Виктория Холт - Светоч любви

• Название: Светоч любви
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Главная героиня романа молодая англичанка Джейн за несколько лет проходит сложные житейские испытания: разочарование в любимом человеке, потерю родителей. События происходят в Гонконге на фоне тайны, связанной с Домом тысячи светильников, который когда-то был подарен деду мужа героини богатым китайским мандарином. Непримиримым врагом Джейн становится прекрасная китаянка Чан Чолань, считающая, что на земле нет места одной из них. Почему? Ответ на этот вопрос найдет тот, кто прочтет эту захватывающе интересную и… полезную книгу.

---

Она все же была довольно самоуверенной. Хотя просто не имела права быть другой. Я думаю, что в случае, если из жизни так неожиданно ушла бы она, отец без нее просто совершенно потерялся. Она-то, по крайней мере, могла стоять на собственных ногах, да и меня поддерживать еще в придачу. И все же я считала, что она требует слишком многого.

Мне предстояла еще одна четверть в школе, перед тем как во весь рост встанет волнующий вопрос — в состоянии ли мы оплатить счета на будущее, и как раз в течение этого периода я впервые услышала имя Сильвестера Мильнера. Мама прислала мне в школу письмо:

«Моя самая дорогая Джейн!

Завтра я отправляюсь в Нью-Форест. Меня пригласили для беседы в поместье Роланд. Джентльмену по имени мистер Сильвестер Мильнер понадобилась домоправительница. Это довольно большая, по моему мнению усадьба, и хотя мое условие, от которого зависит, принимаю я эту должность или нет, еще как следует не оговаривалось, я буду настаивать на нем, и это пока не отбило желания у будущего хозяина говорить со мной Я напишу тебе, когда будет окончательная ясность. Если мы договоримся, то моих доходов вполне хватит на продолжение твоего обучения, потому что мне лично много не надо — только постель и кров. А ты будешь приезжать на каникулы. И это будет замечательный выход из наших проблем. Теперь мне остается только одно убедить их нанять меня».

Я вообразила себе, как тщательно готовилась она к предстоящему собеседованию — ведь предстояла борьба за ее место под солнцем, а точнее — за мое, а не ее место.

Она была маленькой хрупкой женщиной. А я вроде бы собиралась еще расти и расти. Я пошла в отца и уже сегодня была на несколько дюймов выше мамы. У нее были румяные щеки и густые волосы, черные до вороного отблеска. У меня волосы были похожи на мамины, но кожа была бледной, как у отца. А вместо ее маленьких, как бусинки, искрящихся глазок у меня были унаследованные от отца большие серые, глубоко посаженные.

Внешне мы не очень походили друг на друга — моя мама и я. Но роднило нас главное: глубочайшее внутреннее убеждение в том, что надо преодолевать любые барьеры, мешающие достижению цели.

В данном конкретном случае, когда так много было поставлено на карту, я была уверена, что у нее были неплохие шансы на выигрыш.

И оказалась права. Через несколько дней я узнала, что она действительно получила должность домоправительницы в усадьбе Роланд. А когда закончилась четверть, я отправилась уже на наше новое местожительство.

Я поехала в Лондон вместе с группой девочек из школы Клантона. А там пересела в поезд, который должен был доставить меня в Хэмпшир. Когда я добралась до Линдхерста, то мне пришлось пересесть еще и в местный поезд.

Моя мама изложила в письме все инструкции очень четко. На остановке Роландсмер меня должны были встретить, но если ее обязанности помешают ей сделать это самой непосредственно, значит, мы увидим друг друга, как только я войду в дом.

Я с трудом дождалась момента прибытия. Хотя мне казалось так странно ехать в совершенно незнакомое место. Мама ничего не рассказала мне о мистере Сильвестере Мильнере. Мне это показалось удивительным. Обычно она не была скрытной. И о самом доме она писала очень скупо, лишь отметила, что он большой, и вся усадьба занимает площадь без малого гектаров десять.

«Ты увидишь, как этот дом отличается от нашего маленького», — написала она. Кстати, это было совершенно излишне, я и так могла догадаться о различиях. Но так или иначе, любопытство мое она разожгла.

Усадьба Роланд! Кем был этот Роланд и почему так названо это место? Обычно имена что-нибудь да означают. К тому же, почему мама не рассказала ничего о хозяине — мистере Сильвестере Мильнере?

Я стала фантазировать относительно его особы. Он должен быть молодым и красивым. Нет! Не был он молодым. Он был среднего возраста и был обременен большой семьей. А может, он старый холостяк, сторонящийся общества? Циник, уставший от жизни? Он затворился от мирской суеты в поместье Роланд. Нет, он был чудовищем, которого вообще никто не видел. О нем сплетничали только шепотом. В его доме наверняка по ночам происходят странные вещи. Мне, конечно, скажут:

— Не обращай внимания. Это прогуливается мистер Сильвестер Мильнер…

Мой отец частенько говорил, что я должна усмирять свое воображение, когда оно слишком разыгрывается. А мама считала, что оно уносит меня слишком далеко. К тому же, по ее мнению, любопытство ко всему на свете, к окружавшим меня людям в сочетании со столь развитым воображением составляет довольно опасную комбинацию.

В силу этих обстоятельств я пребывала в стадии крайнего возбуждения и предчувствия чего-то необычного, когда подъезжала к маленькому полустанку Роландсмер.

Дело происходило в декабре, и солнце было заслонено туманной дымкой. Это придавало загадочность всему на этой маленькой станции со странным названием и платформой, окруженной плотной стеной деревьев. На платформе было малолюдно, и я сразу заметила крупного человека в цилиндре и пальто с золотыми галунами.

Он так уверенно шел вдоль платформы, и от него исходило такое чувство уверенности в себе, что когда он приблизился ко мне, я произнесла:

— Простите, вы случайно не мистер Сильвестер Мильнер?

Он остановился, озадаченный какой-то мыслью, и разразился рыком, означавшим смех:

— Не, мисс, — прокричал он. — Я кучер! — Затем пробормотал, обращаясь сам к себе:

— Мистер Сильвестер Мильнер — это было бы недурно! Ну ладно, — продолжил он, — это твой багаж? Ты прямо из школы? Ну, поехали.

Он внимательно оглядел меня с головы до ног.

— А ты не похожа на свою мать, — прокомментировал он. — Не сказал бы, что ты ее дочь!

Затем с резким криком он повернулся к человеку, который томился от безделья, прислонившись к стенке небольшого киоска:

— Эй, Гарри, ну давай!

И Гарри взял мой багаж. Мы составили маленькую процессию, причем я следовала за кучером, вышагивавшим с чванливой миной, которая должна была, судя по всему, свидетельствовать о том, что сей джентльмен — очень важная персона.

Мы подошли к рессорной двуколке, сначала туда забросили мой багаж, потом наверх вскарабкалась я, и тогда кучер с тяжелым вздохом взялся за поводья.

— Такой, как я, не должен был бы возить такие мелочи, так что с твоей мамочки причитается…

— Спасибо, — сказала я, — мистер… э?..

— Джефферс, — подсказал он. — Меня зовут Джефферс, такое у меня имя.

И мы тронулись в путь.

Мы ехали заросшей кустарником узкой дорогой, вьющейся вдоль опушки леса, деревья в котором казались мрачно загадочными.

Здешние места сильно отличались от наших гористых. Это был тот самый лес, напомнила я себе, в котором охотился Вильям Завоеватель и где его сын Вильям Руфус погиб загадочной смертью.

Я сказала:

— Довольно странно называть это место новым лесом.

— Что? В каком смысле?

— Как же лес может быть новым, если ему уже лет восемьсот от роду?

— Представь себе, когда-то он же был новым, — отреагировал Джефферс.

— Говорят, что он был заложен на человеческой крови…

— У тебя забавные сведения о наших краях, мисс…

— Так это ведь не я говорю. Мужчин заставляли покидать дома и закладывать этот лес. Но если кто-нибудь убивал оленя или кабана, то ему либо отрубали руку, либо выкалывали глаза. А то могли без всякого суда повесить на дереве.

— Здесь не водятся кабаны уже очень давно, мисс. И я лично таких рассказов о нашем лесе никогда не слышал.

— Ну и что? Зато я слышала. Мы же изучали по истории период норманнского завоевания. Он мрачно кивнул.

— Ты собираешься провести все каникулы у нас? Честно говоря, я удивился, когда узнал, что на это было дано разрешение. Но твоя матушка топнула ножкой и раздобыла разрешение. Мистер Мильнер дал согласие, и это меня удивило.

— А почему вас это удивило?

— А потому, что он из тех, кто не переносит присутствия детей в доме.

— А вообще какой он?

— Да, это вопрос. На него так сразу и не ответишь. Я думаю, что вряд ли кто-нибудь однозначно определит, каков мистер Сильвестер Мильнер.

— Ну, он хоть молод?

Он внимательно посмотрел на меня.

— По сравнению со мной… он не так, чтобы очень стар. Но если речь о тебе, то он весьма не молодой джентльмен.

— Ну, а если его ни с кем не сравнивать, лет-то ему сколько?

— Господи, мисс, ты прямо создана для вопросов! Ну откуда же мне знать, сколько лет мистеру Сильвестеру Мильнеру?

— Ну, примерно-то вы предположить можете?

— Нет, нет смысла гадать. Как пить дать, ответ не будет верным…

Я поняла, что из этого человека никаких сведений о Сильвестере Мильнере мне не вытянуть, и переключилась на изучение окружающего нас пейзажа.

Сумрак декабрьского раннего вечера и этот лес в моем воображении стали рисовать образы тех, кто здесь охотился и кого норманнские короли ловили и пытали.

К тому времени как мы добрались до усадьбы Роланд, я чувствовала себя так, словно должно произойти что-то необычное.