Роберт Чамберс - Черный монах

• Название: Черный монах
• Автор: Роберт Чамберс
• Издательство: Кругозор
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1992
• ISBN: 5-88160-001-0

---

– Ох, да, конечно. Он слишком рассудительный, чтобы потерять голову.

– Только благодаря вашей доброте… – начала было девушка, но я остановил ее жестом и поднял стакан.

– Только благодаря вам самим. За ваше счастье, Марианна! – и я с удовольствием осушил стакан «шиста». – А теперь поведай-ка мне, где я смогу найти Ле Биана и Фортона.

– Месье Ле Биан и месье Фортон наверху. Они, наверное, заняты разбором имущества, оставшегося от Красного Адмирала.

– Они собираются отослать все в Париж? Да? Могу я подняться наверх?

– Храни вас бог, месье Даррел! – И девушка улыбнулась.

***

Я постучал. Дверь мне открыл маленький аптекарь. Он был покрыт пылью с головы до ног. Очки косо сидели на его носу.

– Входите, месье Даррел, – произнес он. – Мы с мэром упаковываем имущество Пурпурного Императора и бедняги Адмирала.

– Коллекции? – осведомился я, заходя в комнату. – Будьте осторожны при укладке. Футляры стеклянные, к тому же малейшее сотрясение – и бабочка останется без крылышек или усиков.

Ле Биан пожал мне руку и кивнул на большую стопку в центре комнаты.

– Футляры обиты пробкой, – успокоил он меня, – к тому же мы прокладываем их войлоком. Парижское Этимологическое общество обещало оплатить пересылку.

Объединенная коллекция Красного Адмирала и Пурпурного Императора представляла собой замечательное зрелище.

Я рассматривал футляр за футляром и не мог оторваться. Экземпляры были великолепные. Каждая бабочка, каждый мотылек снабжен этикеткой с латинским названием. Здесь были и обыкновенные капустницы и огненные медведницы; были здесь бабочки дневные, солнечных цветов – от лимонного до жарко-оранжевого, и ночные, серебристо-серые и серовато-коричневые. Были здесь и футляры-гиганты, заполненные яркими крапивницами, представителями многочисленного семейства ванесс.

В особом, довольно вместительном ящичке помещался Пурпурный Император, Анатура ирис, бабочка, давшая Пурпурному Императору такое имя и послужившая причиной его смерти.

Я стоял, глядя на печально известную бабочку. Ле Биан приколачивал крышку к огромной коробке, доверху заполненной футлярами всевозможных размеров. Наконец он вогнал последний гвоздь и поднял на меня глаза.

– Значит, решено, – сказал он, – что ваша жена передает коллекцию, принадлежащую Пурпурному Императору, городу Парижу?

Я утвердительно кивнул.

– Без изъятий?

– Это дар, – сказал я.

– Включая и этот экземпляр, что у вас в руках? – спросил Ле Биан. – Эта бабочка стоит кучу денег.

– Неужели вы думаете, что у нас возникнет желание продать Императора? – спросил я. Меня начала раздражать настойчивость мэра.

– Я бы его уничтожил, будь я на вашем месте, – визгливо закричал Ле Биан.

– Это было бы такой же глупостью, как ваше вчерашнее захоронение манускрипта, – заявил я и посмотрел на Макса Фор-тона. Он немедленно отвел глаза.

– Суеверные трусы! – сказал я и сунул руки в карманы. – Вы верите любым небылицам, которые вам рассказывают.

– Ну и что? – спросил Ле Биан, подняв брови. – В них больше правды, чем лжи.

– Неужели? – ухмыльнулся я. – Мэр Сэн-Гилдаса и Сэн-Жульена верит в оборотней?

– Нет, в оборотней не верю.

– Тогда во что? В огненного человечка?

– Это история, – убежденно сказал Ле Биан.

– Черт возьми! – закричал я. – Вероятно, господин мэр непоколебимо верит в существование великанов?

– Великаны существовали, это всем известно, – проворчал Макс Фортон.

– И это говорит аптекарь! – воскликнул я с укоризной.

– Послушайте, месье Даррел, – скрипучим голосом отозвался на это Ле Биан. – Вы знаете, что Пурпурный Император был ученым человеком? Сейчас, я думаю, пришла пора задать вам вопрос: Почему он постоянно отказывался включить в свою коллекцию посланца смерти?

– Кого, кого? – удивился я.

– Я имею в виду ночную бабочку. Ее называют «мертвая голова», но мы в Сэн-Гилдасе зовем ее «посланец смерти^.

– А, вы говорите о большом бражнике, широко известном под названием «мертвая голова», – сказал я. – С какой стати местные жители именуют ее посланцем смерти?

– Дело в том, что они говорят так о ней не менее восьмисот лет, – вступил в разговор аптекарь. – Даже Фруассар упоминает об этом в комментариях к хроникам Жака Сорге. У вас в библиотеке есть эта книга.

– Сорге? Кто он такой? Я никогда не читал его книг.

– Жак Сорге был, кажется, сыном какого-то священника, лишенного духовного сана. Я точно не помню. Это было во времена крестового похода.

– Боже мой! – закричал я, выведенный окончательно из терпения. – С тех пор, как я сбросил в яму череп, я только и слышу о священниках, монахах, крестовых походах, загадочных смертях и колдовстве. Честно говоря, я устал от этого. Можно подумать, что мы живем в пору мрачного средневековья. Вы хоть знаете, какой год на дворе, Ле Биан?

– Тысяча восемьсот девяносто шестой, – отозвался мэр.

– И несмотря на это вы, двое здоровых мужчин, боитесь «мертвой головы».

– Да, я бы не хотел, чтобы ко мне в окно залетела такая штучка, – сказал Макс Фортон. – Это навлечет беду на дом и его обитателей.

– Один Бог ведает, зачем Его создание носит на спине отметку в виде желтого черепа, – благочестиво заключил Ле Биан. – И я принимаю, что Он сделал это в знак предупреждения и поступаю сообразно этому, – добавил он торжественно.

– Послушайте, Ле Биан, – сказал я, – обладая некоторой долей воображения, на тельце ночной бабочки определенного вида можно действительно увидеть рисунок в виде черепа. Что же из этого следует?

– Из этого следует, что лучше ее не трогать, – сказал мэр, покачивая головой.

– Она визжит, когда ее трогают, – добавил Макс Фортон.

– Некоторые твари визжат все время, – возразил я.

– Например, свиньи, – отозвался мэр.

– Да, и ослы, – сказал я, упорно глядя на него. – Вы кажется хотели рассказать мне, как череп выкатился из могилы?

Но мэр лишь сжал губы и снова взялся за молоток.

– Ле Биан, не будьте таким упрямым, я ведь задал вам вопрос.

– А я отказываюсь на него отвечать, – отрезал мэр. – Фортон видел то же, что и я. Вот пусть он и расскажет.

***

Я оценивающе посмотрел на маленького аптекаря.

– Я не скажу, что своими глазами видел, как он выкатился из ямы, – заговорил Фортон и содрогнулся. – Но… но в таком случае как он оказался наверху?

– А он и не оказывался. Это был округлый желтый булыжник, который вы по ошибке приняли за череп, – ответил я. – У вас нервы расшатались, Макс.

– О! Это был очень любопытный булыжник, месье Даррел, – сказал Фортон.

– Я тоже стал жертвой галлюцинации, – продолжал я. – И теперь с сожалением констатирую, что сбросил в яму два ни в чем неповинных камня, воображая каждый раз, что сбрасываю череп.

– Нет, это было, – мрачно возразил Ле Биан,

– Всем нам просто показалось, – сказал я, игнорируя замечание мэра. – Достаточно нескольких совпадений – и результат начинает попахивать чертовщиной. Моей жене, например, вчера вечером показалось, что в окно заглядывает монах в маске.

Фортон встал. Ле Биан уронил молоток и гвозди.

– Что? Что такое?

Я повторил. Фортон стал мертвенно-бледным.

– Боже! – потерянно забормотал Ле Биан. – Черный монах в Сэн-Гилдасе!

– Н-неужели вы н-не знаете древнего пророчества? – заикаясь выдавил Фортон. – Фруассар приводит цитату из Жака Сорге:

Из могилы поднимется Черный монах,
И в домах Сэн-Гилдаса поселится страх.
От того, кто в полночный явится час,
Боже милостивый, охрани Сэн-Гилдас!

– Аристид Ле Биан, – сказал я сердито. – И вы, Макс Фортон! С меня достаточно. Какой-то деревенский идиот пришел из Банналека, чтобы подшутить над старым пугливым дураком вроде вас. Если сейчас у вас нет более интересного занятия, чем рассказывать сказки, то я подожду. Будьте здоровы!

Однако из гостиницы я вышел более встревоженный, чем мог от себя ожидать.

День был хмурый. С востока наплывали тяжелые грозовые облака. Издалека доносился шум прибоя и крики мечущихся в сером небе чаек. Я уже видел, как вспыхивают морские волны, набегая на буруг, и откатываются, оставляя на песке груды водорослей. Стайки ланцетников, выпрыгивая из темной воды, блестели подобно горсти искр. Два-три кроншнепа то там, то тут пролетали над рекой. Над пустошью пронеслись морские стрижи, спеша укрыться от надвигающейся бури на ближайшем озерце. Полевые пташки попрятались в живых изгородях; оттуда доносился их неугомонный щебет.

Дойдя до берега, я сел под скалой, положив голову на сомкнутые руки. Остров Груа уже скрылся за сплошной завесой дождя.

На востоке горизонт загромождали черные тучи, на их фоне белели горы. В отдалении лениво прокатился гром. На гребне приближающейся бури возникали и распадались клубки молний, и, подобно молниям, так же появлялись над волнующимся морем и исчезали стайки ланцетников. Прибой ревел, усеивая берег пеной.