Джек Кертис (I) - Банджо

• Название: Банджо
• Автор: Джек Кертис (I)
• Жанр: Боевик

---

— Глупышка! Когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что мы принадлежим друг другу, и что мне уже никто больше не нужен. И с тех пор ничего не изменилось — так будет всегда.

Еще одна слеза выкатилась из глаз Бесси и медленно поползла по щеке, будто сделанной из полированной бронзы.

— Не знаю, почему так все получилось, — сказала она. — Да, я иногда немножко баловалась кокаинчиком, но никогда раньше не пробовала героин. А эти мои новые друзья начинали с кокаина, а потом перешли к героину. Им все время нужно было что-нибудь покрепче. Я думала — ну, чуть попробую — и все.

— А как их зовут? — спросил Гэс.

— Вилли и Мэй — но, Гэс, их не надо винить. Они делают то, что им нравится делать. И все. И если тебе хочется наказать кого-то за то, что произошло, во всем виновата только я сама. Вини только меня.

— Я не собираюсь тебя ни в чем винить, — сказал Гэс. — Ты побудешь здесь немного, а потом, когда поправишься, мы поедем назад, в Канзас-Сити.

— Это звучит так прекрасно, будто солнце снова светит ясно, — не сказала, а пропела Бесси. — Гэс, это все хорошо, но как мне жить потом, если я не явлюсь на этот концерт?

— Ты еще споешь в Карнеги-Холл. Обязательно. Но сначала тебе нужно отдохнуть, прийти в себя. — Гэс покачал головой. — Я приду проведать тебя завтра утром.

— До завтра, мистер Красавец, — сказала Бесси, закрывая глаза. — Эй, — воскликнул Гэс довольно грубо, — а поцеловать меня ты не хочешь?

— Любимый мой, любимый Гэс, — пробормотала Бесси, глотая слезы.

Гэс наклонился к ней и нежно, с большой любовью, поцеловал ее в губы. Будто поставил печать обещания.

Выйдя из палаты, Гэс прижал лоб к белой стене. Как будто сквозь вату, он услышал голос Фэтса:

— Представляешь, сколько людей до тебя вот так прислонялись к этой стене, думая, что все у них в жизни кончено?

— Фэтс, ну почему, почему все так по-дурацки получается? Почему столько подлости вокруг? Почему люди так поступают друг с другом? Вместо того, чтобы делать жизнь как-то лучше, они стараются лишь навредить друг другу!

— Пойдем, Гэс, — сказал Фэтс. — А не то, если ты не отдохнешь, сам угодишь в больницу.

Взяв такси, они вернулись в гостиницу “Вэн-Вингерден” и сняли двухместный номер.

Стоя в душе, Гэс долго смывал пот с тела и грязь с души. Его охватило давящее чувство какой-то страшной потери. Нет, Бесси он не потерял, она жива, и скоро с ней все будет в порядке... Но его охватила безнадежность.

Он вытирался, когда зазвонил телефон. Фэтс снял трубку. Гэс не слышал, о чем шел разговор. А когда вышел из ванной, Фэтс стоял у телефона, потупив глаза. Потом, набрав воздуха в легкие, сказал просто и без обиняков:

— Она... ее нет.

— Нет? Что ты имеешь в виду — “ее нет”? — закричал Гэс.

— Она исчезла из больницы. Видели лишь, как она садится в такси. Наверное, у нее были с собой какие-то деньги. Но как она проскользнула мимо всех незамеченной — никто не понимает.

Гэс принялся лихорадочно одеваться. Куда она могла отправиться? Куда? Трудно было поверить, что она отправилась к своим поставщикам наркотика, но пути наркоманов неисповедимы. Кто может предсказать, что придет в голову, одурманенную наркотиком? Каждому свое, и да поможет нам Бог!

И тут Гэса осенило: он догадался, куда она отправилась.

Гэс взглянул на часы. Без десяти девять.

— Вызови такси, Фэтс, срочно!

— Хорошо. А куда мы едем? — спросил Фэтс, уже держа трубку возле уха.

— Карнеги-Холл.

Фэтс в крайнем недоумении уставился на Гэса. После небольшой паузы он сказал неожиданно охрипшим голосом:

— Если она выйдет на сцену, это убьет ее. Врач сказал, что после всех лекарств, которые в нее накачали, у нее очень ослабло сердце, и ей даже ходить нельзя!

— Если ей что-нибудь втемяшится в голову, ее не остановишь. Она так ждала этого концерта, — сказал Гэс.

Когда через пять минут они вышли из гостиницы, такси уже ожидало их у входа. Фэтс сказал водителю, куда ехать, пообещал щедрую плату и попросил ехать как можно быстрее. Взвизгнули шины, и машина помчалась по улицам Нью-Йорка.

— А у вас есть билеты? — спросил, водитель, когда они проезжали на большой скорости по Парк Авеню.

— Нет, но мы все-таки попробуем попасть в зал, — сказал Гэс.

— У входа стоит большая толпа. Билетов нет не только на сидячие, но и стоячие места.

Вскоре машина подъехала к бордюру около внушительного здания, выложенного гранитом. Расплатившись, Гэс и Фэтс вылезли из машины и бросились к огромным дверям, возле которых стояла большая толпа. Широкоплечий Гэс и кругленький, толстенький Фэтс проталкивались к дверям. Полицейские пытались успокоить людей, которые напирали и требовали впустить их внутрь.

Гэс протолкался к дверям, у которых стоял человек в смокинге и устало повторял:

— Билетов нет, билетов нет. Все места заняты. Нет даже стоячих.

Гэс приблизился к человеку в смокинге вплотную и, незаметно засунув пятьдесят долларов ему в руку и глядя страшными глазами, шепотом потребовал два билета.

И два билета будто чудом оказались в руке Гэса, а человек в смокинге продолжал повторять нудным голосом:

— Билетов нет, билетов нет, вход только по билетам. Потом беспокойно и пристально оглядев толпу, стоявшую перед ним, он остановил свой взгляд на Гэсе и Фэтсе и спросил громким голосом, будто читал монолог со сцены:

— А у вас есть билеты, сэр?

— Есть, есть, — ответил Гэс, размахивая билетами.

— Прекрасно. Хорошо, что вы позаботились о билетах заранее, — театрально громко сказал билетер, улыбаясь и обводя глазами сердитую и разочарованную толпу. — Предусмотрительность всегда вознаграждается.

Билеты оказались только входными, но места в зале, где можно было бы хотя бы стоять, уже не было.

— Этот парень у дверей загребет себе сегодня целое состояние, — сказал Фэтс.

Ответ Гэса потонул в громе аплодисментов — огромный золотистый занавес стал подниматься, и Гэс с Фэтсом, стоя на цыпочках, пытались рассмотреть, что происходит на сцене.

— Надо как-нибудь пробраться поближе.

— Знаешь, когда-то, очень давно, я тут играл на органе, — сказал Фэтс. — Я знаю одно местечко, куда можно будет попробовать забраться. Но придется проталкиваться.

— Пошли!

Фэтс, как пузатый ледоход, бормоча извинения, врезался в плотно сбитую массу людей. Гэс следовал за ним, протискиваясь между людьми, которые пытались рассмотреть, что же происходит на сцене, и расслышать музыку. Пробираться вперед было очень трудно, но Фэтс упрямо ввинчивался в толпу.

Гэс услышал голос, который мог принадлежать только Бесси, но из-за покашливания, шепота, кряхтения и призывов к тишине насладиться музыкой было невозможно. Они упрямо двигались вперед; время от времени Фэтс останавливался, чтобы перевести дыхание и определить дальнейшее направление движения, для чего ему приходилось подпрыгивать.

— Жуть! — простонал он. — Даже проходы забиты. Если кто-нибудь заорет “пожар”, передавят тысячи людей!

Определив, в каком направлении нужно проталкиваться, и отдышавшись, он двигался дальше. Поближе к сцене люди стояли так плотно, что Гэс решил — дальнейшее продвижение уже невозможно. Чтобы протиснуться вперед, придется ломать людям кости! Но тем не менее они медленно и упорно пробивались вперед. Приходилось продираться между людьми, стоящими как сложенные друг в дружку ложки. Люди, захваченные музыкой, в такт ей притоптывали ногами, двигали животами, всем телом. Гэс уже перестал обращать внимание на то, что ему приходилось плотно прижиматься к разным частям тел женщин и мужчин, будто спаянных музыкой, льющейся со сцены, в цельную, неразделимую массу.

Люди, охваченные восторгом, время от времени аплодировали, а Фэтс и Гэс по-прежнему медленно протискивались вперед. Гэс слышал лишь обрывки музыки и голос, который убеждал его в том, что Бесси все еще на сцене, все еще поет.

Наконец, они выбрались на такое местечко, откуда Гэс смог увидеть Бесси. Ее пение полностью овладело сердцами людей; большой оркестр играл с огромным подъемом; казалось, музыканты давно позабыли, на какой сцене они находятся, и теперь играют в свое удовольствие, полностью отдавшись музыке. Музыканты вели себя совершенно раскованно, они не глядели в ноты, они играли музыку души, они жили этой музыкой, они обращались своей музыкой к собравшимся — все, все живите музыкой вместе с нами! Бешеный водоворот звуков объединил музыкантов и слушающих их людей.

О, Бесси была восхитительна! На ней было надето голубое шелковое платье в белый горошек, а в волосы, собранные в высокую прическу, были воткнуты белые гардении.

Она пела совершенно раскованно, зажигающе, прекрасно, отчаянно, взбираясь на невиданные высоты, а ей вторил саксофон Преса, ее подхватывал барабан Коузи, поддерживали пассажи Тедди на пианино; ее голос заигрывал с трубой Элдриджа, кокетничал со сладостными звуками кларнета Бенни, извивался вместе с тромбоном Джека. У Бесси получалось все, она делала со своим голосом все, что хотела: в нем звучали высшая радость и бесконечная смертельная печаль.