Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

• Название: Муха в розовом алмазе
• Автор: Руслан Белов
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

– Есть такие люди! – улыбнулся Баклажан.

– И кто же они? – робко поинтересовался Гогохия.

– Послезавтра вечером я надеюсь их вам представить, – сказал Иннокентий Александрович, вставая. – До свидания, господа, я должен подготовить встречу с этими людьми, а также кое-что весьма актуальное продумать.

Баклажан покривил душой, сказав, что у него имеются в распоряжении люди, способные создать филиалы "Хрупкой Вечности" в крупнейших политических центрах Западного мира. Имел в виду он, конечно, Баламута с Бельмондо, давних приятелей Чернова. Он знал, что им любые задачи по плечу, но не знал, находятся ли они в Москве или поблизости. И живы ли вообще.

Иннокентию Александровичу повезло. Оба кандидата в спасители человеческих душ были в городе, и оба были свободны, так как по-прежнему пребывали в состоянии глубокой душевной депрессии. Без лишних слов они согласились встретиться с Баклажаном (назвавшимся, естественно, Черновым) в одном из арбатских кафе.

* * *

В этой книге мы впервые встречаемся с закадычными друзьями Черного, и поэтому будет не лишним напомнить о них читателю. Всякий раз я это делаю с огромным удовольствием.

Необязательный, незлобивый и добродушный Борис Иванович Бочкаренко (170 см, 54 кг, самая что ни наесть Рыба, близкая к Водолею) всегда гордился внешней схожестью с Жаном-Полем Бельмондо, выдающимся французским киноартистом.

Отец у него был пехотным полковником, дошедшим до самого Берлина. Борис рассказывал, что отец всю войну не расставался с противотанковым ружьем и в часы затишья часто ходил с ним на передовую – при удачном выстреле зазевавшегося немца эффектно разрывало надвое. В семидесятые годы старший Бочкаренко работал военным консультантом в ЦК Компартии Таджикистана и в подарок на свадьбу от этой партии Борис получил просторную трехкомнатную квартиру.

По специализации он был гидрогеологом и очень скоро стал начальником с обширным кабинетом, премиленькой секретаршей и белой "Волгой". Но был им всего лишь года два, потом случился скандал с очередной секретаршей, и лишь благодаря отцу Борис вылетел из своей гидрогеологической конторы относительно сухим.

В былые времена Борис любил приходить к Чернову в необычное время суток с дюжиной шампанского или пачкой сигарет. Они болтали до утра об удручающих особенностях женской психики, о поэзии чукчей, буддистско-калмыцкой философии и о многом другом. Как-то на Новый год Чернов познакомил его с Людмилой, подругой одной из своих девушек и через полгода узаконил их брак своей свидетельской подписью.

Брак Бориса и Людмилы не был счастливым... И все потому, что упомянутый выше скандал с секретаршей не являлся случайностью – Борис был законченным бабником. Он легко заводил знакомства, почти никогда не влюблялся и более двух раз с одной женщиной встречался редко. И очень скоро возбуждавшие его стимулы "красивая", "очень красивая", "оригинальная", "страстная", "жена или подруга того-то" перестали действовать, и ему пришлось вырабатывать себе другие. В 1977-1981 таким стимулом была национальность. Переспав с представительницами основных национальностей оплота социализма, он перешел к сексуальному освоению представительниц малых и, особенно, вымирающих народностей СССР. В конце 1981 года поставленная задача была в основных чертах выполнена, и взоры Бориса все чаще и чаще стали устремляться на географическую карту мира. По понятным причинам он был вынужден отложить на неопределенное будущее реализацию своих заграничных фантазий и заменить их реальными. Новым стимулом стало место жительства. Постельные знакомства с представительницами Ленинграда, Вологды, Киева, Саратова, Архангельска, Астрахани, Тобола и Иркутска продолжалось вплоть до падения железного занавеса, чтобы в открытом обществе смениться (вы правильно угадали!) отложенными зарубежными фантазиями...

Борис не раз пробовал бороться со своей пагубной страстью. Он по-своему любил Людмилу, детей. Но стоило ему узнать, что в соседнем подъезде поселилась шоколадная студентка из далекого Буркина-Фасо, он нежно целовал жену в щеку и уезжал в городскую библиотеку выяснять, как по-буркинофасски будет: "Вы так прекрасны, мадемуазель! Давайте проведем этот незабываемый день вместе?"

Людмила пыталась что-то сделать, пару раз даже изменяла супругу в воспитательных целях, но ничего не помогало. И она затаилась и стала дожидаться того счастливого времени, когда половые часы мужа достигнут половины шестого, и навсегда остановятся. Но судьба ее вознаградил. После приключений в Приморье Бельмондо стал не только богатым, но и верным мужем... И оставался им вплоть до своей "гибели" на следующий год от рук мусульманских экстремистов. Прослышав о трагической смерти мужа, Людмила для приличия сделала матримониальную паузу, по истечении которой немедленно выскочила замуж. Но Борис, не думавший безвременно погибать, горевал недолго, и вскоре судьба подкинула ему "подарок" в лице красивой, но пустенькой Вероники... Но семейная жизнь не была уделом Бориса, в ней он переставал ощущать себя полноценным мужчиной... А находить что-то новенькое в женском море с каждым годом становилось все труднее и труднее.

Николай Сергеевич Баламутов, среднего роста, плотный, скуластый, смуглый, Лев, часто незаметный в общем стремлении событий, любил выпить до, во время и после всего. Он пил утром, днем, вечером и ночью. Он пил до экзаменов и после них. Он пил, когда был здоров и пил, когда был болен. Но в ауте его никто не видел.

В свободное от учебы в вузе и "симпозиумов" время Коля занимался прыжками в воду, подводным плаванием, пописывал весьма неплохие стихи и любил Наталью Владимировну Ростову, переселившуюся в Душанбе из Балакова. Отец-казах по националистическим мотивам запретил ему сочетаться с ней законным браком, хотя сам был женат на русской. И Баламут напился уксусу. Отец такого рода выпивку оценил и дал согласие на брак. Свидетелем на свадьбу Коля позвал меня.

Крутой поворот в Колиной биографии был связан с крутым поворотом дороги Пенджикент-Айни. На этом повороте его Газ-66 свалился в Зеравшан, всегда славившийся крутыми берегами. Во многих местах поломанного Баламутова выходила медсестра-разведенка. Прямо из больничной палаты он переехал к ней и двум ее сыновьям. Наташа в это время в очередной раз приходила в себя в Балаково. Не найдя там хоть какой-нибудь замены Коле, она вернулась в надежде склеить разбитые семейные горшки, но он скрылся от нее на дальнем разведочном участке.

Потом, когда Коля разбогател и вылечился от своей пагубной страсти к спиртному, они сошлись вновь. Наташа, не выдержав ударов судьбы, к этому времени спилась вчистую, но Баламут ее вытащил. Но добро никогда не остается безнаказанным и после "смерти" Николая от рук мусульманских экстремистов Наташа немедленно выскочила замуж за известного своим лицемерием религиозного проповедника. К счастью, интересные мужчины недолго ходят холостыми (Николай, как и Бельмондо, не думал погибать), и Баламута пригрела крайне симпатичная девушка София... Брак их трудно было назвать счастливым – легкомысленной Софии Николай был нужен, потому что он ждал... Он много раз пытался ее бросить, но тщетно – сердце его было приколочено к девушке множеством искореженных гвоздей и их количество с каждым годом все увеличивалось и увеличивалось.

И вот этих людей, не боявшихся ни черта, ни бога, все испытавших и все попробовавших, Баклажан решил задействовать в своем сумасшедшем предприятии.

3. Бельмондо согласен, но просит справку из психиатрического диспансера. – Аум Сенрике и сумасшедшие Нью-Йорка. – Одна в приморской тайге, другая в Гренландии.

Баламут пришел первым. Усевшись напротив Баклажана, внимательно оглядел его, и с завистью спросил:

– Судя по всему только что из задницы?

– Еще какой... – неожиданно для себя ответил Иннокентий Александрович на манер Чернова.

Баламут ухмыльнулся.

– Когда в следующую?

– Коготок уже увяз... – ответил Иннокентий Александрович, пытаясь изгнать из себя настырного Чернова.

– Детали?

– Бельмондо придет, расскажу.

– Вон, идет уже, наливай. Что там у тебя в дипломате? – спросил Баламут, зная, что Чернов (даже в моменты своего миллионерства) весьма неодобрительно относится к ужасающе высоким ресторанным наценкам на спиртное и потому по мере возможности приносит выпивку с собой.

– Ничего... Я не пью, – с трудом преодолел Баклажан распоясавшегося Черного.

Баламут в изумлении раскрыл рот. "Шутишь!?" – хотел сказать. Но не успел. Баклажан отрезал:

– Не пью совсем. С Борисом Ивановичем выпьешь.

Бельмондо подошел к столику (стоявшему на улице, на зеленом пластиковом ковре, основательно запятнанном отработанной жевательной резинкой), обнялся с вскочившим Баламутом, затем хотел расцеловаться и с Черным, но тот, едва привстав, отменил объятия протянутой рукой.