Сьюзен Робинсон - Нежеланная невеста

• Название: Нежеланная невеста
• Автор: Сьюзен Робинсон
• Жанр: Исторические любовные романы

---

После этого Темпл ничего не помнил, пока снова не проснулся, весь в жару и страдая от такой боли, что закричал. Но у врачей не осталось лекарств, и ему ничем не могли облегчить мучения. До тех пор пока к нему не пришел доктор Пибоди и не принес фотографии своих дочерей. Он отвлекал Темпла и лежащих рядом раненых историями о своих девочках. Затем прибыли новые эшелоны, и доктор ушел, забыв о фотографиях. Следующие девять дней жизни Темпла прошли в бреду и нечеловеческой боли, но хуже всего было слышать, как кричат другие мужчины. Он выжил, заставив себя думать о фотопортретах трех мисс Пибоди и вспоминая рассказы доктора. Самая младшая любила кататься верхом и чуть было не сломала шею, когда упала с лошади. Другая отличалась острым умом и хотела спасти всех бездомных и больных животных в королевстве.

И, наконец, была еще одна, чье присутствие приносило мир, спокойствие и нежность всем, кому посчастливилось оказаться в ее компании. Когда боль становилась невыносимой, Темпл сжимал ее фотопортрет в руках и заглядывал ей в глаза, воображая, что она рядом и ее присутствие похоже на прохладный синий шелк. В бреду он плыл в пространстве, а она сидела за пианино, играя для него волшебную музыку. Как только он погружался в эти видения, они превращались в сны, и, если ему везло, он засыпал.

Темпл поставил рамку с фотопортретами на стол перед собой и внимательно посмотрел на девушек. У двоих были темные волосы. Из них одна, еще совсем юная, звалась Мэри-Клер. Другая — Меделин была старше, но значительно ниже — настолько, что в своей юбке колоколом выглядела почти квадратной. Темпл послал этому изображению мимолетную улыбку и перевел глаза на третий портрет — девушки по имени Мелисанда. Это был ангел. Он вспомнил, как доктор Пибоди описывал ее золотистые волосы, розово-белую кожу, о которой доктор говорил, что подобное можно найти только на портретах Гейнсборо.

Темпл вернулся домой все еще слабым и страдающим скорее от воспоминаний о войне, нежели от ран. Его близкие никогда не любили его сильную натуру, и, без сомнения, обрадовались, когда он поступил в кавалерию. После смерти их отца все надежды матери возлагались на старшего сына, Роберта. У нее почти не оставалось времени на необузданного младшего сына, который вел скандальную жизнь в обществе высокородных аристократов. Затем — Роберт позволил себе погибнуть, черт его побери.

И вот Темпл здесь, загнанный в ловушку необходимостью жениться, зная, каким адом может обернуться семья и не желая связывать себя путами светского брака. Вот почему он вспомнил о Мелисанде. Она казалась решением всех его проблем. С Мелисандой, которую в ее семье называли не иначе как Мэй, он избежит лишенной любви пустыни, что была у его родителей. Он проведет жизнь со спокойным ангелом вдали от войн, крови и боли. Фидкин не прав. Он не станет волочиться за леди Альбертой, когда женится. По крайней мере первое время. Оставалась еще надежда, что слишком много спокойствия покажется ему скучным. Если так, что ж, он посмотрит, как можно выйти из положения. Мужчина быстро учится осмотрительности. Без сомнения, его ангелоподобная Мелисанда поймет это.

Шелли и Вордсворту понравилась бы деревня Эксбридж к востоку от Лондона. Ее окружали покрытые лесом холмы и ручьи, пробивающие себе путь в тенистые долины. Помимо оживленного рынка и центральной улицы с магазинами, в Эксбридже был врач — на тот случай, когда кому-нибудь становилось плохо от купленных на рынке продуктов или кто-то ломал ногу, лазая по деревьям.

Овдовевший доктор жил на краю деревни в скромном домике, называемом Иви-Парк, со своими тремя дочерьми, кухаркой, кучером и служанкой. Он был в Крыму и выжил — замечательный факт даже для врача. А сейчас он выдавал замуж последнюю из дочерей — так по крайней мере говорили местные жители. Разумеется, они не брали в расчет старшую, мисс Мэй, которую деревенские сплетницы, да и сам доктор, уже давным-давно записали в безнадежные старые девы.

Ее отец потерял всякую надежду, когда Мэй в возрасте восемнадцати лет не смогла привлечь внимание ни одного приличного мужчины среди его многочисленных знакомых в медицинских кругах или среди бесконечных родственников ее покойной матери. Эксбриджские сплетницы могли бы заранее предсказать подобный провал, если бы их спросили.

Невысокая женщина в старомодном домашнем платье заплатила пару шиллингов эксбриджскому старьевщику на Хай-стриг и, игнорируя его уговоры купить что-нибудь еще, поднесла к свету небольшую бутылочку. Ее привлек необычный цвет, который, казалось, появлялся и исчезал в глубинах стекла. В глубоком мягком свете закатного солнца ей почудились темная зелень леса и яркая синева неба. Эти цвета всегда привлекали ее.

Мэй коснулась серебряных полосок. Она так увлеклась своей покупкой, что не ответила на приветствия нескольких знакомых. Мэй откупорила бутылочку и уже хотела снова закрыть ее, когда увидела что-то внутри. С помощью шпильки она вытащила свернутый лоскуток кожи. Развернув его, Мэй прочитала послание в старинном стиле:

«Будь собой, и твое желание исполнится. Не лети мотыльком на огонь».

— Странно, — прошептала Мэй. Она еще раз внимательно осмотрела лоскуток и pешилa, что в бутылочку его засунул какой-нибудь ребенок. «…мотыльком на огонь». — Мэй вздернула брови. «Что за совет? Возможно, предупреждение против глупых поступков. Отец определенно не хочет, чтобы я отправлялась с ним в Индию. Интересное совпадение». — Она секунду обдумывала предстоящее путешествие отца, затем снова посмотрела на бутылочку.

Если бы Мэй могла пожелать все чего угодно, то попросила бы денег, чтобы заботиться, кормить и лечить всех своих питомцев. Для этого потребуется довольно приличная сумма.

Вздохнув, Мэй положила бутылочку в карман платья.

— Глупо желать то, чего провидение решило тебе не давать.

Она собралась было продолжить свой путь, когда к ней подскочил один из деревенских ребятишек и что-то возбужденно закричал. Мэй подхватила низ юбки и кинулась за мальчишкой, который бежал вприпрыжку впереди нее, дико размахивая руками и умоляя ее поторопиться.

Вот здесь и крылась причина того, почему мисс Мэй еще не была замужем. Как не раз говорили местные сплетницы, привычка к неприличной поспешности, полное равнодушие к внешности и никаких понятий о приличиях у девушки, которая могла себе позволить бежать по улицам без сопровождающего.

На подобные замечания Мэй Пибоди отвечала обычно: «Глупость и чепуха!»

Это она сказала бы и сейчас, если бы дала себе труд остановиться. Но она торопилась и задержалась лишь у кузницы, чтобы вызвать Малыша Тома. Тот вышел на улицу, вытер руки о передник и заторопился вслед за Мэй.

Мэй была уже в конце Хай-стриг. Здесь она резко свернула и вошла в старый трактир, откуда доносился визг собаки. Пробежав мимо мальчика, она проскочила через кухню на задний двор. Здесь Мэй увидела трактирщика, мистера Бланта, лупцевавшего хлыстом далматского дога. Увидев, что Бланг снова поднял хлыст, Мэй кинулась к нему. Она схватила за конец кнутовища и с силой дернула. Хлыст вылетел из рук Бланта, а он сам покачнулся. Блант был невысок, но крепко сложен, поэтому удержался на ногах и повернулся к Мэй.

— Ты! Я же сказал тебе держаться подальше от моего трактира, мисс. Клянусь, я вызову полицию.

Блант попытался выхватить у нее хлыст, но Мэй, наступив одной ногой на кнутовище, переломила его пополам. Вопли Бланта по громкости не уступали скулежу бедной собаки. Мэй не обратила на него внимания и наклонилась над животным. Блант протянул руку к Мэй, но подоспевший Малыш Том схватил трактирщика за шею и поднял над землей. Так и висел Блант в воздухе, отчаянно болтая ногами.

Мэй не обращала на него внимания. Белая шерсть собаки была покрыта темными пятнами крови. Это был молодой кобелек, и он мог вырасти очень сильным, если его кормить как следует. Она осторожно ощупала худое тельце, а он лежал неподвижно и скулил. За ее спиной Блант хрюкал, как больная свинья.

Мэй сняла накидку, расстелила на земле и уложила на нее собаку. Обернув пса материей, она подняла его на руки. Животное так ослабло, что у него не осталось сил, чтобы сопротивляться. Баюкая его на руках, Мэй повернулась к трактирщику. Его лицо стало багровым, но Малыш Том равнодушно смотрел на свою жертву.

Мэй оглядела Бланта. Она выглядела спокойной, однако легкая дрожь в голосе выдавала бурлившие в ней чувства.

— Всего лишь два дня назад я предупреждала тебя не быть жестоким с животными, Блант, а ты ничуть не изменился. Поставь его, Том, чтобы он мог говорить.

Ногам Бланта разрешили коснуться земли. Трактирщик всхлипнул, закашлялся и разразился потоком ругательств. Рука Малыша Тома снова обхватила его шею, и он опять взмыл в воздух, где и повисел несколько секунд. Затем был опущен на землю. На этот раз Блант приземлился на колени, но уже не ругался.