Дениз Робинс - Обреченная невеста

• Название: Обреченная невеста
• Автор: Дениз Робинс
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-313-1

Роман «Обреченная невеста», являясь самостоятельным произведением, представляет собой продолжение романа Денизы Робинс «Золото для веселых хозяев», повествующем о судьбе девушки-рабыни Фауны, ее превращении в маркизу де Чартелет, а затем – в супругу лорда Родни.

Главная героиня «Обреченной невесты» – дочь супругов Родни, нежная Флер. Действие этого произведения происходит в Англии, в эпоху правления королевы Виктории.

---

Боже мой, только теперь она вспомнила о нем, ее единственном друге, и сердце ее разрывалось от дурных предчувствий. Отнесла ли повитуха ему записку? Придет ли он? Здесь ли он еще? Она не осмелилась задать такие вопросы миссис Динглфут.

До конца дня Флер оставалась одна в состоянии неопределенности и замешательства. Ей даже захотелось, чтобы вернулся барон. Она не желала быть отданной на милость управляющей.

Пища, которую ей приносили, была невкусной, готовил ее явно не повар; вино было разбавлено водой. Миссис Динглфут ставила поднос на стол, бросала на Флер злобный взгляд и исчезала, не говоря ни слова. Никто не пытался принести горячей воды, вымыть и убрать в комнатах баронессы.

Флер жалела, что не умерла вместе с ребенком. Она бродила по комнате, сжимая в руках кусочки портретов отца и матери, которые она напрасно старалась сложить вместе как картинку-загадку. Она рыдала над ними, как ребенок над разбитым сокровищем. У нее ничего не осталось, на что бы она смотрела с удовольствием, кроме картины Рафаэля и маленькой картины Певерила, на которой тот изобразил ее руки. Она жадно смотрела на все это и ждала наступления темноты. Затем подходила к окнам в ожидании Певерила и чувствовала, что если не увидит его и не убедится, что у нее есть друг, то сойдет с ума.

Но Певерил не приходил, а она не знала почему и стала подумывать, что даже он покинул ее. Больше она не плакала, так как была слишком глубоко несчастна. Никто не приходил, чтобы зажечь ей свечи, и она сидела в темноте до тех пор, пока тело не заболело от неподвижности, а разум не оцепенел от страданий. Наконец несчастная уснула, а проснувшись среди ночи, услышала стук лошадиных копыт, затем скрип колес на подъездной дороге. Она села, прислушиваясь, и сердце ее замерло. Через несколько минут Чевиот, в дорожном платье и с лампой в руке, вошел в комнату.

Сердце Флер забилось сильнее. Она потянулась за небольшим платком и стыдливо прикрыла им грудь. Она походила на милого сонного ребенка, но ни одной искры нежности нельзя было заметить в сатанинском выражении лица приблизившегося мужчины.

– О! Так вы проснулись, любовь моя! – произнес он приятным голосом. – Добрый вечер!

На несколько секунд она была обманута его тоном и улыбкой, которая делала его дьявольски красивым, Она была такой одинокой, такой несчастной, ее измученное сердце потянулось даже к нему – виновнику ее падения, причине ее подавленности.

– О, я так рада, что ты вернулся, Дензил, – начала она. Но тут же замолчала, хотя улыбка все еще блуждала у него на губах. Привыкнув к сумрачному свету лампы, она смогла увидеть выражение его глаз, которое заморозило ее до мозга костей. Он отвернулся от нее, подошел к стене комнаты и снял со стены картину Певерила, на которой были изображены руки Флер. С картиной в руках он вновь приблизился к ней.

– Ваши руки, мадам, ваши прекрасные маленькие ручки, казалось, принадлежали высокорожденной леди знатного рода. Я целовал их розовые кончики, на этот безымянный палец надел свое обручальное кольцо. Этим рукам я доверял все свои надежды, что моя очаровательная жена родит прекрасного юного Чевиота.

Он замолчал, так как рыдания сжали его горло. Прижимая платок к груди, молодая леди посмотрела в лицо этого зловещего человека, которого называла своим мужем, и поняла, что ей нельзя ждать от него ни доброты, ни терпимости. Она снова впала в отчаяние, но спокойно сказала:

– От всего сердца я умоляю простить меня, Дензил, за то, что наш ребенок умер…

Он прервал ее низким ядовитым голосом:

– Если бы он не умер естественной смертью, моя дорогая, я должен был бы принять меры, чтобы его не стало.

Флер в ужасе упала на подушки.

– Как можешь ты говорить такие ужасные вещи?

– Прежде всего, – сказал он мягко и широко улыбаясь, – я намереваюсь уничтожить картину с этими очаровательными белыми ручками, которые изобразил художник Марш для потомства. А также ваш портрет его кисти, где вы лежите, украшенная лентами. Миссис Динглфут получит большое удовольствие, сжигая оставшиеся кусочки. В картинной галерее Кедлингтона не останется ничего, хотя бы в малой мере напоминающее сегодняшнюю миссис леди Чевиот. Ваш портрет должен быть забыт, вычеркнут из памяти, как и вы сами!

Кровь застыла в жилах Флер, когда она услышала эти слова, она не могла ни пошевелиться, ни вскрикнуть. Ее словно бы парализовало от страха. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как он уничтожил маленькую прекрасную картину с изображением ее рук: сначала рамку, затем холст, который разорвал на две части. Резкий звук разрываемой ткани бил по нервам. Она задрожала и побледнела. Против воли у нее вырвался сдавленный крик:

– Вы – безумец, вы уничтожили шедевр!

– Черт с ним, – прошипел он сквозь зубы. – А теперь ваша свадебная спальня, спальня моей прекрасной жены… Певерил потратил свой гений и мои деньги, создавая для вас это гнездышко, он совершил ужасную ошибку.

– Но что я сделала? – заплакала Флер. – Неужели это такое ужасное преступление родить мертвого ребенка?

Чевиот схватил ее за кисти рук, сорвал с постели и поставил перед собой; с высоты своего огромного роста он смотрел ей прямо в глаза.

– Как хорошо, что ребенок умер, – бешено произнес он.

– Ты – его отец и так говоришь! – задыхалась Флер.

– Его отец – да, и тот, кто мечтал иметь от тебя прекрасных сыновей. Ты – непорочная мисс Родни, невинная девушка, такая прекрасная и такая скромная, что едва могла выносить любовные ласки. Это вызывает у меня смех. Ты слышишь? Смех.

Правда, подумала она, он действительно сошел с ума. Она бы снова упала, но его стальные руки вновь подняли ее и трясли, словно тряпичную куклу, пока она снова не застучала зубами.

– Кожа у ребенка была черной, – произнес он зловещим голосом. – Черной, моя дорогая, слышишь? Он был негром. Мой ребенок, да, без сомнения, я был отцом твоего отвратительного отродья. Я не могу обвинить тебя в нарушении супружеской верности. Ребенок был зачат в «Малой Бастилии», твой и мой ребенок.

Флер онемела от удивления.

– Что ты говоришь? Я? Чудовищная, невозможная вещь. Ведь это неправда?

– Ты вышла за меня замуж, зная, какая кровь течет в твоих жилах. Знала, что твоя кровь испорчена и это может перейти к твоим потомкам.

Она уставилась на него глазами, наполненными таким ужасом, что Чевиот, хотя и обезумел от гнева, не мог продолжать говорить. Он почувствовал, что она не понимает ни слова из того, что он говорил. Но ее неведение ничуть не уменьшило его гнева. Он швырнул ее на кровать и добавил:

– Если ты ничего не знала, то я проклинаю память твоей матери, твоей матери – квартеронки, моя дорогая. Ты слышишь? Гордая красавица маркиза де Чартелет, а позднее леди Родни, была квартеронкой. Через нее тебе передалась эта гнусность, а я оказался таким глупцом, что дал тебе свое имя.

Флер все никак не могла понять всей важности того, что говорил ей Чевиот. Она все еще думала, что он не в своем уме. Он начал кружиться по комнате, словно хищный зверь в поисках своей жертвы.

Неожиданным движением он сорвал искусно выполненные кружева с ее кровати, а затем с туалетного столика: шелка и банты, все те женские украшения, которые делали комнату таким очаровательным гнездышком. Он тяжело топтал блестящую белоснежную драпировку, разрывая ее тяжелыми сапогами.

– Завтра они будут сожжены.

Он сбросил со стола щеточки из слоновой кости и другие мелкие изящные вещички. Открыв футляры с драгоценностями, он вытащил из них мерцающие, покрытые каменьями изделия и бросил их себе в карман.

– Это фамильные вещи моей семьи, и ты никогда больше не будешь их носить.

Затем снял картину Рафаэля со стены и с минуту насмешливо изучал ее.

– А это нужно сохранить, ценная вещь. Но здесь она не будет висеть. Между тобой и мадонной нет и не может быть ничего общего, тем более если ты когда-нибудь родишь другого ребенка. Ведь это опять будет выходец из Африки, наглядное подтверждение истории жизни твоей матери. «Берегись Черного Чевиота». Великий Боже, как убежденно, как неистово говорила она. Мы являемся Черными Баронами, но чернота твоего сына досталась ему от ада и обожгла мою душу.

Несчастная девушка лежала там, куда он швырнул ее, глаза ее ярко блестели сквозь спутанные пряди волос. Лицо и тело покрылись потом, она конвульсивно вздрагивала и продолжала бормотать:

– Я не понимаю. Я ничего не понимаю.

Когда Чевиот завершил разгром, комната Флер представляла собой картину ужасного беспорядка и не имела ни малейшего сходства с той прекрасной спальней, куда она впервые вошла невестой. Даже ее одежда была выброшена из деревянного настенного шкафа и свалена в кучу.

– С этого дня, – добавил он, – тебе больше не понадобятся модные одежды. Тебе нужно будет очень немногое, ибо ты никогда больше не покинешь эту комнату.