Наум Фогель - Гипнотрон профессора Браилова

• Название: Гипнотрон профессора Браилова
• Автор: Наум Фогель
• Издательство: Херсонское книжно-газетное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1962

Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.

Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще. Но к этому времени профессору Браилову удается создать мощный нейтрализатор пагубных излучений и, таким образом, обезвредить чудовищное детище Эмерсона.

По ходу развития сюжета автор знакомит читателя с рядом интересных функций головного мозга, раскрывая в популярной форме физиологическую сущность сна и сновидений, летаргического сна, лунатизма, внушения, гипноза и других “таинственных” проявлений высшей нервной деятельности человека.

---

Еще будучи студентом, Альфред Эмерсон заинтересовался физиологией сна. Его мечтой было найти лекарство, которое усыпляло бы наверняка, не оказывая вредного влияния на здоровье. Молодому ученому удалось создать несколько химических соединений барбитуровой кислоты, которые действовали значительно лучше имеющихся снотворных медикаментов. Понимая, что он не сможет найти абсолютно безвредное лекарство, Эмерсон оставил химию и занялся совершенствованием недавно изобретенных аппаратов для электросна. Ему повезло. Аппарат для электросна его конструкции выгодно отличался от других. Эмерсон получил патент, продал его фирме, входящей в концерн Джона Митчела. Этим дело и закончилось.

Существовавшие аппараты страдали одним и тем же недостатком: даже самые совершенные модели были контактными. Электроды приходилось накладывать на голову пациента. А это было в высшей степени неудобно. Идеальным был бы аппарат, действующий на расстоянии. Над конструкцией такого аппарата и работал в последнее время Эмерсон. Однако дело продвигалось медленно: эксперименты требовали больших средств, а психофизиологическая лаборатория не пользовалась вниманием администрации университета.

И вот… Нет, он родился под счастливой звездой. Сам электрический король Америки Джон Митчел согласился финансировать исследовательскую работу в этой области.

Сейчас, когда для Эмерсона строился специальный институт, когда появилась возможность, не считаясь со средствами, приобретать самую дорогую аппаратуру, взять к себе на службу инженеров-конструкторов, – он с головой окунулся в работу. А работать Эмерсон умел.

Альфред Эмерсон прекрасно сочетал в себе качества дельца и ученого. Впрочем, он не представлял исключения: время бескорыстного служения науке прошло. Жизнь жестока. Отношения обнажены до предела.

На пятом курсе института он написал интересную работу о влиянии люминала на кору головного мозга. Работа была проведена самостоятельно. Когда она появилась в печати под двумя подписями – профессора Хигла, руководителя кафедры, и его, Эмерсона, – Альфред возмутился. Он изорвал в клочья ставший сразу ненавистным журнал, стучал кулаками по столу и грозил пойти сейчас же и расквасить этому мерзавцу Хиглу его картофелеподобный нос. Товарищи едва удержали его от безумного шага. Позже он примирился с тем, что руководитель кафедры делил с ним лавры научных изысканий. Так делали все. И, в конце концов, разве такое положение лишено своеобразной справедливости? Разве изобретения инженеров, работающих на заводе, не присваивались предпринимателями? Почему же руководители кафедр должны поступать иначе?

Позже, когда Эмерсон сам стал во главе лаборатории, он уже не считал зазорным подписывать вместе со своими сотрудниками их научные статьи. Джим Догерти, например, принес ему немалую славу своими изысканиями в области физиологии коры головного мозга. Он далеко пойдет, этот Догерти. Правда, Джим? Догерти слишком уж увлекается работами русского академика Павлова. Нет слов, Павлов – великий экспериментатор, но… далеко не все его положения подходят для американских ученых. С этим нужно считаться. Джим Догерти, кроме того, страдает непозволительным вольнодумством. Он иногда высказывает идеи, узнав о которых сотрудники секретного отдела небезызвестного в Америке бюро привлекли бы Догерти к уголовной ответственности. Ну что ж, Эмерсон в свое время тоже был не прочь высказывать всевозможные идеи вроде необходимости использовать достижения науки в интересах народа, а не кучки жадных до наживы предпринимателей. Молодости вообще свойственна некоторая революционность взглядов. Ничего, со временем это пройдет. Зато Джим Догерти – настоящий помощник Способный, сообразительный, работает быстро, четко. Там, где другой провозится месяц, он справится за неделю.

Когда Джон Митчел предложил Эмерсону организовать институт прикладной психофизиологии, Догерти был одним из первых, узнавших это.

– Я решил назначить вас своим старшим научным сотрудником, – сказал Эмерсон Догерти, считая, что молодой человек очень обрадуется этому предложению.

Однако этого не произошло. Догерти потер широкой ладонью – ладонью канадского землепашца – свой упрямый подбородок и взглянул на Эмерсона своими серыми, вдруг потемневшими глазами.

– Джон Митчел?.. – переспросил он и добавил. – Вот с кем не хотелось бы связываться; когда он начинает проявлять благоволение к науке, так и жди какой-нибудь аферы.

– Вы ошибаетесь, – возразил Эмерсон. – Дело куда проще. Во-первых, Джон Митчел сам нуждается в таком аппарате. Во-вторых, производство такого рода приборов, несомненно, принесет его фирме большую прибыль. Нервные заболевания в нашей стране растут не по дням, а по часам. Наш век можно было бы справедливо назвать нервным веком. Люди мечутся. Одни в погоне за куском хлеба, другие – за миллионами. Совсем недавно мы с вами, Догерти, провели обследование трех тысяч деловых людей Вашингтона. И что же? Все они страдают более или менее выраженной формой истощения нервной системы. Неврастения. Она становится у нас повальной болезнью. Вспомните, как развивается это заболевание. Сначала понижается работоспособность. Появляется болезненная раздражительность, быстрая утомляемость, затем головные боли и, наконец, мучительная бессонница. Знаете ли вы, сколько снотворного расходуется у нас ежедневно. – Не знаете, тысячи килограммов! Десятки тонн люминала, веронала, сонбутала, квиетала и еще несколько сот черт знает каких “алов”. В больших дозах они отравляют организм, поражают печень, почки, ослабляют сердечную мышцу. Но у людей нет выхода: не наладишь сна, не дашь отдыха нервной системе – станешь инвалидом, выйдешь из игры. Найти аппарат, который мог бы принести человеку исцеляющий отдых, – это ли не благодеяние?! Ведь вы всегда утверждали, что наука должна работать на благо человечества, Догерти.

– Будет ли польза человечеству от наших аппаратов – не знаю, но в том, что Митчел и его компаньоны нагреют на них руки, можно не сомневаться.

– Брось валять дурака, Джим, – рассердился Эмерсон. – Конечно же, Митчел нагреет руки на этом деле. Пока схема станет достоянием других предпринимателей, цена на аппараты будет баснословной. Но, таков закон. Капитал, вложенный в дело, должен дать прибыль, не мы с вами этот закон придумали и не нам его отменять. Однако мы хорошо знаем, что рано или поздно, а секрет любой новинки становится известным, и тогда в силу вступает другой закон, закон конкуренции. Аппараты становятся все дешевле, доступнее. Кто-то богатеет, кто-то разоряется, а цены падают, падают, падают. Но к черту экономические прогнозы! Мы с вами не коммерсанты, а ученые. Нам предоставляется возможность провести широкие исследования в области физиологии центральной нервной системы. Отказываться глупо. Глупо вдвойне. Мы откажемся – найдутся другие, которые обеими руками уцепятся за такое предложение. Вы слишком любите науку, Джим. Нечего раздумывать.

Догерти глядел в окно. Эмерсону хорошо был виден его профиль. Глаз он не видел, иначе бы заметил, как в них вспыхнули и тотчас же погасли решительные огоньки.

– Я согласен, – произнес Догерти после короткого раздумья. – В конце концов, вы правы, учитель: лучше работать у финансиста Митчела, по-настоящему работать, чем прозябать в этом нищенски оборудованном подвале, почему-то именуемом психофизиологической лабораторией.

– Вот и хорошо! – облегченно вздохнул Эмерсон. – Я всегда считал вас толковым парнем, Джим. Верю, что и дальше мы с вами сработаемся. Ну что ж, за будущие успехи, дружище!

Во время работы Джим Догерти никогда не позволял себе даже прикасаться к спиртному, но сейчас отказаться было неудобно, и он чокнулся со своим шефом.

5. СЛУЧАЙ В МОРЕ

Девушка на вышке яхт-клуба смотрела на море в бинокль и хмурилась: швербот за номером шестнадцать “хулиганил”. Во время последнего поворота он чуть не лег. По всему видать: за рулем сидит опытный яхтсмен…

Она сняла телефонную трубку и дунула в нее.

– Спасательный?.. Товарищ Акимчук?.. Будьте наготове! Да, шестнадцатый… Вы тоже заметили?.. Просто безобразие! Фордевинд при таком ветре.

…Белый швербот, круто накренясь, забирался все дальше и дальше в море… Вода шипела за бортом, тонко посвистывали снасти. Соленые брызги то и дело обдавали лицо. Одежда давно уже промокла.

Ирина старалась казаться спокойной, хотя на душе было тревожно. И зачем она согласилась на прогулку? Этот Лосев просто покорил ее. А ведь она познакомилась с ним совсем недавно. Сегодня утром, собираясь на море, она даже не предполагала, что опять встретит его. Они долго болтали, лежа рядом на горячем песке. Потом он предложил ей покататься на шверботе. Она согласилась, а сейчас жалеет. Узнал бы отец об этой прогулке – ох и досталось бы!

Лосев правил уверенно. Ирина поневоле залюбовалась им. Он и впрямь был красив. Высокий лоб, откинутые назад каштанового цвета волосы, энергичный взгляд, упрямый подбородок, большие, крепкие руки