что мистер Спенсер сам пробовал свои силы на литературном поприще, — заметил кто-то.

— Многие джентльмены занимаются этим от нечего делать. Признаюсь, моя пьеса была даже у мистера Гаррика, но он возвратил мне ее.

— Не скрою, что и у меня в одном из ящиков стола лежат четыре акта незаконченной пьесы, — сказал Джордж.

— И могу поручиться, что они ничем не хуже сочинений других авторов, шепнул Гарри на ухо своему соседу.

— И что же это у вас, трагедия или комедия? — спросила миссис Ламберт.

— Разумеется, трагедия, притом с несколькими ужасными убийствами! отвечал Джордж.

— Давайте разыграем ее, а зрители пусть приготовят носовые платки! Я, впрочем, больше всего люблю, когда на сцене показывают тиранов, — сказал генерал.

— Трагедия, подумать только! Ступай и сейчас же принеси ее сюда, Гамбо! — приказала миссис Ламберт негру.

Гамбо отвесил низкий поклон и сказал:

— Трагедию? Слушаюсь, сударыня.

— Она в большом бауле из свиной кожи, Гамбо, — без тени улыбки пояснил Джордж.

Гамбо снова отвесил поклон и отвечал столь же серьезно:

— Слушаюсь, хозяин.