Виктория Холт - Светоч любви

• Название: Светоч любви
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Главная героиня романа молодая англичанка Джейн за несколько лет проходит сложные житейские испытания: разочарование в любимом человеке, потерю родителей. События происходят в Гонконге на фоне тайны, связанной с Домом тысячи светильников, который когда-то был подарен деду мужа героини богатым китайским мандарином. Непримиримым врагом Джейн становится прекрасная китаянка Чан Чолань, считающая, что на земле нет места одной из них. Почему? Ответ на этот вопрос найдет тот, кто прочтет эту захватывающе интересную и… полезную книгу.

---

— И им пришлось продать дом, — подсказала я. Она наклонилась поближе ко мне:

— Причем, за бесценок, — прошипела миссис Коуч. — Мистер Сильвестер Мильнер — настоящий делец. Он купил дом, когда у Семьи не оставалось никакого другого выхода, как только продать его.

— А что дальше произошло с Семьей?

— Хозяин умер. Считалось, что от пережитого шока. Хозяйка вернулась в свой родной дом. Одна из юных леди уехала с матерью. Другая, как я слышала, заняла место гувернантки. Это ужасно. Она, у которой была собственная гувернантка, когда она росла, конечно же рассчитывала, что и у ее собственных детей тоже будет гувернантка…

Я про себя подумала, чем мне придется заняться, когда я подрасту. Может, и мне придется стать гувернанткой. Это была не самая радостная мысль.

— Он спросил меня, останусь ли я на своем месте, я согласилась. Я ведь свое дело всегда хорошо вела. Не много, однако, я понимала…

— А что происходит, когда он здесь? — спросила я.

— Мистер Мильнер? Ну, например, он приглашает на обед друзей. И они заходят в сокровищницу как ни в чем не бывало. Беседуют. О делах, о чем еще беседовать деловым людям! Но все это совсем не то, чего ожидали мы, я и мистер Каттервик.

Я тут же поинтересовалась:

— А что вам мешает уйти отсюда и найти дом, в котором живет Семья, причем никто из ее членов не проигрывает состояние.

— Ну нет, я решила жить здесь, потому что я привыкла жить именно здесь! К тому же, дело облегчается тем, что… хвала Богу, он же не все время здесь.

— О чем вы подумали, когда впервые увидели его? — спросила я.

— О чем? Да о том, что он отличается…

— Отличается от кого?

— Да практически от любого, о ком бы вы ни подумали. А потом все эти сокровища и его род занятий. Что-то там не так, мне кажется. Странный бизнес. И странные люди, которые его окружают. Мы с мистером Каттервиком, впрочем, привыкли к этой публике…

— Он когда-нибудь разговаривает с вами? Она склонила голову набок и затем изрекла:

— Он единственный, кто никогда не приходил на кухню и не давал меню, как это принято в нормальном доме.

— А когда он приедет на этот раз, миссис Коуч?

— Он не из тех, кто информирует заранее.

— Возможно, он хочет приехать неожиданно и увидеть, чем вы все тут занимаетесь.

— Я не стала бы думать о нем так плохо.

Вот так мы и беседовали, и я все время старалась увести ее от Семьи, переключая разговор на нынешнего владельца усадьбы.

В день Рождества сначала подали утку, за ней последовал пудинг, торжественно доставленный на стол самим мистером Каттервиком. Пудинг был объят мистическими огненными языками горящего бренди, за которыми с любовным восторгом наблюдала миссис Коуч. На почетных местах на одном и другом концах стола сидела мама и мистер Каттервик. А вокруг стола собрались все слуги с семьями.

В куске пудинга мне досталась шестипенсовая монетка, а стало быть, и три желания, которые должны были исполниться. Одно перевешивало. Я очень желала себе увидеть мистера Мильнера до того момента, когда мне надо будет возвращаться в школу; вторым желанием было побывать в сокровищнице и третьим, чтобы мама и я продолжали бы жить в усадьбе Роланд.

Я поймала себя на мысли, что если бы папа был здесь, то нынешнее Рождество было бы самым лучшим во все времена, но, естественно, я понимала, что, будь он жив, нас здесь не было бы.

После торжественного обеда каждый должен был что-то «изобразить». Миновала сия чаша маму и мистера Каттервика, которых спасло их высокое положение, и миссис Коуч, от которой тоже не решились требовать чего-нибудь, учитывая ее параметры. Были исполнены песни, кто-то декламировал, некоторые решились на несколько танцевальных па, один из садовников играл в дуэте с сыном на скрипке. Я продекламировала «Гибель Вечерней звезды», миссис Коуч вторила мне шепотом. Я читала так великолепно, что у нее в глазах блестели слезы.

Мама попросила меня подняться наверх и принести ее шаль. Как только я вышла из шумной комнаты и закрыла дверь, за которой остались свет и веселье, у меня появилось чувство, что тихий дом сомкнулся вокруг меня. Я поднялась по лестнице и вдруг явственно ощутила, как меня окутывает сверхъестественно холодное нечто. Предчувствие чего-то охватило меня. Та теплая людская, где продолжался праздник, казалась мне целым миром, от которого я ушла. Поддавшись необъяснимой панике, я взлетела по оставшимся ступеням, отыскала в комнате мамы шаль и собралась бежать назад. Я стояла у окна и пыталась что-либо рассмотреть через него. Свеча, которую я захватила с собой, позволяла мне видеть только собственное лицо, отраженное в стекле. Я слышала, как ветер шелестел ветвями, и знала, что совсем недалеко стоял лес, где, как говорила легенда, за своими обидчиками охотились тени пострадавших.

Естественно, я хотела поскорее возвратиться в теплую уютную комнату, полную людей, и, тем не менее, что-то непреодолимо заставляло меня медлить.

Я почему-то подумала о всегда закрытой сокровищнице. Согласитесь, есть что-то во всегда запертых комнатах, они интригуют и притягивают. Я помнила свой разговор с миссис Коуч.

— Видимо, там есть какие-то роскошные вещи, в той комнате, если она всегда заперта, — заметила я.

— Да, они должны быть там.

— Кстати, это почти как у Синей Бороды. Его жена проявила излишнее любопытство. А мистер Сильвестер был женат?

— О, он довольно странный джентльмен. Он ничем не хочет делиться. Здесь сейчас жены нет.

— Если только она не заперта в секретной комнате. Может быть, она и есть его сокровище.

Это предположение заставило миссис Коуч рассмеяться.

— Жены имеют обыкновение есть, — констатировала она. — И разве не я была бы первой, кто узнал бы, что кого-то надо кормить.

И вот то превозмогающее любые преграды любопытство, сдерживать которое требовал от меня отец, все же победило. И я решила каким-либо образом заглянуть внутрь сокровищницы.

Я знала, где она была расположена — как-то мне мама рассказала об этом.

Апартаменты мистера Мильнера расположены на третьем этаже. Они занимают весь этаж.

Я нашла повод подняться на этот этаж однажды по полудню. Я трогала ручки всех дверей, они открывались, и я заглядывала внутрь — спальня, гостиная, библиотека. Но одна дверь была заперта.

И вот сейчас, сжимая мамину шаль, совершенно уверенная в том, что на этой части лестницы царят темнота и тишина, я заставила себя подняться на третий этаж.

Я держала свечу высоко. Моя колеблющаяся тень на стене выглядела странно и угрожающе.

«Возвращайся, — твердил мне внутренний голос. — У тебя нет права быть здесь». Но что-то более сильное заставляло меня идти, и я шла прямо к той двери, которая всегда была заперта. Я нажала на ручку. Сердце мое билось в бешеном ритме. Я ожидала, что дверь откроется, я буду поймана и втянута вовнутрь… Я не знала, что будет потом. К моему величайшему облегчению, дверь по-прежнему была заперта. Потверже обхватив свечу, я устремилась вниз.

Господи, какое это было счастье, открыть дверь в людскую, услышать, как мистер Джефферс поет балладу «Тора», заметно фальшивя, увидеть маму, которая, приложив пальцы к губам, показывала мне, чтобы я дождалась конца песни. Я стояла и спрашивала себя: что же я ожидала найти?

— Тебя долго не было, Джейн, — сказала мама. — Ты что, не нашла шали?

Эти памятные мне каникулы подошли к концу, ознаменованному событием, которое тогда мне показалось драматическим.

20 января мне предстояло возвратиться в школу, и моя мама деловито нашивала метки на мои вещи и собирала чемодан. Она и Джефферс должны были отвезти меня на вокзал, к тому же она собиралась ехать со мной на поезде до самого Лондона. Мистер Джефферс сказал, что это напоминает ему прежние времена — молодую леди везут в школу, кстати, в ту же — Клантона. Было совершенно очевидно, что он сомневается в праве заурядной молодой леди посещать такое привилегированное заведение — ведь она всего-навсего дочь экономки, но, как и миссис Коуч, он был готов принять тот факт, что времена изменились.

Мне было ужасно жаль, что мое пребывание в усадьбе Роланд подходит к концу. Я уже чувствовала себя частичкой этого дома. Было две вещи, которых я желала и надеялась, что, может быть, свершится чудо и они станут явью: во-первых, я хотела заглянуть внутрь сокровищницы, чтобы убедиться, что там самым драгоценным являются орнаменты, а во-вторых, мне нужна была возможность хоть разок глянуть на мистера Сильвестера Мильнера.

Одной из теорий моей мамы была следующая: если ты хочешь чего-нибудь очень сильно и веришь, что это желание исполнится, то так и будет, но при условии, что ты сделаешь все возможное, чтобы оно исполнилось.

— Судьба и решительность, — любила говорить она, оба эти фактора одинаково важны для успеха.

Чтобы увидеть усадьбу Роланд еще раз, мне придется ждать летних каникул, потому что школа была слишком далеко, чтобы уложиться с дорогой туда и обратно в несколько пасхальных дней. А ведь мне так и не удалось увидеть ни мистера Сильвестера Мильнера, ни заглянуть в его хранилище сокровищ.