Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

Двое женщин, два рассказа, и на столе передо мной лежат два дневника. Моя мать была доброй и в то же время невинной, а наказание, сопутствующее невинности, – слепота. Прежде чем уехать в Лондон, Джейн попросила Констанцу уделить Окленду в течение дня немного времени. Она предпочитала не оставлять его в одиночестве надолго: она предложила Констанце почитать ему. Она считала, что Констанца не любит пребывание в комнате с больным, и ожидала встретить ее возражения. «Но я недооценивала ее, – написала она. – Констанце свойственна и доброта. Она сразу же согласилась».

У Джейн имелись две причины для поездки в Лондон: она хотела встретиться с Дженной и навестить Мод. Она беспокоилась о Дженне, которая потеряла ребенка и таяла на глазах.

Тем не менее был еще один повод для поездки, хотя Джейн неохотно признавалась в нем. В первый раз после того, как Окленда доставили в Англию, она покинула его: после Этапле она нуждалась в свободном дне, он был ей необходим.

Состояние Окленда оставалось практически без изменений. В физическом смысле он оправился: он справлялся с едой без посторонней помощи, он спал; он не протестовал, когда его побуждали перебираться с кровати в кресло-качалку. Но он по-прежнему смотрел скорее сквозь, чем на что-то или на кого-то. Он не обращал внимания ни на какие слова, его нельзя было ввести в заблуждение уговорами, хотя порой и он выкрикивал какие-то фразы, приходившие к нему в ночных кошмарах.

Джейн приходилось вести какую-то странную, половинчатую жизнь, и она наконец не выдержала. Она чувствовала, как нетерпение подгоняет ее, когда она садилась на лондонский поезд. Оно жгло ее, когда колеса стали набирать скорость, и с каждой милей нарастало. Она напомнила себе об обязанностях, которые лежат на ней как на сестре милосердия: уход за больным требует терпения, настойчивости, веры и стойкости. И доказать, что она обладает всеми этими качествами, является ее долгом и обязанностью. Она выглянула из окна. Тянулись поля, мелькали живые изгороди. Она восставала против этого благочестия. Подсознанием она понимала: в том, что делает Окленд, есть какая-то неправильность.

С этим справиться она пока не могла, но верила в свои силы, и надежда давала ей странное чувство свободы и возбуждения.

Она встретилась с Дженной на кладбище – похудевшей, некрасивой, смирившейся, и боялась встретить ее взгляд. Джейн смотрела на капельки дождя, которые оставляли неровные следы на ее кожаных перчатках – скромных, прочных и надежных. Пара этих ничем не примечательных перчаток стоила двухнедельной зарплаты Дженны. Они были символом несправедливости.

Внезапным жестом, полным нетерпения, она стащила их, скатала в комок и яростно швырнула в густую траву. Она сняла шляпку и отбросила ее тоже. Волосы разметались, и она подставила дождю лицо, набрав полную грудь сырого воздуха. Она думала о своих земельных угодьях, о своих домах, о своих деньгах, лежащих в банке. Как все это бессмысленно, столь же ненужно, как и эти перчатки. Дождь продолжал орошать ее лицо, согбенная фигура Дженны застыла над маленьким надгробием. И Джейн в последний раз перебрала причины, которые заставляли ее медлить: сила условностей и ее собственная нерешительность; Мальчик; затем выхаживание раненых; наконец, Окленд.

С силой встречного поезда на нее нахлынуло возмущение. Оно затопило ее – Джейн едва не ослепла от яркой вспышки в голове. Эмоции, захватившие ее, были так сильны, что у нее затряслись руки, и она с таким напряжением сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев. Нагнувшись, она помогла Дженне подняться. Джейн обхватила ее за плечи и медленно двинулась рядом с ней.

Она оставалась у Дженны еще два часа; затем, как и обещала, заскочила переговорить с Мод. Джейн казалось, что время еле тащится и одновременно стремительно летит. Необходимо было справиться со всеми делами, но ее снедало нетерпение.

Моя внучатая тетя Мод была в раздраженном состоянии: в отсутствие немногих приятельниц, включая леди Кьюнард, она скорее всего маялась одиночеством.

– Ты знаешь о самом последнем событии? – спросила она за чаем, и в ее тоне сквозили нотки презрения и возмущения. – Эти картины… – Она обвела рукой стены с холстами, которыми Констанца когда-то сочла полезным восхититься. – Они были преподнесены мне в подарок, а теперь, как выясняется, она требует их вернуть. Быстро сообразила. И мне уже, будьте любезны, прислали их список.

Для Мод, которая обычно очень тщательно оберегала свое достоинство, которая считала дурным тоном выражать страдания или ревновать, это было большой оплошностью. Вероятно, она сразу пожалела о сказанном, ибо, едва только открыв присланное письмо, сразу же отложила его в сторону. К ее немалому удивлению, Джейн не стала тактично уходить от темы, вместо этого она резко поднялась и взглядом, полным решительности, оглядела Мод.

– Неужели вы не понимаете? – обратилась она к Мод тоном, который показался той нескромным. – Это же как раз то, что вы и должны сделать. Верните их, отошлите все до одной. И вы почувствуете себя куда лучше, куда более свободной…

– Моя дорогая, до чего восхитительная мысль! Тогда я смогу жить, как цыганка.

Мод, опасаясь, что, если, как ей советуют, придется вернуть все подарки Штерна, она останется без крыши над головой, сменила тему разговора. Она поймала себя на том, что испытывает легкое раздражение к Джейн, в которой неожиданно проявились романтические иллюзии.

– Ты переработалась, моя дорогая, – уверенно сказала она, когда Джейн собралась уходить. – У тебя блестят глаза, и ты раскраснелась. Может, у тебя температура?

– Нет, – ответила Джейн тоном, который Мод сочла безапелляционным. Взяв Мод за руку и улыбаясь, Джейн прижала ее ладонь к своему лбу, который в самом деле оказался прохладным.

– Как мило с твоей стороны, Джейн, что ты зашла. Я запомню, что ты сказала.

Мод охватило чувство потери. Она перевела взгляд на строгие коричневые линии пейзажа Сезанна, который висел у дверей. Если смотреть под определенным углом, он казался вполне реалистичным, с другой точки зрения, он мог выглядеть абстракцией. Она вспомнила Монтегю Штерна, которого ей так не хватало.

– Может, ты и права, – задумчиво сказала она. И затем, поскольку вопросов не последовало, продолжила: – Как там Монти? Надеюсь, у него все в порядке?

Джейн задумалась. Она нахмурилась.

– Думаю, что он несчастлив, – наконец сказала она, словно эта мысль только что пришла ей в голову. – Да. Он в порядке. Но несчастлив.

Вынести такую откровенность в данный момент Мод оказалось уже не под силу. Она торопливо стала прощаться. Джейн, снова погрузившись в свои размышления, почти не слушала вежливых фраз, она поймала себя на том, что ей скорее хочется покинуть этот дом, оказаться на улице, поспешить на поезд. Ее ждет Окленд. И не важно, отвечает ли он на ее слова или нет. Теперь-то Джейн точно знала, что сказать ему.

* * *

Однако Констанца добралась до Окленда первой. Правда, ей все время что-то мешало, и это вызывало у нее гнев и раздражение.

Сначала Гвен настояла, что большую часть утра она проведет с Оклендом; потом, пыхтя и отдуваясь, приплелся Дентон, чтобы посидеть с сыном полчаса. Затем должны были заглянуть Стини и Фредди. Когда они убрались, приглашенная медсестра потребовала, чтобы ее пациент обязательно отдохнул – мисс Канингхэм оставила строгие инструкции.

Когда отдых Окленда завершился, подали ленч. После ленча Монтегю – Констанца с трудом сдерживала ярость – потребовал, чтобы она составила ему компанию на прогулке. Он выбрал маршрут, который она больше всего ненавидела – мимо озера, через лес, к реке.

Констанца опасалась, что ее муж поймет, что она собирается предпринять. Она с огромным трудом справилась с собой: сначала приняв приглашение прогуляться и потом сделав вид, что никуда не торопится. Она висела на руке мужа, не сводила с него глаз, поддразнивала и заводила его. Штерну скорее всего нравились эти игры, он никак не выражал неудовольствия или подозрительности, время от времени он улыбался.

Констанца приободрилась. Хотя он молчал и в его неразговорчивости чувствовалась какая-то многозначительность, Констанца стала привыкать к ней. В свое время она заставляла ее насторожиться, но теперь, попривыкнув, она позволяла себе определенную беззаботность.

– Прекрасный дом, – сказала Констанца, когда они остановились у изгороди, откуда хорошо был виден дом Пиля, отныне и навеки принадлежащий Штерну. Она подняла взгляд на мужа. – У Джейн, может, и побольше, но у Пиля более подходящий; даже я вижу это. Дом восемнадцатого столетия…

– И парк тех же времен… – улыбнулся Штерн.

– Строгий. Классический. Фасад работы Роберта Адама. Расписывал, как ты знаешь, Гейнсборо, а кто-то из предков Пиля разбил парк. Дом как тебе нравится: строгий и без затей. Он подходит тебе, Монтегю. Помнишь, в Шотландии я как-то сказала…