Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз

• Название: Таинственное происшествие в Стайлз
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Классический детектив

Усатый бельгиец Эркюль Пуаро по праву занимает место в первой шеренге великих литературных сыщиков. Он был придуман великой английской писательницей Агатой Кристи в 1920 г. Именно тогда вышел ее первый роман «Таинственное происшествие в Стайлз», в котором сыщик расследует преступление, основываясь на фактах, известных всем собравшимся.

---

— Уверен, что она обрадуется вашему приходу. Вы получите большое удовольствие, это очень интересное место.

— Мисс Цинния ездит в госпиталь ежедневно?

— Нет, по средам она отдыхает, а по субботам успевает приехать сюда на обед. Остальные дни Цинция полностью проводит в госпитале.

— Постараюсь не забыть ее расписание. Да, Хастингс, женщинам сейчас приходится много работать. Между прочим, она производит впечатление очень умной девушки, как вы считаете?

— Безусловно, к тому же мисс Мердок пришлось сдать довольно сложный экзамен.

— Конечно, ведь у нее очень ответственная работа. Наверное, в госпитале много сильнодействующих ядов?

— Да, я их даже видел. Они хранятся в маленьком шкафчике. Цинции приходится быть очень осторожной, и каждый раз, выходя из кабинета, она забирает ключ от шкафчика с собой.

— Этот шкафчик стоит возле окна?

— Нет, у противоположной стены, а что?

— Да ничего, просто интересно. Мы подошли к коттеджу Листвэйз.

— Вы зайдете? — спросил Пуаро.

— Нет, уже поздно. К тому же я хочу возвратиться другой дорогой, через лес, а она немного длиннее.

Стайлз окружали удивительно красивые леса. После широких аллей парка так приятно было шагать по узкой дорожке, прислушиваться к шороху деревьев и тихому щебетанью птиц. В эти минуты все люди казались мне добрыми и праведными, я даже простил Пуаро его глупую конспирацию. Гармония мира переливалась в меня. А может, не было страшного преступления? Вдруг завтра мы очнемся и освободимся от кошмарного наваждения…

Я очень устал в тот день. Хотелось спать, я все время зевал, но мужественно продолжал свой путь. Странные видения одно за другим проносились в моем сонном мозгу.

Мне вдруг почудилось, что миссис Инглторп жива, а убийцей был Лоуренс, который размозжил голову Альфреду крокетным молотком. Но зачем же тогда Джон поднял такой шум?

Я решил отдохнуть и присел под огромным старым буком. «Да, непонятно, зачем поднимать такой шум вокруг смерти этого негодяя? — подумал я. — Зачем Джону кричать? Я не потерплю этого!»

Неожиданно меня разбудил какой-то шум, и сразу стало ясно, что я попал в очень щекотливое положение. Футах в двенадцати от меня стояли Джон и Мэри. Они о чем-то яростно спорили. Совершенно очевидно, что супруги не подозревали о моем присутствии, поскольку до того, как я успел произнести хотя бы слово, Джон громко повторил фразу, которая меня разбудила:

— Запомни, Мэри, я не потерплю этого!

— А есть ли у тебя хоть малейшее право осуждать мои действия? — спокойно ответила миссис Кавендиш.

— Мэри, начнутся сплетни! Маму только в субботу похоронили, а ты уже разгуливаешь под ручку с этим типом.

Она пожала плечами.

— Ну, если тебя беспокоят только сплетни, тогда все в порядке!

— Нет, ты меня не поняла. Я сыт по горло этим типом. К тому же он польский еврей!

— Примесь еврейской крови еще не самая плохая вещь. Во всяком случае, она мне нравится больше, чем чистая кровь, текущая в жилах породистых англосаксов и делающая их, — она многозначительно посмотрела на Джона, — вялыми и бесстрастными тупицами.

Глаза Мэри сверкали, но голос был совершенно спокоен. Джон густо покраснел.

— Мэри!

— Что, мой дорогой Джон? — ответила она так же спокойно.

— Ты хочешь сказать, что будешь и впредь встречаться с Бауэрстайном, несмотря на то, что я это запрещаю?

— Буду… если сочту нужным.

— Ты издеваешься надо мной.

— Нет, просто у тебя нет никакого права выбирать моих друзей. В твоем окружении тоже есть кое-кто, чье присутствие не доставляет мне большого удовольствия.

Джон, вздрогнул.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он каким-то виноватым голосом.

— Ты сам прекрасно знаешь, — ледяным тоном ответила Мэри, — и поэтому не можешь ничего требовать от меня.

Джон умоляюще взглянул на жену.

— Не могу? Мэри, неужели наша… — Голос его задрожал, и он попытался притянуть Мэри к себе. — Мэри!

Мне показалось, что на мгновение в ее глазах появилась какая-то нерешительность. Лицо миссис Кавендиш смягчилось, но она резко отстранилась от Джона.

— Нет!

Она повернулась и хотела уйти, но Джон схватил ее за руку.

— Мэри, неужели ты любишь этого… Бауэрстайна? Миссис Кавендиш молчала. Лицо ее в этот миг было неповторимо прекрасно. Вечная молодость и в то же время величественное, древнее как мир спокойствие светилось в ее глазах. «Это похоже на улыбку египетского сфинкса», — подумал я восхищенно.

Она высвободила руку и, надменно бросив через плечо: «Возможно», быстро зашагала прочь.

Потрясенный этими словами, Джон не мог сдвинуться с места.

Я сделал неосторожный шаг, и под ногой хрустнула ветка. Джон резко обернулся. К счастью, он подумал, что я просто проходил мимо.

— Привет, Хастингс! Ну что, ты проводил своего забавного приятеля? Чудной он какой-то! Неужели коротышка и правда знает толк в своем деле?

— Он считался одним из лучших детективов Бельгии.

— Ладно, будем надеяться, что это действительно так. Знаешь, Хастингс, у меня очень тяжело на душе.

— А что случилось?

— И ты еще спрашиваешь? Зверское убийство мамы! Полицейские из Скотланд Ярда, которые шныряют по усадьбе, словно голодные крысы! Куда ни зайди — они тут как тут. А кричащие заголовки газет! Я бы повесил этих чертовых журналистов. Сегодня утром у ворот усадьбы собралась целая толпа зевак. Для них это вроде бесплатного музея мадам Тюссо. И ты считаешь, что ничего не случилось?

— Успокойся, Джон, так не может продолжаться вечно.

— Мы сойдем с ума раньше, чем закончится следствие!

— Ты слишком сгущаешь краски.

— Легко тебе говорить! Еще бы, тебя не осаждает стадо орущих журналистов. На тебя не пялится каждый болван на улице. Но и это не самое страшное! Хастингс, тебе не приходило в голову, что вопрос, кто это сделал, стал для меня настоящим кошмаром? Я все пытаюсь убедить себя, что произошел несчастный случай, поскольку… поскольку теперь, когда Инглторп вне подозрений, получается, что преступник — один из нас. Да, от таких мыслей можно и правда сойти с ума! Выходит, что в доме живет убийца, если только…

И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Да, все сходится! Становятся понятными действия Пуаро и его загадочные намеки. Как же я не догадался раньше! На зато теперь я смогу рассеять эту гнетущую атмосферу подозрительности.

— Нет, Джон, среди нас нет убийцы!

— Я тоже надеюсь на это. Но кто тогда убийца?

— А ты не догадываешься?

— Нет.

— Я опасливо оглянулся вокруг и тихо, но торжественно провозгласил: «Доктор Бауэрстайн».

— Это невозможно!

— Напротив, все улики сходятся.

— Но на кой черт ему понадобилась смерть моей матери?

— Не знаю, — честно признался я, — но Пуаро тоже его подозревает.

Я рассказал Джону, как взволновало Пуаро известие, что доктор Бауэрстайн приходил в усадьбу в тот роковой вечер.

— К тому же, — добавил я, — он дважды повторил: «Это меняет все дело». Ты сам подумай — Инглторп утверждает, что оставил чашку в холле. Как раз в этот момент туда заходил Бауэрстайн. Проходя мимо, он мог незаметно подсыпать в кофе яд.

— Но это было бы очень рискованно.

— Зато становится понятным все остальное!

— А откуда он мог узнать, что это мамина чашка? Нет, Хастингс, тут концы с концами не сходятся.

Но я не собирался сдаваться:

— Да, я немного увлекся. Зато теперь мне все ясно. Слушай.

И я рассказал Джону о том, как Пуаро решил сделать повторный анализ какао.

— Ничего не понимаю, — перебил меня Джон. — Бауэрстайн ведь уже сделал анализ!

— В том-то и дело! Я сам сообразил это только сейчас. Неужели ты не понимаешь? Если Бауэрстайн убийца, то для него было бы проще простого подменить отравленное какао обычным и отправить его на экспертизу. Теперь понятно, почему там не обнаружили яд. И главное, никому и в голову не придет заподозрить в чем-то Бауэрстайна — никому, кроме Пуаро!

Лишь сейчас я оценил в полной мере проницательность своего друга! Однако Джон, кажется, все еще сомневался.

— Но ведь он утверждает, что какао не может замаскировать вкус стрихнина!

— И ты ему веришь? К тому же наверняка можно как-то смягчить горечь яда. Бауэрстайн в этом деле собаку съел: как-никак — крупнейший токсиколог!

— Крупнейший кто? Я никогда не слышал о такой профессии.

— Он досконально знает все, что связано с ядами, — пояснил я Джону. — Видимо, Бауэрстайн нашел способ, позволяющий сделать стрихнин безвкусным. Вдруг вообще не было никакого стрихнина? Он мог использовать какой-нибудь редкий яд, вызывающий похожие симптомы.

— Допустим, ты прав, только как он подсыпал яд, если какао, насколько мне известно, все время находилось наверху?