Наум Фогель - Гипнотрон профессора Браилова

• Название: Гипнотрон профессора Браилова
• Автор: Наум Фогель
• Издательство: Херсонское книжно-газетное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1962

Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.

Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще. Но к этому времени профессору Браилову удается создать мощный нейтрализатор пагубных излучений и, таким образом, обезвредить чудовищное детище Эмерсона.

По ходу развития сюжета автор знакомит читателя с рядом интересных функций головного мозга, раскрывая в популярной форме физиологическую сущность сна и сновидений, летаргического сна, лунатизма, внушения, гипноза и других “таинственных” проявлений высшей нервной деятельности человека.

---

Теперь заболеванием Володи заинтересовались не только невропатологи, но и психиатры. На консилиуме долго спорили. Болезнь, действительно, из ряда вон выходящая. Странно, что приступы и автоматических движений, и слепо ты, и внезапной потери способности к письму и чтению начинались всегда вечером и только в комнате Володи, продолжались сравнительно недолго, а в промежутках между ними юноша был совершенно здоров. И еще: даже самые старые специалисты с большим опытом не могли припомнить случая, чтобы у одного человека заболевание сопровождалось таким многообразием чередующихся симптомов.

То, что творилось с Володей, не укладывалось в их понятии. В истории медицины такой болезни еще не встречалось.

Консилиум решил, что надо посоветоваться с профессором Браиловым.

2. ПРОФЕССОР БРАИЛОВ

Антон Романович Браилов возглавлял научно-исследовательский институт экспериментальной психоневрологии. Его работы по новейшим изысканиям в области физиологии высшей нервной деятельности снискали ему славу мирового ученого. Еще будучи студентом, он увлекался электрическими реакциями мозга. Работа профессора о биотоках больших полушарии в свое время наделала много шума и была опубликована почти одновременно в тридцати двух странах.

Последнее время он был одержим идеей воздействия на сложнейшие нервные процессы с помощью ультракоротких волн.

– Каждая нервная клетка является источником электрической энергии. При нынешней технике мы можем не только регистрировать эту энергию, но и расшифровывать особенности ее. Мало того, мы можем определять характеристику биотоков отдельных нервных центров. То, что раньше казалось нам хаотическим нагромождением электрических импульсов, сейчас становится закономерным и приобретает ясность. Теперь нужно идти в обратном направлении: воздействуя на нервные центры электромагнитными колебаниями, добиться изменения деятельности этих центров в нужном для нас направлении, – говорил он своим сотрудникам. – Это дьявольски трудно: только в коре головного мозга заключено более девяти миллиардов нервных клеток и каждая из них как-то вмешивается в сложнейшие процессы организма, влияет на них, то стимулируя, то, наоборот, притормаживая деятельность какой-то частицы какого-то органа, или всего органа, или целой группы их. Да, это чрезвычайно сложно, и все же в наших силах не только анализировать эту деятельность, но и подчинить ее себе, изменяя в нужном для нас направлении. То, что еще недавно могло казаться пустой мечтой, сейчас, с бурным развитием электроники, становится реальность.

На последней конференции психоневрологов профессор Браилов доложил о результатах испытания новой модели генератора сна. На многочисленные записки специалистов с просьбой сообщить схему аппарата Антон Романович ответил отказом.

– Схема еще не отработана полностью, – сказал он. – Аппарат находится в стадии экспериментальных изысканий. Известно, что преждевременная популяризация технически незавершенной модели ничего, кроме вреда, принести не может.

У многих это заявление вызвало чувство разочарования. Слухи о генераторе сонного торможения давно волновали врачей-практиков. Об этом аппарате рассказывали чудеса. Говорили, будто в клинику профессора Браилова однажды был доставлен больной, много лет страдавший неизлечимым душевным недугом, а спустя два месяца его выписали совершенно здоровым.

Утверждали, что люди, которые в течение многих лет болели эпилепсией и не могли избавиться от припадков, несмотря на длительное лечение в лучших клиниках, побывав у профессора Браилова, за короткий срок полностью излечивались.

Много шума наделал случай с воскрешением шофера, пострадавшего во время автомобильной катастрофы. Он получил тяжелое повреждение черепа и скончался в карете скорой помощи. В институт сдали труп. Об этом родственникам сообщил врач, констатировавший лично смерть раненого. А спустя полтора месяца этот шофер вышел из вестибюля института, бодро насвистывая какую-то песенку.

Корреспонденты, жадные до такого рода сенсаций, ринулись к Браилову. Но тот только плечами пожал. О какой смерти может идти речь, если человек жив?

– Да, врач скорой помощи действительно констатировал смерть. Да, у больного действительно прекратилось дыхание и сердцебиение, но ведь это относительные признаки смерти, а не абсолютные. Остановка дыхания и сердцебиения произошла вследствие паралича важных жизненных центров. Если бы не принять мер, раненый, несомненно, скончался бы. К счастью, этого не произошло: с помощью специального аппарата дыхание и кровообращение были восстановлены, а парализованные клетки жизненно важных центров начали функционировать уже на девятые сутки. Как видите, все очень просто. С помощью каких средств мы восстановили парализованные центры? Мы воздействуем в таких случаях на нервные клетки ультракороткими волнами. Приводим в состояние особого покоя, так называемого охранительного торможения. При этом разрушительный процесс останавливается и функции клеток нормализуются. Да, этого мы добиваемся тоже с помощью специальных аппаратов. Принцип их действия? Я уже сказал – ультракороткие волны. Длина волны и модуляция? Ну, это уже технические детали, на которых я сейчас не считаю нужным останавливаться.

Профессор Браилов был не только талантливым экспериментатором в области психофизиологии. Он пользовался заслуженным авторитетом крупного специалиста-невропатолога. И даже выдающиеся клиницисты почитали за честь побывать у него в кабинете по средам, во время консультативных разборов наиболее сложных случаев.

Когда Володя вместе с матерью вошел в кабинет, там было человек двадцать. Володя сразу узнал своего лечащего врача. Невропатолог стоял у кресла Браилова и, чуть склонившись, о чем-то докладывал профессору.

Антон Романович приветливо улыбнулся Володе, потом повернулся к матери и жестом при гласил садиться.

– Так на что ж вы жалуетесь, молодой человек?

– А ни на что, – поднялся Володя. – Я совершенно здоров. Это вот мать, и доктор, Иван Петрович…

– Понятно, – улыбнулся профессор. – Раздевайтесь. О вашем недуге мне уже Иван Петрович доложил.

Он вышел из-за стола и принялся обследовать Володю, выстукивая его своим рефлекторным молоточком, проверяя чувствительность с помощью булавки и мягкой кисточки, заставлял попадать пальцем в нос с закрытыми глазами…

– Да, юноша прав. Никаких нарушений. Прекрасно сложен, видно, что занимается спортом. И нервная система крепкая, позавидовать можно. А теперь посмотрим, что скажет электроэнцефалограф. Попросите, пожалуйста, сюда лаборанта.

Сестра выскользнула за дверь и тотчас вернулась. За нею вошел молодой человек в белом халате. Он вопросительно посмотрел на профессора Браилова.

– Электроэнцефалография, – сказал ему Браилов.

Лаборант ловким движением надел на голову Володи эластичную каскетку с множеством торчавших во все стороны рожков и, подойдя к аппаратуре, защелкал кнопками.

Спустя короткое время на большом, как у телевизора, экране вспыхнул свет, и справа налево забегали яркие, зеленоватые змейки. Одновременно в аппарате что-то зажужжало, из щели в боковой стенке стала выползать широкая бумажная лента, испещренная черными кривыми линиями, точно такими, какие видны были на экране.

Кривые на экране меняли свою форму, то вздрагивая и подымаясь вверх острыми пиками, то замирая, превращаясь почти в ровную линию.

Наконец лаборант выключил осциллограф. Экран погас.

– Вот и все, – сказал профессор. – Молодой человек может быть свободным. А вы, – он обратился к Володиной матери, – останьтесь еще. Расшифруйте электроэнцефалограмму, – сказал он лаборанту.

Тот отрезал бумажную ленту и подошел к электронно-счетной машине, вмонтированной в стену рядом с дверью.

Володя оделся и вышел. Антон Романович глянул на усеянный цифрами листок, поданный лаборантом, и нахмурился. Потом, обратившись к матери Володи, спросил:

– Скажите, пожалуйста, когда у него эти странности начались?

– Лампочка ему причудилась… Это было третьего числа. Вторично с лампочкой – через два дня. С руками и ногами, когда сами двигались, – восьмого числа. Ослеп десятого…

Она продолжала, не торопясь перечислять даты, загибая при этом пальцы. Профессор записывал. Потом перелистал историю болезни, закрыл ее, подчеркнул адрес и, помолчав немного, сказал:

– Ничего опасного не вижу. Думаю – нет, убежден в этом! – больше такого с ним не повторится. Идите домой и успокойтесь.

– Спасибо, Антон Романович. Хоть бы все было так, как вы говорите. Пережили мы такое – словами не расскажешь, ведь один он у нас, один-единственный.

После ее ухода профессор, продолжая хмуриться, сказал:

– Случай действительно курьезный. Энцефалограмма совершенно нормальная, реакция на раздражители великолепная. Нервная система на редкость здоровая. А между тем… Как же вы все-таки расцениваете данный случай, Иван Петрович?