Георг Эберс - Уарда

• Название: Уарда
• Автор: Георг Эберс
• Жанр: Историческая проза

Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это по адресу: http://www.fictionbook.org/forum/viewtopic.php?p=12427#12427

---

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Солнце стояло в зените. Лучи его не могли проникнуть в узкие и тенистые улочки жилых кварталов, но зато буквально заливали зноем широкую мощеную дорогу, которая вела ко дворцу фараона. Обычно в этот час она бывала пустынна.

Но сегодня ее заполнили пешеходы и колесницы, всадники и паланкины.

Нагие негры время от времени поливали дорогу водой из кожаных мешков, однако пыль на ней лежала таким толстым слоем, что, несмотря на поливку, она, словно сухой и раскаленный туман, окутывала все кругом. Люди спешили сюда не только из города, но и из гавани, куда обычно входили лодки жителей некрополя.

Во дворце фараона царило необычайное оживление. Распространившиеся с молниеносной быстротой слухи вызвали одинаковые опасения и надежды как в хижинах бедняков, так и во дворцах знати.

Ранним утром три верховых гонца из лагеря фараона сошли с коней, тяжело нагруженных мешками с письмами, у дворца везира. [80]

Подобно тому, как крестьяне, измученные долгой засухой, смотрят на грозовые тучи, обещающие пролить на их поля освежающий дождь, но способные также метнуть молнию, грозящую пожаром, или побить посевы градом, с надеждой и страхом ждали жители города редких и нерегулярных известий из далеких краев, где шла война. Во всем огромном городе едва ли удалось бы сыскать хоть один дом, откуда не ушел бы на северо-восток в войска фараона отец, сын или просто близкий человек.

Чаще всего гонцы приносили слезы, а не радость. Свитки папируса, доставленные ими, гораздо больше рассказывали о ранах и смерти, чем об успехах, подарках фараона и захваченной добыче. Но все же вестей ждали нетерпеливо и встречали их с восторгом.

Все, от мала до велика, устремлялись в день прибытия гонцов ко дворцу везира и теснились вокруг писцов, раздававших письма и громко читавших предназначенные для общего сведения известия, а также списки убитых и пропавших без вести.

Ничто так не гнетет человека, как неизвестность, и обычно он с большим нетерпением ожидает плохих вестей, чем хороших. К тому же вестники несчастья скачут быстрее, чем вестники добра.

Везир Ани жил в пристройке около дворца фараона. Приемные галереи, окаймлявшие необозримо широкий двор, состояли из множества помещений, открытых со стороны двора.

В этих галереях размещалась целая армия писцов и их начальников. В глубине двора возвышалась постройка, напоминавшая веранду, крыша которой покоилась на колоннах. Здесь Ани обычно творил суд и расправу, принимал чиновников, гонцов и просителей.

Вот и сегодня восседал он там на виду у всех на троне, украшенном драгоценными камнями. Окруженный многочисленной свитой, он окидывал взором толпу собравшегося народа. Стражи, вооруженные длинными палками, впускали людей группами во двор Высоких Ворот [81], а потом провожали их к выходу.

Взору везира представлялось невеселое зрелище. Из каждой группы людей, толпившихся вокруг писца, доносились возгласы горя и скорби. Лишь немногие могли похвастаться богатой добычей, захваченной их родными.

Казалось, незримая сеть, сотканная из скорби и слез, опутывала большинство собравшихся здесь людей.

Сраженные горем мужчины посыпали себе головы пылью; женщины терзали свои одежды и, размахивая покрывалами, оглашали воздух жалобными воплями:

«О мой бедный муж!» – «О мой отец!» – «О мой брат!»

Родители, получившие известие о смерти сына, с плачем падали друг другу в объятия. Старики в отчаянии рвали на себе волосы. Молодые женщины били себя кулаками по лицу и груди или бросались к писцам, чтобы своими глазами увидать в списке имена любимых, навеки вырванных из их объятий.

Там, где жалобы звучали всего громче, вертелся маленький человечек, который неустанно сновал от группы к группе. Это был Нему – карлик Катути.

Вот он остановился перед плачущей женщиной из зажиточного сословия, потерявшей мужа в последнем сражении.

– Ты умеешь читать? – спросил он. – Там наверху, на архитраве, начертано имя Рамсеса со всеми его титулами. «Дарующий жизнь» – именует он себя. Ну, да! Он хочет сказать этим, что умеет творить новое! Ну, конечно, вдов он умеет делать, когда посылает мужчин на смерть.

И прежде чем удивленная женщина успела ему ответить, он уже подошел к убитому горем старику и, теребя его за одежду, сказал:

– Во всех Фивах никто не видел более цветущих юношей, чем твои погибшие сыновья. Мори своего младшего голодом или изувечь его побоями, иначе и его потащат в Сирию. Ведь Рамсесу нужно много свежего египетского мяса для сирийских коршунов!

Старик, который до того со смиренной покорностью сносил обрушившееся на него горе, яростно сжал кулаки, а карлик, указывая на везира, сказал:

– Если бы он держал в своих руках скипетр, было бы меньше сирот и нищих на берегах Нила. Сегодня священные воды еще пресны, но скоро они станут солеными от тех слез, что льются на его берегах.

Казалось, везир тоже слыхал эти слова: он вдруг встал с трона и высоко воздел руки к небу, словно и его сразило горе.

Многие заметили этот его жест, и огромный двор огласился воплями отчаяния. Но это продлилось всего несколько минут, так как стражники уже очистили двор от людей, чтобы дать место другим, ожидавшим у ворот.

Пока вошедшие толпились вокруг писцов, Ани, окруженный свитой, снова спокойно и с достоинством уселся на троне, готовый принять просителей.

Ани было лет пятьдесят. Он приходился двоюродным братом фараону Рамсесу.

Рамсес I, дед царствующего фараона, свергнув законную династию, силой завладел царским скипетром. Родом он был из семитской семьи, оставшейся в Египте после изгнания гиксосов [82] и прославившийся при Тутмосе и Аменхотепе своими военными подвигами. После его смерти скипетр перешел по наследству к его сыну Сети, который, чтобы узаконить свое право на престол, женился на внучке Аменхотепа III – Туа. Она подарила ему сына, названного по имени деда Рамсесом. Этот наследный принц, чья мать была родом из законного царского дома, мог уже с полным правом претендовать на престол, ибо в Египте знатные семьи и даже фараоны вели свой род не только по мужской, но и по женской линии.

Сети провозгласил Рамсеса своим соправителем [83], чтобы тем самым устранить всякие сомнения в законности его права на престол. Юного племянника своей супруги Туа, будущего везира Ани, который был всего на два года моложе Рамсеса, он отдал на воспитание в Дом Сети и обращался с ним, как с родным сыном, в то время как все прочие члены свергнутой династии были лишены состояния или убиты.

Ани стал верным слугой Сети и его сына. Воинственный и великодушный Рамсес доверял ему, как родному брату, хотя отлично знал, что у него в жилах меньше чистой царской крови, чем у его двоюродного брата Ани. Считалось, что династия египетских фараонов происходит от бога солнца Ра, и фараон Рамсес мог гордиться столь высоким происхождением лишь по материнской линии, в то время как Ани принадлежал к царскому роду и со стороны отца и со стороны матери.

Однако Рамсес восседал на троне, крепко держа в руках скипетр, а его тринадцать юных сыновей на веки вечные обеспечивали его роду владычество над Египтом.

Когда после смерти отца, прославившегося своими военными подвигами, Рамсес отправился на север в поисках боевой славы, он назначил Ани, бывшего в то время правителем провинции Куш [84], своим везиром.

Нередко люди пылкого нрава переоценивают людей спокойных и выдержанных. Они не могут представить себя на их месте, не могут понять истоков их положительных качеств. Именно это и произошло с воинственным, пылким Рамсесом, когда выдержанный и бесстрастный Ани заставил его проникнуться к себе глубоким уважением.

Ани казался человеком, совершенно лишенным честолюбия и предприимчивости. Предложенный ему высокий пост он принял с величайшей неохотой. Кроме того, Рамсес не считал Ани опасным противником, так как тот, потеряв жену и ребенка, не имел наследников.

Он был немного выше среднего роста, с необычайно правильным, даже красивым, но вместе с тем невыразительным и малоподвижным лицом. Его светло-серые глаза и тонкие губы ничем не выдавали особенностей его натуры. Напротив, лицо его неизменно освещала кроткая улыбка; она бывала слабее или явственнее, имела множество оттенков, но ничто не могло полностью стереть ее с лица этого человека.

С ласковой приветливостью выслушал он жалобу одного землевладельца, у которого угнали скот для армии фараона, и заверил его, что поручит расследовать это дело. Ограбленный удалился с надеждой, но, когда сидевший у ног везира писец спросил, кому поручить выяснить, чем вызвано чрезмерное усердие чиновников, Ани сказал:

– Каждый должен нести тяготы войны – пусть все остается как есть.

Номарх Суана, расположенного на самом юге страны, требовал средств на постройку новых, жизненно необходимых для нома [85] дамб. Везир участливо и даже как будто с волнением выслушал его, а потом стал уверять номарха, что война поглощает все государственные средства, что касса пуста, но он готов пожертвовать часть своих собственных доходов – как они ни ничтожны, – чтобы уберечь от опасности пашни своего верного нома Суана, жителям которого он просит передать лучшие пожелания.