Филипп Контамин - Война в Средние века

• Название: Война в Средние века
• Автор: Филипп Контамин
• Издательство: Ювента
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-87399-140-5

Книга известного французского медиевиста Филиппа Контамина посвящена истории средневековых войн. Автор исследует не только формы военных конфликтов, но и сопутствующие политические ситуации, эволюцию вооружения и представлений средневекового общества о войне. Издание изобилует увлекательными подробностями, ранее не известными российскому читателю.

---

При этом не следует забывать о том, что так называемые ливреи носили не только военные, это разрешалось или вменялось в обязанность самым разным людям, включая и высших королевских, сеньориальных и муниципальных чинов. Поэтому в Англии в конце Средневековья ограничения в ношении ливрей рассматривались как одно из средств борьбы с «противозаконными феодалами».

Возможно, что при всем единообразии ливреи имели некоторые, не слишком значительные различия, объяснявшиеся разницей в званиях; благодаря этому с первого взгляда можно было определить военную иерархию. Особенно ярко эта иерархия проявлялась в знаменах (форма, размеры, нарисованные или вышитые изображения), наиболее характерный пример в этом смысле – армия Карла Смелого, где предусматривались различные знамена, флаги, штандарты, знаки для кавалеристов, лучников, ордонансных рот и их подразделений – эскадронов и отрядов (escadres, «chambres»)[440].

ГЛАВА VI АРТИЛЛЕРИЯ

Слово «артиллерия» происходит от старофранцузского глагола «atiliier» (Кретьен де Труа, 1164 г.) – «украшать, наряжать, устраивать». Существительное «atil» имеет смысл украшения, вооружения, снабжения, a «attillement» – снаряжения. Позднее под влиянием слова «art» появилась форма «artillier». И это существительное – «artillier» (Этьен Буало, 1268 г.) стало обозначать производителя военных принадлежностей, особенно наступательного оружия. В начале XIV в. Гийом Гиар дал следующее определение артиллерии:

«Артиллерия – это военный обоз
Графа, герцога, иль короля,
Или другого земного сеньора,
Со стрелами и арбалетами,
Копьями и кинжалами,
И со щитами одного размера»[441].

Долгое время слово «артиллерия» продолжало обозначать вооружение вообще. Нельзя сказать, что еще в 1500 г. этот общий смысл был забыт. Антуан де Лален так описал арсенал Максимилиана Габсбурга в Инсбруке: «Король велел построить на берегу реки здание для своей артиллерии. Она, по-моему, самая прекрасная в мире. Там хранятся доспехи, кулеврины, арбалеты, копья, луки, алебарды, двуручные мечи и разные пики»[442]. Но тот же автор, употребляя выражение «артиллерийские орудия» (pieces d'artillerie), имеет в виду только пушки, а в «Скандальной хронике» Жана де Руа, современника Людовика XI, можно найти, например, слово «артиллерия» в его современном смысле.

Процесс вытеснения метательной артиллерии артиллерией огнестрельной шел весьма медленно, это объясняется тем, что новое оружие долгое время было малоэффективным. Но в конце концов оно взяло верх благодаря, в частности, усовершенствованиям в изготовлении пороха и переходу от каменных ядер к литым. Стоит, однако, уточнить роль артиллерии в Средние века и выяснить, какие последствия имело ее широкое использование для системы фортификации, для приемов осады и защиты укреплений.

1. ЗАКАТ МЕТАТЕЛЬНОЙ АРТИЛЛЕРИИ (ТРЕБЮШЕ)

Доказательством того, что около 1300 г. метательная артиллерия рассматривалась как важное техническое завоевание, является ее детальное описание в трактатах «Об управлении государей» (De regimine principum) Эгидия Римского и «Книга тайн» (Liber secretorum)[443] Марино Сануто Торселло. Специалисты по этому виду оружия были важными персонами, их уважали даже магнаты: в 1297 г. во время осады Лилля граф Геннегау «из любви» просил «достолюбезного мастера по машинам» создать сколь можно большую машину. Когда она была готова, то метнула 200-фунтовое «яблоко», которое пробило каминную трубу и упало под ноги предводителю противников Роберу де Бетюну[444].

Во время первых сражений Столетней войны такие машины часто появлялись (обычно они назывались «engins», но также «martinets», «engins volants», «truies», «bricoles», «couillarts», «biffes», «tripants», «perrieres», «mangonneaux»). Во время осады Мортаня в 1340 г. валансьенцы, согласно Фруассару, соорудили «удивительную метательную машину, которая добрасывала большие камни до самого города и до замка». В ответ осажденные обратились к своему «мастеру по машинам», который построил меньшую машину, но в первый раз пущенный ею камень упал в 12 футах от машины валансьенцев, во второй – камень упал совсем рядом, а в третий раз «она была так хорошо настроена, что поразила валансьенскую, разбив ее на две части»[445]. В том же году при осаде Турне осаждающие располагали восемью метательными орудиями, а осажденные – семью машинами, с помощью которых были убиты только 10 человек. Правда, целью осаждающих было разбить ворота, тогда как осажденные старались прежде всего уничтожить орудия противника[446].

До 1380-х гг. не было никаких признаков упадка метательной артиллерии: архивные документы времен Карла V говорят о сотнях камней для нее[447]. В 1374 г. впечатляющие орудия были сконструированы генуэзцами для осады коннетабля Кипра Жака де Лузиньяна в его замке Лерин. Еще в 1405 г. французы используют метательные орудия (machina jaculatoria) при осаде Мортаня[448]. А в следующем году в Сент-Омере сотня плотников трудилась над постройкой трех больших машин и четырех малых. Примерно в то же время Кристина Пизанская советовала иметь для обороны «четыре камнемета с необходимыми канатами и веревками и большим количеством камней», а для осады – «две больших и две средних машины со всем, что нужно для метания, а также четыре совсем новых камнемета с запасными веревками и прочим на каждую, дабы заменить их, если потребуется»[449]. Поскольку она же говорит о необходимости иметь и много пушек, то можно предположить, что в глазах консультировавших ее специалистов новая артиллерия не исключала, а дополняла старую, несомненно потому, что их результативность считалась различной.

Даже около 1420 г. имеется много указаний на долговременную жизнеспособность требюше. Так, в 1419-1420 гг. жители Орлеана, дабы испытать машину, стоявшую во дворе монастыря Сен-Поль, купили сначала «связку соломы, которую положили в машину», а затем закупили камни[450]. В 1421-1422 гг. правительство Генриха V намеревалось приобрести метательные орудия в Париже[451]. В 1421 г. дофин Карл велел заплатить мастеру из Турени Жану Тибо 160 турских ливров за два камнемета, один из которых должен был метать камни в 400 фунтов, а другой – камни в 300 фунтов[452]. Со своей стороны в 1422 г. Филипп Добрый, проводя кампанию по подавлению в Пикардии последних очагов сопротивления арманьяков, предполагал использовать восемь камнеметов, способных метать снаряды массой от 100 до 300 фунтов[453].

Впоследствии источники, по крайней мере во Франции, упоминают машины этого типа вплоть до 1460 г. Во время отвоевания Нормандии в 1450 г. их использовали то здесь, то там, как, например, при штурме Серой башни Вернея[454]. Но они появлялись уже только эпизодически. Решающий поворот произошел, по-видимому, во второй четверти XV в. Следовало бы, правда, уточнить, характерна ли для других стран Запада та же самая хронология[455].

2. ПОРОХ И ЯДРА

Весьма многочисленные рецепты пороха, сохранившиеся с XIII в., позволяют установить пропорции трех его главных составляющих: селитры, серы и древесного угля.

Если учесть, что современные специалисты считают идеальным состав, содержащий 74,64% селитры, 11,85% серы и 13,51%) древесного угля, то ясно, что вплотную приблизиться к этой цели изготовителям пороха удалось только к концу XV в. Однако заметим, что, во-первых, не известно, какая степень чистоты серы и селитры была достигнута к этому времени, и во-вторых, различные примеры (Франческо ди Джорджо Мартини, Франция ок. 1430 г.) говорят о том, что тогда не всегда стремились использовать самые лучшие смеси, ведь нужно было не допускать разрыва дула и особенно каморы. Только орудия «половинного размера» позволяли увеличивать пороховой заряд и соблюдать оптимальные пропорции.

Качество пороха зависит не только от состава, но и от однородности смеси, степени размола, скорости горения. Кажется, что специалисты позднего Средневековья узнали об этом чисто эмпирическим путем. С середины XIV в. английский рецепт предписывал молоть материалы «на мраморном камне», а затем перемешивать их с помощью тонкой льняной ткани[456]. Позднее стали систематически использовать пороховые мельницы, часто приводимые в движение лошадьми. Кроме того, ввиду неоднородности смеси угля, селитры и серы порох при малейшей тряске расслаивался, и более тяжелая селитра опускалась вниз, а уголь оставался наверху. Поэтому, вероятно, с 1420-1430 гг.[457] началось зернение пороха, который отныне представлял собой маленькие шарики устойчивой структуры, между которыми легко проникал воздух (и кислород) – благодаря этому порох сгорал быстрее. Для зернения пороха нужно было увлажнять его, орошая спиртом, уксусом или «мочой пьющего человека»[458]. Затем порох сушили на солнце или в хорошо натопленном помещении. Трактат того времени так говорит об этом: «Встает вопрос, чем лучше заряжать пушки: зерненым порохом в форме шариков либо комочков или просеянным. Автор отвечает, что фунт зерненого пороха лучше и ценнее трех фунтов просеянного»[459]. С конца XV в. начали различать виды пороха в зависимости от цели его использования. Немного позднее (хронология нуждается в уточнении) стали различать три вида: порох для артиллерийских орудий, порох для аркебуз (на подставке и ручных), затравочный порох[460].