Александра Риплей - Возвращение в Чарлстон

• Название: Возвращение в Чарлстон
• Автор: Александра Риплей
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-8352-0494-9

В новой книге Александры Рипли – продолжение истории, начатой ею в романе «Чарлстон». И хотя на этот раз в центре ее внимания уже новое поколение семьи Трэддов и действие происходит в первой трети XX века, писательница верна своим симпатиям: ее любимые герои, воспитанные в традициях Старого Юга, умеют высоко держать голову, что бы с ними ни происходило.

---

Билли решил не сдаваться:

– Где находится поселок?

– Вы его видели. Кучка хижин на полпути между нами и большой дорогой.

– Я пойду попробую с ней поговорить.

– Но я же вам объясняю – она к нам никакого отношения не имеет.

– И все-таки я попробую.

И Билли с пересохшим от жажды ртом опять поплелся по жаре. Шляпа не защищала его, солнечные лучи вонзались прямо в темя, вызывая подо лбом жжение и нудную боль. При каждом его шаге поднималась пыль, оседая на ботинках и на одежде крупнозернистой пудрой. Когда юноша завернул за поворот, в поселке начались суматоха и торопливое движение. Люди вбегали в хижины, и двери за ними захлопывались.

Когда он подошел ближе, его встретила полная тишина. Нигде не было никаких признаков жизни, разве что задернутые занавески на окнах слегка шевелились.

Хижины стояли, пять спереди и четыре сзади, в два ряда возле дороги, на полоске голой земли между ними копошились в пыли цыплята и из ржавой колонки-насоса с длинной рукоятью капала в корыто вода.

Билли остановился возле колонки и указал на рукоять.

– Я очень хочу пить, – громко сказал он, – будьте добры, дайте мне воды.

Ответа не последовало.

Он стоял и ждал, чувствуя, что на него смотрят.

4

Скрипнула дверь. Билли медленно повернул голову в сторону звука.

Двое детей таращились на него, прячась за юбки матери. Она подтолкнула одного из них вперед:

– Возьми отнеси проповеднику чашку и накачай воды. Мальчик вприпрыжку побежал по двору. Когда Билли улыбнулся ему, он обернулся на мать.

– Сказано тебе, накачай воды, – повторила она. Билли улыбнулся и ей тоже.

– Здесь очень жарко, – сказал он. – Могу я зайти к вам в дом и побыть в тени?

Женщина попятилась в полутьму хижины:

– Что вы хотели, господин проповедник?

Билли протянул руку к ребенку. Юноша тщательно выбирал слова.

– Я хочу пить и хотел бы, чтобы вы оказали мне помощь.

Мальчик подал ему чашку с водой. Билли стал медленно прихлебывать, выжидающе и с надеждой бросая взгляды то на женщину, то на окна других хижин, откуда за ним следили.

Открылась еще одна дверь, вышел пожилой негр, на лице у него было написано невероятное чувство собственного достоинства.

Билли помнил его по дню, когда состоялось венчание. Это был негритянский священник.

– Чем могу служить вам, ваше преподобие? – спросил он.

Билли двинулся в его сторону:

– Мне хотелось бы поговорить с Пэнси.

Женщина в дверях отчаянно жестикулировала, показывая, что мальчику надо вернуться в дом. Через секунду дверь за ним плотно закрылась.

– Пэнси, она не вполне здорова, ваше преподобие. Она в кровати. Я могу быть вместо нее?

Билли отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что нет, ваше преподобие.

Услышав это обращение, старый негр удовлетворенно кивнул: оно устанавливало между двумя мужчинами профессиональное равенство. Билли продолжал говорить – достаточно громко, чтобы его слова доносились до невидимых слушателей. Ему показалось, что он и чернокожий священник уже заключили молчаливый союз; он знал, как велико влияние священника в поселке, но чувствовал, что у таинственной Пэнси власти еще больше.

– Я бы хотел поговорить с самой Пэнси, – настаивал Билли Баррингтон. – Я не сделаю ей ничего плохого, я только хочу у нее кое-что спросить.

– Вы можете спросить у меня, ваше преподобие.

– Нет, ваше преподобие, мне нужно спросить у Пэнси. Два священнослужителя стояли, уставившись друг на друга с упрямой, совсем не христианской враждебностью.

Наконец старый негр повернулся и пошел в дом. «Я пропал, – подумал Билли, – я потерпел поражение».

У него за спиной кто-то откашлялся. Оказалось, что сзади к нему успела неслышно подойти молодая женщина.

– Идите со мной, – сказала она.

– Ты и слыхом не слыхала про этого проповедника, да и я тоже, – заявила старая негритянка. – Как вас зовут, мистер?

– Мистер Баррингтон.

Пэнси подняла брови. Она была маленькая и высохшая. Когда мускулы лица у нее задвигались, по лбу и щекам словно пробежала рябь – это стали видны бессчетные мелкие морщинки. Она могла быть любого возраста. Или без возраста вовсе.

– Нет, такое у Пэнси не получится. Я буду вас звать мистер Барри.

– Согласен, – сказал Билли. – Так вот, Пэнси, я хочу кое о чем у вас спросить.

Она подняла руку.

– Еще не пора, – повелительным тоном сказала она. – Мне надо сперва посмотреть как следует на ваше лицо. – Эй, милочка, – повысила она голос, – посвети на мистера Барри, на лицо.

Молодая женщина, которая проводила Билли сюда, начала торопливо раздвигать занавески. Затем она открыла дверь.

Билли разглядывал комнату, которую все сильнее заливал солнечный свет. Она была маленькая и казалась еще меньше благодаря избытку массивной мебели. В одном из углов стояла гигантская кровать красного дерева. Видимо, подгоняя ее под рост хозяйки, у кровати подпилили ножки и шесты, на которых держался полог. Рядом с кроватью всю поверхность стены от пола до потолка закрывал тяжеловесный, тоже красного дерева, комод. Медные ручки на его ящиках ослепительно сверкали. К каждой был привязан для украшения яркий пучок шерстяных ниток.

Из стены напротив кровати выдавался грубый камин, похожий на гипсовый. Над ним свисало с потолка чучело павлина, чьи поникшие перья в солнечном свете все еще переливались всеми цветами радуги. Около камина стояло огромное и тяжелое, как мамонт, кресло, лоскутная обивка болталась на нем клочьями. В кресле, как на троне, сидела Пэнси и, благодаря этому обстоятельству, казалась совсем крошечной и совсем высохшей.

Все здесь угнетало и подавляло Билли, ему стало не по себе. Он невольно попятился и тут же налетел на что-то еще из мебели. Пэнси прикрыла рот ладошкой и рассмеялась. Смех у нее был звонкий и музыкальный. Она смеялась совсем по-девичьи.

– Садитесь, мистер Барри, – милостиво разрешила она.

Билли обернулся на покрытый клеенкой стол, который занимал оставшуюся часть комнаты. Четыре простых стула были вплотную придвинуты к нему, виднелись только их спинки. Билли вытащил один из стульев и, развернув его, сел напротив Пэнси. Расстояние между их коленями было не более четырех дюймов.

Последнее его движение послужило своего рода сигналом. Пока Пэнси пристально изучала его лицо, к ее хижине стали стекаться обитатели поселка. Пришедшие первыми входили и садились на постель или на пол, следующие становились у стен, и вскоре в комнате не осталось ни пяди свободного места. Опоздавшие плотной толпой стояли в дверном проеме, и множество любопытных лиц, почти преградив доступ свету, появилось в окнах. Теперь аудитория была в сборе, и Пэнси могла начать.

– Я знаю, почему вы здесь, мистер Барри, – заговорила она. – Эта дуреха Хлоя назвала мое имя, не должна она была сейчас так делать. Но вы здесь. И я вижу, у вас хватает вопросов. – Тут Пэнси рассмеялась. – Ну что ж, у меня хватает ответов.

Хижину затрясло от хохота – смеялись и те, кто толпился внутри, и те, кто напирал снаружи.

Пэнси нахмурилась, сетка морщин задвигалась, и новая волна ряби пробежала по ее темному сосредоточенному лицу.

– Смеяться здесь никого не просят, – громко сказала она.

Все немедленно замолчали.

Женщина слегка наклонилась к Билли:

– Послушайте старую Пэнси, мистер Барри. Бегите из этого места. Здесь ничего не будет, только несчастье. Вы тут ни при чем, вы можете спастись. А Трэдды – они прокляты. Одна беда здесь уже стряслась, а худшая беда впереди. Сегодня я видела плоский глаз.

Из горла у всех негров, завороженно слушавших Пэнси, одновременно вырвался глухой стон. Сама Пэнси тоже застонала.

Потом она выпрямилась в кресле и вскинула иссохшую руку.

– Имя этому месту – Эшли Барони, – сказала она звенящим от гнева голосом. – Эта земля – земля Эшли. Эта река – река Эшли. Земля Эшли и река Эшли. И Трэддов сюда никто не звал. Я из дома Эшли; мы здесь – все мы, цветные, – мы все из дома Эшли. Мисс Джулия Эшли – она была моя хозяйка. Разве я не была при ней, когда она велела этим солдатам-янки убираться с ее земли? И разве они не унесли ноги, не побежали, как стадо кроликов? Мисс Джулия была моя хозяйка, моя – и дедов и прадедов всех этих людей. Мы все – Эшли. Трэдд нам не хозяин. Земля его не любит. Когда мисс Джулия умерла, из здешних не осталось никого, только мы – черные.

Судья, он не умеет заботиться о земле. Он только и делает, что продает землю, продает по кусочкам: сперва полоску тут, потом полоску там. Его сын, он еще хуже судьи. Земля не родит. Дождей нет. Земля к нему никогда не привыкнет. А он, он хочет обмануть землю. Он назвал этого ребенка Эшли. Но землю не обманешь. Разве земля не знает, что этот ребенок – дитя греха? Разве она не знает, что ребенка будет нянчить чужая? Впервые на землю Эшли придет чужая чернокожая женщина, женщина не из дома Эшли. Земля знает, кто она такая. И Пэнси тоже знает. Разве это не ее мать сбежала когда-то с солдатом-янки? Шваль она была, негодная шваль, а теперь ее дочь заявилась жить на земле Эшли. – Тут Пэнси встала, дрожа от негодования. – Я видела плоский глаз, и так и должно быть. Землю оскорбили, слишком оскорбили, земля позвала к себе плоский глаз, и он пришел. Он не отступится от Трэддов, от всех Трэддов, от всех и каждого. Он несет с собой горе и гибель.