Алексей Плуцер-Сарно - Большой словарь мата. Том 2

• Название: Большой словарь мата. Том 2
• Автор: Алексей Плуцер-Сарно
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Языкознание
• Год: 2005
• ISBN: 5-8370-0395-9

Книга представляет собой второй том «Большого словаря мата». Вниманию читателей предлагается полное научное академическое издание. Данный том содержит более 800 грубопросторечных выражений со словом «пизда». Книга предназначена лингвистам, филологам, иностранцам, изучающим русский язык, а также всем ценителям русского народного юмора, чтобы они знали, чего говорить вслух ни в коем случае не следует. Только на основе такого рода словарей могут быть выработаны законы, запрещающие употребление нецензурной брани в общественных местах и в СМИ.

---

В оргазме же как состоянии сознания человек утрачивает свою субъективность, расстается со своими символическими рядами, «умирает». Функция означающего переходит к самим фрикциям, а оргазм, может быть, оказывается в роли их содержания. То есть оргазм в процессе полового акта может быть проинтерпретирован как смысл желания, чистый смысл, лишенный формы. То, что Фрейд называл «сырым материалом мышления»[23], лишенным изобразительных средств. Конечно, в момент окончания оргазма, в посткоитальный период он сам мгновенно становится означающим. Собственно, момент наивысшего наслаждения – это и есть момент означивания.

Желания, овладевающие мужчиной в предкоитальный момент, некий «подъем чувств» – это и есть момент смены места означающих, освобождения смыслов. У знаков в этот момент появляются и новые формы, и новые планы содержания. Эти новые формы изначально пусты и готовы к принятию смыслов. В этот момент предыдущие формы, наполненные содержанием, оказываются сами уже не формами, а смыслами новых форм.

Итак, тело занимает некое место, означивая его своими символическими или «реальными» движениями. Но и тело тоже в свою очередь может восприниматься как место вагины, которая опять же оказывается местом для фаллоса. Все эти символические ряды и создают пространство в целом, которое структурируется опять же вокруг центральных означающих.

3. Пизда языковая

Когда мы называем вагину «пиздой», то в этот момент она перестает быть вагиной, происходит смена форм. Любое поименование превращает ее в знак желания. «Пизда» представляет собой не просто половой орган как объект желания, а еще и замещение неосознаваемого с этого момента желания. Она приобретает то, что Лакан называл «измерением маски»[24]. Грубо говоря, пизда – это симптом, расположенный по ту сторону вагины. А вагина – маскопо-рождающий символ, знак, продуцирующий подмены.

По Фрейду обратная сторона всякого наслаждения – это смерть. Перефразируя Фрейда, можно сказать, что обратная сторона пизды – это пиздец, то есть смерть и секс в одном флаконе. То есть «пизда» в отличие от «вагины» уже мертва и лишена девственности. И все эти значения прослеживаются и на лексическом уровне.

В современном русском языке, кроме собственно «женских гениталий», «пизда» может обозначать целый ряд объектов, дробясь метонимически. Прежде всего «пизда» – обозначает женщину (значения 3. – 3.9)[25]. Причем не обязательно только одну конкретную женщину, она может собирательно обозначать и весь женский пол (значение 4). Одновременно «пизда» может обозначать и «мужчину». Причем это может быть мужчина немощный, сексуально слабый (значение б), гомосексуальный (значение 6.1), сексуально странный и неприятный (значение 6.З), просто неприятный (значение 6.3.1) или никому неизвестный (значение 6.4). Подзначение 6.6. показывает, что пизда может вообще становиться именем мужчины, обращением. Наконец,«пизда» может обозначать вообще отношения между мужчиной и женщиной, любые сексуальные отношения, то есть становится означающим секса (значение 7). В следующем метафорическом переносе «пизда» означает вообще любой «нехороший» объект. То есть «пизда» – это обозначение «плохого», «слабого» (значение 19). С другой стороны, «пизда», наоборот, обозначает все позитивное, которое имманентно присуще любому объекту, то есть тайную внутреннюю сущность любого объекта. Нечто очень хорошее, но скрытое от глаз простых смертных и при этом связанное с вечностью, бессмертное. Значение №15 показывает, что пизда вообще может обозначать некую непостижимую и безымянную сердцевину вещи: «…Пошло, поехало смещение темпоральных слоев, залупился хуй хронотопа, запердели ёбкие минуты, щелкнула осклизлыми деснами пизда времен»[26]. Получается, что пизда обозначает нечто внешнее-плохое или внутреннее-хорошее. Это нечто таинственное, несущее вовне ужас и смерть, и при этом таящее внутри нечто мучительно прекрасное.

Значения 20-21 показывают, что «пизда» означивает окончание какого-либо процесса, поломку, наступление неприятной ситуации и даже смерть: «Ведь я тебе ноги могу поломать,/ Иль голой рукой изувечить! / Окурок, паршивый, в твои-то года,/ Сидел бы на печке в фуражке,/Ато по ебальнику дам, и пизда,/ Оттягивай труп старикашки./ Старик отвечает: – Угрозу ебу,/Поскольку твою, бля, предвижу судьбу»[27]. Как видим, «пизда» оказывается в современном языке связана со смертью, оказывается синонимом персонифицированного «пиздеца». Ну, и самое главное, что «пизда» как абсолютная форма может заполняться любыми эмоциями (значение 24), а также выражать любое эмоциональное отношение к самой речи.

Итак, на языковом уровне «пизда» оказывается означающим как для женщины, так и для мужчины, и для любого рода сексуальных отношений между ними. Одновременно она обозначает любые негативно оцениваемые внешние объекты, это идеальное «плохое», имеющее Имя, и, наоборот, позитивную тайную и безымянную сущность мира. В последнем случае это парадоксальное имя всего безымянного, того, что отсутствует в человеческом языке, того, что недоступно и непонятно простому смертному. Это нечто тайное, скрытое, потустороннее и при этом связанное со смертью, лежащей по ту сторону удовольствия, по ту сторону наслаждения символизируемого «пиздой». А сама пизда – это мучительно прекрасный инструмент смерти, насилия и боли: «…Той неотделимой от бытия боли, которая, как полагает Фрейд, связана у живого существа с самим существованием его»[28].

4. Пизда сексуальная

Невозможно согласиться с традиционной точкой зрения, восходящей к Фрейду и поддержанной множеством ученых от Лакана до Бодрийяра, в соответствии с которой сексуальность принципиально маскулинна. Это следствие того, что, говоря о вагине, и Фрейд, и Лакан смотрят на ее символические ряды исключительно через призму фаллического означающего. Отсюда отсутствие интереса к концепту вагины: «Концепт 'пизда' играет в культуре гораздо более скромную роль по сравнению с ее vis-a-vis в силу ориентированности человеческой культуты маскулинно и тем самым фаллоцентрично. Если о фаллосе написаны тысячи страниц психоаналитической прозы… то пизде здесь уделено довольно мало места. В хрестоматийном «Словаре по психоанализу» Лапланша и Понталиса есть статья «фаллос», но нет статьи «вульва» (или «вагина») [Лапланш-Понталис 1996]»[29]. Другим следствием этого является отрицание значимости вагины как означающего. В самой резкой форме сформулировал эту идею Бодрийяр: «Прав Фрейд: существу-еттолько одна сексуальность, только одно либидо – мужское. Сексуальность есть эта жесткая, дискриминантная структура, сконцентрированная на фаллосе, кастрации, имени отца, вытеснении. Другой просто не существует. Без толку пытаться вообразить нефаллическую сексуальность…»[30] Конечно же, вообразить себе нефаллическую сексуальность несложно. Поскольку му-жескость и женскость ее – символические и в этом смысле интерсексуальные. Точно так же и либидо – мужское лишь символически, то есть в любую секунду оно может быть лишено этого своего означающего и приобрести иное, например, вагинальное. Все эти символы существуют только в процессе переозначивания, а потому вряд ли могут рассматриваться как статично мужские или женские. Проблема вагинальной сексуальности заключается просто в том, что Фрейд и Лакан рассматривали в первую очередь фаллические означающие и достигли здесь уникальных результатов. На что бы «несуществующее» исследователь ни взглянул, это «что» тут же порождается к жизни в пространстве его эксперимента.

Когда Бодрийяр говорит, что «…у женщины нет никакой собственной сущности, <…> что женщина – ничто…»[31], то с ним трудно спорить. Потому что дело вовсе не в том, что у женщины нет никакой «собственной сущности». Дело в том, что у мужчины ее тоже нет. Есть лишь определенные структуры субличностей, которые, конечно, строятся из интерсексуальных символов.

Разница между вагиной и фаллосом, конечно, огромная, но она не совпадает с символическим делением на мужское и женское. Вагина может означивать нечто мужское, а фаллос – женское. Как сказал поэт: «Цветаева ведь Хуя не имела, / А все ж ебала Софью Голлидей»[32].

Сам же Бодрийяр, когда говорил о стриптизе, противореча себе, заметил, что женский половой орган – это зеркало всего мужского: «Никакой похоти: предельно серьезный и предельно инфантильный акт, неразделенная завороженность зеркалом женского полового органа – как Нарцисс был заворожен собственным отражением»[33]. Действительно, устремляясь к влагалищу, мужчина движется к себе самому, видит себя, погружается в себя. Действительно, вагина – это способ означивания мужского. В некоторых контекстах пизда – это просто Большой Другой мужчины. И именно «пизда», а не «вагина», потому что в «пизде», в отличие от «вагины», – очень много мужского. Хотя обе они – лишь символические формы, способные полностью поглощать прочие символические ряды в качестве собственных означаемых.