Дениз Робинс - Пир окончен

• Название: Пир окончен
• Автор: Дениз Робинс
• Жанр: Короткие любовные романы

В этом романе, продолжающем серию книг «Дамское счастье», перед глазами читателей предстанет мир лондонской богемы, людей высокого искусства, художников, их поклонников и поклонниц. Главная героиня пытается искать свое счастье в обыденном спокойном и благоустроенном браке, но с ужасом отдает себе отчет, что сердце ее принадлежит другому.

---

Это письмо показалось Колдеру очень тупым и довольно злобным. Конечно же, Маргарет добилась желаемого. Письмо пришло к Вероне сразу же после того, как она выписалась из больницы после операции. В ее тяжелом состоянии и мрачном состоянии духа вряд ли нужны были новости подобного плана. Казалось, это дошло до самого ее сердца – и сломало ту философию, которую Верона уже выработала, и жить с которой ей было проще. Она все рассказала об этом Стефану Колдеру.

– Мне ни к чему об этом беспокоиться, – сказала она и ухмыльнулась, – но мне обидно, что Стефан ведет такую жизнь. Я думаю, что эта женщина преследовала его. Он чертовски привлекателен.

Это было все, что она сказала. Затем она развернула письмо Маргарет и добавила:

– Я не удивлена, что Маргарет выходит замуж за парня, который моложе ее. Она любит командовать людьми. Я рада, что она нашла счастье. Я знаю, что она была в отчаянии, когда я покинула Лондон. Она тоже была влюблена в Стефана.

Полковник Колдер тихо воскликнул:

– О, чертов Стефан!

Он почувствовал яростную антипатию к молодому художнику, которого он не знал и не хотел бы с ним знаться. А что если все эти желания и страсти прекратятся, прекратятся смертью бедной маленькой Вероны. Она выглядела очень плохо, когда они сидели возле нее с Форбсом.

Полковник Колдер не мог не думать о Вероне и за Рождественским ужином, который он разделил с несчастным Форбсом. Колдер удивительно сильно привязался к этой молодой несчастной семье. И, стоя возле умирающей Вероны, он все время думал о своей Лоре. Неужели и это бедное милое дитя уйдет вслед за ней и растворится в страшной тишине, назад из которой никто не возвращается.

Форбс впервые за время службы не встретился в этот торжественный день со своими друзьями. Друзья все поняли правильно и от души сочувствовали майору. Супруги Кинтелы взяли его под свою опеку. Брауни играла роль матери, суетилась вокруг него. Новость о плохом состоянии Вероны омрачила души всех, кто знал ее. Ничего нельзя было сделать, кроме как успокаивать несчастного мужа, пытаться облегчить его страдания.

Был момент, когда Форбсу казалось, что все уже кончено. И вызови он сейчас мать Вероны, она уже не застанет дочь живой. Верона была в полу сознании и совсем затихшей. Медицина сделала все, что могла: переливание крови, кислородная подушка. Но ничего не помогало.

Форбс был в полном отчаянии, и ему предложили уйти. Верона, если к ней вернется сознание, не должна видеть его обезумевшее от несчастья лицо. Стефан Колдер остался.

Даже, когда он потерял женщину, которую любил, он не чувствовал себя таким взволнованным, как сейчас, в этой маленькой больничной палате. Ставни были закрыты и защищали комнату от безжалостно ярких солнечных лучей. В тусклом свете лицо Вероны казалось серым. Ее глаза глубоко впали. Она уже не принимала со вчерашнего дня никакого питания и даже воду.

Пульс едва прослушивался.

Стефан Колдер держал руку Вероны в своих сильных и теплых руках, его взволнованные глаза смотрели из-за роговой оправы.

Недавно он проконсультировался с двумя самыми толковыми врачами больницы. Они были уверены, что больше ничего нельзя сделать. Вопрос был только в том, когда именно остановится ее сердце.

Вдруг Верона открыла глаза. Она что-то прошептала. Колдер нагнулся над ней.

– Да, что случилось, дорогая?

Потрескавшиеся губы с болезненно голубоватым оттенком прошептали имя: «Стефан».

Колдер благодарил Бога за то, что рядом не было Форбса. Затем он взял инициативу в свои руки. Он приподнял каштановую голову Вероны и очень осторожно дотронулся губами до ее лба. Он заговорил так, как будто бы говорил с Лорой, своей единственной любимой женщиной. Колдер сказал:

– Да, моя дорогая… моя дорогая… Я здесь. Ты слышишь меня, Верона? Это Стефан говорит с тобой. Я здесь.

В ее глазах не было никакой жизни. Ее дыхание стало тяжелым, прерывистым, как будто что-то мешало ей дышать.

– Стефан, я хочу тебя видеть, – вновь сказала она.

Колдер еще ближе прижался к Вероне.

– Я здесь, моя дорогая Верона. Я здесь. Тебе нужно отдохнуть. Попробуй уснуть. О, моя дорогая, попробуй. Не отчаивайся Держись! Пожалуйста, мое дорогое дитя, держись.

Колдеру показалось, что его слова дошли до ее сознания.

Верона сделала длинный вдох. Она расслабилась в его руках.

– О, Стефан, дорогой. Я так хотела тебя видеть.

Сострадание Колдера вызвало ответную реакцию. Верона отозвалась на его сочувствие к ней. С бесконечным желанием спасти ее, помочь ей, вырвать ее из самих челюстей смерти, он продолжал делать то, что наметил. Но это было очень сложно.

– Я тоже хотел увидеть тебя, моя дорогая, – сказал Стефан над самым ухом Вероны, молясь про себя о том, чтобы сейчас никто не вошел в комнату, а то они могут не правильно понять действия старого офицера-медика.

Слова Колдера, казалось, дошли до сознания Вероны и успокоили ее. Жалкое тонкое тело стало совершенно влажным. Полковник положил ее голову на подушку и увидел, как на ее щеках появляется оттенок цвета. Даже ее губы неожиданно стали набирать красноту. И она улыбнулась. Это была душераздирающая улыбка, которую Стефан Колдер никогда не забудет. Верона сделала еще один глубокий вдох и прошептала:

– О, дорогой, дорогой Стефан, останься со мной.

– Я останусь, – сказал Колдер. – Поспи.

Обещай мне, что ты заснешь. Спи… Спи, Верона…

Колдер все повторял и повторял эти слова, успокаивал Верону, гладил ее волосы. Ее пальцы слабо обхватили его руку. Она опять заговорила.

– Как… чудесно – прошептала Верона. Больше она ничего не сказала. Закрыла глаза. Стефан смотрел на ее веки в голубых прожилках вен, на черные шелковистые ресницы, покоившиеся на впалых щеках. Им овладел внезапный страх, и он решил проверить ее пульс. И вдруг его сердце забилось от огромного облегчения. Пульс стал сильнее, определенно сильнее, чем минуту назад. Верона уснула. Бедное, несчастное дитя, подумал полковник. Его обман удался. Она приняла его за того, другого Стефана. Верона спала, держась за его руку. Тогда Стефан Колдер понял, что она будет жить.

Открылась дверь, в комнату вошла сиделка.

Колдер знаком руки подозвал ее поближе. Сиделка посмотрела на Верону и тоже приложила пальцы к ее тонкому запястью. И вдруг удивленно и вместе с тем радостно прошептала:

– Ей лучше. А, полковник, какое чудо… ей лучше…

В ту ночь Форбс Джеффертон тоже поверил, что Верона будет жить. Однако, она все еще была в критическом состоянии и только спустя неделю Форбс окончательно уверился в том, что Верона не покинет его навсегда.

Весь Фэйд был взбудоражен этой новостью. Все поздравляли майора Джеффертона. Подробностей, судя по всему, никто не знал, но все говорили только о том, что маленькая миссис Джеффертон выкарабкалась из кризиса. Как считала одна из дам, супруга генерала Борна, Бог услышал их молитвы. Кэтрин Борн, женщина глубоко религиозная, все тревожные дни Рождества, когда жизнь ее юной подруги Вероны висела на волоске, проводила в церкви – брала своих друзей молиться вместе с ней. Все радовались доброму известию. К концу рождественских каникул Форбс снова приступил к выполнению своих обязанностей по службе. Он чувствовал большой подъем, с него спало то ужасное напряжение и тревога, которые изводили его с той самой ночи, когда Верона попала в больницу. Но во всем Фэйде только двое знали всю правду об этом кризисе, когда душа Вероны находилась между жизнью и смертью. Стефан Колдер молчал до тех пор, пока Верона сама не завела разговор на эту тему.

Это произошло десять дней спустя. После того, как кризис был преодолен, состояние больной быстро улучшалось. Она уже могла сидеть и есть нормальную пищу. Верона была еще совсем прозрачной, с ввалившимися глазами, но начала проявлять интерес к жизни. В тот вечер, когда полковник Колдер курил сигарету, сидя у ее постели, она решилась на серьезный разговор.

– Это вы спасли мою жизнь, доктор, правда? Я знаю, что это вы… Колдер улыбнулся.

– Какая разница, кто ваш спаситель. Ваше дело поскорей поправляться. Больше от вас ничего не нужно.

– Но я хочу знать, – настаивала Верона.

– Что знать, капризный вы ребенок?

– Знать, что вы такого сделали – что говорили – что так помогло мне. Ведь я чуть не умерла, правда?

– Правда.

– И вы все время были со мной. Форбс тоже был около меня, но недолго, он словно испарился куда-то, я перестала его видеть. Все представлялось мне ужасно смутно, вроде повторяющегося кошмара.

Полковник Колдер приподнял одну бровь.

– Это мое лицо представлялось вам кошмаром, милочка.

– Ах, доктор, дорогой, не надо шутить. Я хочу знать… – Верона осеклась и умоляюще протянула к нему руку.

Колдер снял свои роговые очки тем жестом, который так напоминал ей Стефана Беста. Верона смотрела, как он протирает стекла, как закладывает за уши изогнутые дужки. Неожиданно для себя она заметила, что Стефан Колдер выглядел уставшим, постаревшим, что в его волосах прибавилось седины. Верона была всей душой преданна ему – и не только потому, что доктор напоминал Стефана, а потому что относился к ней с теплотой и пониманием.