Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака

• Название: Как соблазнить призрака
• Автор: Хоуп Макинтайр
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18362-0

"Я нащупала грубые деревянные ящики с яблоками, но дальше оказалась пустота. Потом я чуть не врезалась в кресло, и пальцы чего-то коснулись. Поняв, чего именно, я беззвучно завизжала и застонала от ужаса… Пальцы лежали на волосах. Человеческих волосах, сухих и поврежденных, как будто их перетравили краской. Я опустила руки и нащупала кожу – нос, чем-то заткнутый рот. Как у меня. Я была заперта в кромешной темноте с телом – телом, которое больше не отвечало на прикосновение…"

Ли Бартоломью – автор-"призрак", пишет автобиографии для знаменитостей от их лица. Большую часть времени представляет, как именно ее могут убить. Почти нигде не бывает, ни с кем не общается, живет замкнуто и отказывается выйти замуж за любимого мужчину. А когда в окрестностях объявляется поджигатель, чьей первой жертвой становится известная телеведущая, Ли получает заказ на автобиографию популярной актрисы мыльных опер, и размеренная писательская жизнь превращается в сумасшедший дом.

Интригующий, таинственный и непредсказуемый роман Хоуп Макинтайр "Как соблазнить призрака" – впервые на русском языке.

---

Получив первый заказ на полноценную автобиографию, я испытала нечто вроде облегчения: книгу надо было сделать максимально интересной. Времени оказалось предостаточно, я написала весьма неплохой текст и получила гораздо больше денег. Но я никогда не стремилась создать великий роман и не тешу себя иллюзиями, что моя писанина – это искусство. Полагаю, некоторые люди – моя мама, например – скажут, что я с радостью прячусь за объектами. Может, они и правы. А почему нет? Мне нравится писать за других, нравится быть автором-«призраком». В этом есть своя прелесть – уловить голос другого человека и рассказать его историю как можно увлекательней. Очень часто я думаю, что отдаю им должное, и мне этого достаточно.

Ну, так кто же будет на этот раз? Я обожаю своего агента, хотя, кроме профессиональных интересов, у нас нет ничего общего. Общение с Женевьевой идет мне на пользу. Она не терпит мою хандру и неврозы. Она очень быстрая и деловитая. Только намекни, и она подыщет хорошую сделку, продаст права на перевод всему миру через кучу субагентов, проведет переговоры по серийным продажам, установит гонорар. И все это – с безупречным макияжем, в бледно-розовых костюмах, сшитых на заказ, и шарфе, разрисованном веточками сирени и изящно продетом в отворот над верхней пуговицей. Ухоженные ногти, строгая короткая стрижка, смягченная мелированием, короткие ноги и толстые лодыжки. Последние два пункта, к счастью, скрадывают крошечные ступни в дорогих туфлях на высоком каблуке. Женевьева всегда настолько хорошо выглядит, что я не могу представить, какой она встает по утрам. Рядом с ней я неизменно чувствую себя настоящей развалиной, хотя ничего такого она не говорит.

Но под этим лоском Женевьева просто огромна. И никуда от этого не деться. Безупречная одежда и макияж – что-то вроде сладкого камуфляжа, скрывающего ее могучие габариты. Я не понимаю, почему она такая крупная. Кажется, ест она немного, а маленькие ноги и руки явно свидетельствуют о том, что объем, данный ей от природы, существенно меньше. Может, она тайком устраивает пирушки. Впрочем, что бы она ни делала, это не важно. Я не могу представить Женевьеву другой. В ней есть что-то уютное, и это страшно привлекает. По-моему, ей самое место в телевизионных программах, уверяющих, что если ты толстый – в этом нет ничего плохого. Женевьева настолько комфортно чувствует себя в этом теле, что подчас и мне хочется набрать фунтов тридцать. Над воротником двойных подбородков – одно из самых изящных и красивых лиц из всех, что мне встречались. Черты тонкие, идеальные. Темно-синие глаза, очаровательный курносый нос и рот, словно бутон розы. А за ее нежную, как у младенца, кожу я бы душу продала.

У нас с Женевьевой прекрасные отношения. Она верит в меня как в профессионального писателя и на этой основе может сделать выводы обо всем остальном, но расспросы о моей личной жизни никогда не заходят дальше формальностей. Я никогда не раскрывала перед Женевьевой душу, никогда не взваливала на нее свои проблемы. Правда, о ее личной жизни я тоже почти ничего не знаю. Это можно счесть отсутствием интереса, но я предпочитаю думать, что дело в нежелании показаться назойливой, и очень ей благодарна. Женевьева не навязывается – если бы так поступали все, – но при этом заботится обо мне. Да, именно так. В рамках профессиональных отношений она с любовью трясется надо мной и кудахчет о моей карьере, будто наседка.

– Так ты ее знала? – спросила Женевьева, как только я вошла.

– Кого?

– Астрид Маккензи.

– Видела ее на улице, здоровалась. Но близко мы не общались.

– А я видела ее вчера вечером, – торжествующе объявила Женевьева. – Присаживайся, дорогая.

Я осторожно села – стулья для посетителей кажутся тщедушными. Бог знает, что случится, если она когда-нибудь решит испытать их своим жутким весом.

Кабинет Женевьевы похож на огромный сервант. В нем царит такой дотошный порядок, что мне становится неловко. Насколько мне известно, все данные она хранит на дисках. На столе ни клочка бумаги, ни рукописи. Долгое время я думала, что здесь нет ни факса, ни картотечных ящиков. Но однажды случайно открыла одну дверь – искала туалет – и нашла встроенный шкаф, в котором они обнаружились. И не только они. Вместе с факсом и картотечными ящиками в шкафу находились: маленькая раковина, холодильник, электрический чайник, полка с бутылками шампанского, ведерко для льда, несколько стаканов и кружек и большой флакон «Гуччи Раш». Кстати, я этот запах терпеть не могу.

Женевьева занимала крошечную комнатушку в самой модной части Ковент-Гарден, прямо за Лонг-Акр. Конференц-зала нет. Если приходит больше двух человек, она всегда умудряется провести встречу в кабинете издателя или в ресторане. Подозреваю, что, если кому-то и удается очутиться по ту сторону двери, она прикидывается, будто ее кабинет – всего лишь приемная. Наверное, она не такой литературный агент, как остальные. Женевьева занимается авторами-«призраками», а люди, как правило, публикуют автобиографии не больше одного раза. Поэтому вполне возможно, что к ней вхожи только ее клиенты, ее «призраки». С остальными она встречается в других местах. Она очень ловко управляется с делами, а поскольку бизнес небольшой, у нее всегда есть свободное время.

– Избавь же меня от страданий, Женни. Кого ты мне подыскала?

– Сельму Уокер. Сельму Уокер?

И она притащила меня сюда только для того, чтобы поговорить о звезде мыльных опер? Правда, услышав это имя, я невольно заинтересовалась.

Сельма Уокер означает деньги. Большие деньги.

Эта американская актриса чрезвычайно популярна. В одном из английских сериалов, «Братство», она сыграла Салли – наглую американскую невесту одного из братьев, главных героев этой мыльной оперы. По сюжету он ездил в Нью-Йорк по делам и привез ее с собой. Для любого, кто готов признать себя достаточно старым, чтобы помнить «Даллас»,[3] Юингов просто взяли и переместили на север Англии. Появление Салли и ее крикливого нью-йоркского стиля привело к тому, что в клетку с голубями пробралась кошка. В роли голубей выступали приземленные золовки, которые на дух ее не переносили. Публика, однако, полюбила Салли, и рейтинги взмыли к небесам. Со времен сериала «Династия», где играла Джоан Коллинз, еще ни одна стервозная антигероиня так не захватывала воображение зрителей.

– Как ты с ней познакомилась? – спросила я Женевьеву.

– Вчера вечером я ужинала в «Айви» с актером из «Братства». Заставила его встретиться с ней взглядом и подойти. – Меня так и подмывало спросить Женевьеву, что она там делала с этим актером. Иногда мне хотелось нарушить правила и поболтать с ней о женском, но взаимное уважение к тайнам друг друга неизменно брало верх.

– Получается, ты нарочно это подстроила? Женевьева покачала головой:

– Нет, я тут ни при чем. Вот что странно. Она сидела в дальнем углу. Столы сдвинули, и там собралось человек десять. Она была в самом-самом углу, мне бы ни за что до нее не добраться. Кроме того, я вовсе не с ней хотела поговорить. За ее столиком сидел один звукорежиссер. За ним-то я и охотилась последнее время. Он пустил слух, что хочет написать автобиографию.

Всякие деловые темы. Не твое. – Она улыбнулась, показывая, что вовсе не опекает меня. – Короче, я подумала, что, если нам удастся напроситься на выпивку после ужина, я смогу сделать ход. В общем, нас пригласили, и я села рядом с режиссером. Наверное, я слишком на него давила, потому что неожиданно Сельма Уокер, которая оказалась совсем близко, вдруг спросила: «Чем именно вы занимаетесь?» Она подслушивала. Ну, после этого песенка режиссера была спета. Она передвинула стол так, чтобы я очутилась рядом с ней, и начала меня расспрашивать. Выяснилось, что она хочет издать свою биографию и подыскивает писателя. Правда, про тебя я рассказать не успела, потому что она уехала домой. Мол, ей надо поспать перед репетицией. Уходя, она сказала: «Позвоните мне, хорошо? У Джерри есть мой телефон». Джерри – это звукорежиссер.

– Чья песенка спета, – напомнила я.

– Не обязательно. – Женевьева подмигнула, и я рассмеялась. Мне ужасно нравилось ее умение всегда оставлять за собой право выбора. – Не успела она уйти, как на соседний стул уселся этот парень. Базз какой-то. Очень красивый, но тихий. Представился, сказал, что видел, как мы болтали с Сельмой, и заявил, что он – ее менеджер. Услышав, о чем мы разговаривали, он просил позвонить ему сегодня утром. Разумеется, я так и сделала. Ты встречаешься с ним в следующую среду в пять часов, дома у Сельмы. А главное… Ты не поверишь! Она живет рядом с тобой. Прямо за углом. Ты знала?

– Как нарочно, – проговорила я. – Ну, и что у нее за история? Интересная? – Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю о Сельме Уокер. Кроме того, что она – американка, и снималась в одном из наших самых популярных сериалов.

– Наверняка, дорогая.