Марина Бонч-Осмоловская - "Золотое руно"

• Название: "Золотое руно"
• Автор: Марина Бонч-Осмоловская
• Жанр: Современная проза

---

Он перевел взгляд вниз и увидел ботинки. Они его поразили больше, чем рубашка. "Странно, - неслось у него в голове, - ботинки имеют такой вид, как будто там постоянно должна быть нога, а если ее нет... предназначение потеряно. Что такое ботинок? Это предмет, который дает ноге возможность... дает возможность преодолевать... гм... камни и препятствия. Это предназначение ботинка. А в чем же его сущность?"

Это слово заставило его приостановиться, как будто на минуту все рассыпавшиеся мысли замерли, задержав свой хаотический полет, и дали его голове молчаливую паузу. Но оттуда ничего не появилось. Пространство опять заполнилось бегущими предметами. Один из них как будто назвал себя, Саша услышал: "ванная". Он подошел к двери, которая назвала себя так, и стал на разные лады повторять ее имя. "Ван-ннн... на-я..., ва-нннннн-ая", - он все быстрее раскачивался в дверях ванной, чувствуя, как имена вещей оставили свои привычные углы и вместе со всем предметным миром дружно набежали на его голову.

В этот момент перед ним возникло лицо Седого, и он подумал, что не видел его с детства.

Он долго чистил зубы, стоя над раковиной. "Значит, Седой опять появился", - сказал он внятно водопроводному крану и прислушался: больше ничто не звенело и не набегало. Сунул голову под кран, хотел вытереть ее, мокрую, но не вытер, а снова сунул под воду - через его плечи сверкающий поток немедленно залил половину ванной. Наскоро промокнув ее полотенцем, он отправился завтракать, решив никогда не видеть больше сны.

"Иди, звони", - сказал он себе, но к телефону не пошел. Кэти, конечно, ждет его звонка, а полгода назад ждала мама... На этом его мысль остановилась: мама покончила с собой - причины ее самоубийства он не знал. И никто не знал.

Письмо из Франции и конверт с медицинской маркой-эмбрионом он разложил перед собой. "Откуда они про наследство знают? Эмбрион в наследство разовьется?" Он понял, что глупостью занимается. Наивно как-то. У него даже пропала охота другу, Грегу письмо показывать, даже червоточины от сомнений не осталось. Между прочим, он ему не перезвонил! Набрал Грегов мобильник, и тут в прихожей зашуршали.

- Приехал, наконец? - Грег сам возник на пороге великолепным рыжим утесом, жизнерадостный, как всегда. - У меня машина барахлит, я на такси! - он решительно направился в гостиную, включил телевизор, развалился в любимом Сашином кресле, и в комнате стало уютно. Тот повалился в кресло напротив, чувствуя, что здорово по нему соскучился, и хотядико не выспался, у него даже голова прояснилась от Грегова присутствия.

Грег приезжал к Саше, если был не слишком занят, а не слишком занят он бывал почти всегда, когда пахло выпивкой, и они вместе опустошали запасы драгоценных, оставшихся от мамы вин. Но в такую рань он являлся не часто, и, значит, дело появилось стоящее.

Сашин взгляд упал на стол, он за письмом потянулся - Грег сообразит, что к чему. Он даже руку протянул, но взять письмо не решился... не поверит Грег, не та это почта... выйдет глупо.

Открывая бутылку австралийского вина с берегов реки Маргарет, он вспомнил и пожалел, что не купил чего-нибудь пряного, острого: они оба любили устриц и всякую сырую еду. Сходство их на этом не кончалось. Хотя Грег овальный, крепко сбитый, а Саша долговязый и сутулый, у обоих лохматые волосы, сухая кожа лица, оба выглядели неприбранными и не до конца вымытыми. Оба любили потрепаться о чем-нибудь интеллектуальном, и каждый предпочитал предмет, интересный ему самому. Тут их выручало общее любопытство к людям: у Саши, как у социолога-профессионала, и у Грега, как у профессионала, в известном смысле.

- Как съездил? - Грегу все было интересно: сколько стоили гостиницы, в каких клубах тот пил по вечерам и сколько денег там оставил. Но Саша мялся, не зная, с чего начать, хотелось рассказать о другом... он с детства во Франции не был.

- Я был в Париже, - как будто догадался Грег. - Размаха нет, не умеет Европа.

Саша вспомнил, что это были слова отца Грега, поляка Славика, и Грег любил их повторять.

Гость наклонился к своей сумке и, не торопясь, поставил на стол "Хеннесси". Саша изумленно прикинул сумасшедшую стоимость этого коньяка, в общем необязательного для такого заурядного повода, как их встреча. Любил Грег поразить чем-нибудь особым, но приятно, ничего не скажешь. И тут Саша вспомнил вечеринку перед отпуском: все скинулись на стол, а Грег денег не дал и, чтобы не платить, появился на час позже всех. Иногда Грег приносил коллекционные вина, восхищая собравшихся, с особым, польским шиком становясь героем вечера, а Саша знал, что Грег весь год пил в барах за счет своей подружки.

Открыли "Хеннесси" и про Францию забыли. Саше расхотелось рассказывать... И Грег больше не спросил.

Саша не спросил потому, что Грегову дружбу со студенческих лет очень ценил. В его университете у мужиков своя жизнь: порыбалить, что-нибудь вместе починить, камень какой-нибудь из болота вытащить... Футбол опять же - целое событие. Сначала пиво попить, обсудить, какая команда выиграет - обширная, важная тема. Потом вместе повопить на стадионе, подталкивая друг друга локтями: "Ну, я же тебе говорил!" Потом обязательно снова пиво попить и обсудить с большим вкусом: кто как играл, кто куда забил. Стадион - большая мужская компания, смотрящая на такую же мужскую компанию, которая гоняет мяч.

Саша и дружил, и вино пил по-другому. В мужском общении все становится ближе к прямым, базисным реакциям, чувства быстро переходят в ту область, в которой люди чувствуют себя сами собой. Саша, родившийся в русско-французской семье, не слишком хорошо сходился с местными, и Грег, сын польского эмигранта, оказался его единственным другом. Они на первом курсе вместе изучали химию; читал курс Грегов отец. Саша в химии быстро разочаровался и занялся гуманитарными предметами, но дружили они много лет.

- Слушай, - Грег привскочил на кресле, - я тоже не сидел, а в Нью-Париж по делам смотался. Знаешь, что я там нашел?

Тот помотал головой.

- В отеле... Я сначала в очень хорошем отеле снял номер. Обежал комнату, проверил, что да как, в окошко перевесился - ты знаешь, у меня страсть такая: высунуться, все рассмотреть, кто у меня под окнами ходит. Я опять чуть не вывалился! Ладно. Потом ящичек под телефоном заметил, куда я не заглянул. Открываю его по-быстрому, а там визитка... На ней написано! - Грег тихонько взвизгнул. - Угадай!

- Что?

- Твое имя!

Саша молча ткнул пальцем в грудь, но почему-то не в свою, а в Грегову. Тот визитку вытащил и сунул Саше. Верно! "Александр Кричевский. Социолог". Рабочий телефон его. Но у него никогда не было такой визитки... И он никогда не бывал в Нью-Париже!

Саша зачем-то посмотрел на визитку сквозь свет, сзади ее оглядел и обнюхал.

- Надо же, такая дыра этот Нью-Париж, но и там у меня есть клиенты, - сообразил он и тихо прибавил: - Грег, я из Парижа послал тебе письмо, ты его получил?

- Нет. Что же ты мне написал?

- Это не я тебе написал.

- А кто?

- Грег, я его в отеле нашел. В ящике под телефоном я нашел письмо, адресованное тебе.

- Мне?

- Ага. Запечатанное. На конверте стоял твой адрес. Я тебе его послал... Грег.

- Где, где ты его нашел?.. - жалобно протянул тот, и произошла немая сцена. А тут еще Саша про письмо из Франции добавил... Они его зачитали до дыр и решили позвонить в полицию или в мэрию, чтобы они хорошенько во всем разобрались. Грега особенно взволновал пай в компании. Саша объяснил, что у него есть акции небольшой фирмочки закрытого типа, акции никто купить не может. Таблетки, лекарства... Дивидендов хватает только выплачивать проценты за дом. Про Седого он не стал Грегу рассказывать и звонить в полицию ему что-то расхотелось... поднимать там все, ворошить... говорить о маме. Серьезного-то ничего нет. А Грег вообще в письмо перестал верить. К тому же от коньяка появилась помощь в виде притупившегося недоумения, и Грегу уже не мешала сосредоточенная Сашина физиономия.

- Съесть бы что-нибудь... - с первым проблеском беззаботности протянул он, и Саша встрепенулся.

Грег радостно побежал на кухню, поддергивая штаны. Его очень дорогая шелковая рубашка разъехалась на животе, то ли потому, что пуговицы не хватало, то ли живот и рубашка оказались разного калибра. Поддернув брюки очень привычным движением, Грег полез в Сашин холодильник. Панорама открылась великолепная! Оттуда веяло царством навсегда замороженных надежд. Снег, пустыня, страдальческий вой охлаждающих труб, потерявших надежду что-нибудь охладить, как вой пирующих голод койотов. Грег стукнул голодными челюстями и, ни слова не говоря, выбежал из дома. Скоро он прибежал, стискивая в руках сосиски.

- Купил на углу!

- Я тоже хочу! - засуетился Саша. - Эти как раз мои любимые!

- Сковородку и масло!

Но масла почему-то не было видно. Саша с головой влез в кухонный шкаф.

- Есть масло, как же не быть маслу... - приговаривал он, потряхивая пустыми склянками и коробками. Грег толокся рядом, мешая искать. Саша открыл круглый бочонок с надписью "Оливковое масло".