Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

• Название: Приватная жизнь профессора механики
• Автор: Нурбей Гулиа
• Жанр: Современная проза

---

- Давай зайдём сейчас в ресторан 'Октябрьский', он недалеко! Хочу пропить взятку, которую мне всучили сегодня. Понимаешь, надеваю пальто, а в кармане - пачка денег! Кто положил, за что - ума не приложу! А чтобы жене не досталось, давай всё пропьём вместе!

Сказано - сделано. Мы вышли на улицу Троцкого, пардон, Дзержинского и Володя, не глядя по сторонам, стал посреди дороги, подняв руку. С визгом тормозов остановилась какая-то служебная чёрная 'Волга'. Водитель, разглядев лицо инструктора, живо открыл двери и пригласил нас сесть. Он что-то лакейски плёл инструктору, а тот только важно произнёс: 'Ресторан 'Октябрьский'!'.

Минут через пять подъехали, выскочивший водитель резво отворил нам двери, и мы вошли в ресторан. Зал был почти пуст, время - позднее. Молоденькая вялая официантка неохотно подошла к нам и подала меню.

- Шампанского - десять бутылок! - приказал Володя, не глядя в меню.

- Шампанского нет! - устало произнесла официантка.

Володя внимательно посмотрел на неё и, тоном, не терпящим возражений, приказал:

- Девочка, позови кого-нибудь из старших, мэтра, кого-нибудь посерьёзнее, в общем!

А к столу уже неслась, переваливаясь, как утка, толстая женщина-директор ресторана.

- Какими судьбами, Владимир Никитич, а мы уже решили, что вы забыли нас! - гостеприимно улыбалась толстуха, - что кушать будете? - спросила она.

- Шампанского - десять бутылок! - повторил свой приказ Володя.

- Шампанского - быстрее! - бросила директор, стоявшей поодаль официантке с раскрытым от удивления ртом, и та умчалась.

Вскоре она принесла первые пять бутылок. Я с грустью рассказал Володе, как в прошлое посещение 'Октябрьского' я случайно разбил витраж на потолке пробкой от шампанского. И что нас всех чуть ни выгнали из ресторана как хулиганов.

Володя, выслушав меня, взвинтился.

- Гады, жулики! Бей им витражи, открывай бутылки и бей - я отвечаю! - возбуждённо кричал Володя, и сам открывал бутылки, направлял их пробкой в витражи. И я старался тоже, но у нас ничего не получалось. То пробки попадали в переплёт витража, то не долетали, то хлопались в стекло недостаточно сильно. Потом я понял, что нам подавали охлаждённое шампанское для начальства, а пробки из такого 'стреляют' не так сильно, как из тёплого - которое для 'народа'.

Все десять бутылок бесполезно были открыты. Посетители с интересом наблюдали за нами; официантка же безразлично смотрела на происходящее.

- Не везёт! - констатировал Володя, и, вспомнив поговорку: 'Не повезёт - и на родной сестре триппер схватишь!' - захохотал.

Мы с трудом выпили 'из горла' по бутылке шампанского и, шатаясь, вышли не расплачиваясь. Володя остановил какую-то машину, водитель которой, сняв шапку, поклоном приветствовал Володю.

- Отвезёшь его домой! - приказал инструктор, - а если что, поможешь дойти до дверей квартиры.

Я стал прощаться с Володей. Целуясь со мной, он внимательно посмотрел мне в лицо и спросил:

- Слушай, я тебя часто вижу по утрам в Обкоме Партии на первом этаже. Ты что там делаешь?

- Сказать честно? - спросил я.

- Как на духу! - серьёзно приказал Володя.

- В доме, где я живу с моей бабой, нет удобств, и мне приходится ходить 'на двор' в буквальном смысле слова - там находится сортир с выгребной ямой. Но сейчас зима, и там над очком от большого числа посетителей выросла такая ледяная гора, что без альпинистского снаряжения забраться наверх невозможно. Беременные женщины и дети очень недовольны! А я, помня о заботе Партии, бегаю 'на двор' в её Обком. Там очень чистенько, да он и от дома не дальше, чем наш сортир.

- Это что, правда? - спросил изумлённый Володя.

- Век сортира не видать, - укусив ноготь, поклялся я, - но, конечно же, сортира приличного, к примеру, как у тебя!

Мы ещё раз чмокнулись, я сел в машину, и повезли меня, как барина, домой. Водитель слышал наш разговор, и всю дорогу повторял с непонятной улыбкой:

- Вход в сортир только для альпинистов! Юмор!

Водитель, исполняя приказ Володи, решил всё-таки проводить меня до двери квартиры. Было очень скользко, и он боялся, что я упаду. Путь шёл мимо нашего 'альпийского' сортира. Водитель глянул на ледяную, вернее, дерьмовую гору над очком, которая не позволяла даже прикрыть дверь, и ужаснулся.

- Юмор! - только и произнёс он.

Видя, что я остановился не у двери, а у окна в полуподвал, водитель, уже не удивляясь ничему, спокойно спросил:

- В окно, чай, будешь лезть?

- В окно, милый, в окно! Такова моя спортивная жизнь! Ты знаешь, как будет по-абхазски 'такова спортивная жизнь'?

- Нет, - простодушно признался водитель.

- Запомни: 'Абриёбшь аспорт абстазара!'

- 'Абриёбшь!' - как во сне повторил водитель и, проснувшись, добавил своё неизменное, - юмор!

Ревность

Помня совет ректора сообщать ему о моих 'выходках', я вскоре после ухода из дома зашёл к нему и стал витиевато подводить базу под разговор о новой квартире.

- Всё знаю! - перебил меня ректор, - мы живём в маленьком городе и работаем тоже не в МГУ. А потом этого и следовало ожидать: типично вузовская история. Преподаватель защищает докторскую, становится профессором - вот и подавай ему новую жену. Обычно женятся на красавицах намного моложе себя - вы что-то здесь сплоховали, Тамара Фёдоровна - ваша ровесница. Если честно, я ожидал, что вы уйдёте к этой студентке, с которой встречались. А потом попросите новую квартиру - я угадал, вы за этим сюда пришли? - раздражённо спросил ректор. - Но дать вам новую квартиру институт не может - не положено - и вы будете искать работу в другом городе.

Видя, что я замотал головой, ректор устало продолжил:

- И не пробуйте меня разубедить! Я значительно старше вас и вузовскую жизнь знаю наизусть. Новоиспечённый пожилой профессор женится на молодой, переезжает в другой город, получает квартиру, но в нагрузку получает инфаркт, а может и инсульт - кто как. Инвалидом он долго не живёт и оставляет молодой жене хорошую квартиру. Отличие вашего случая только в том, что вы сами молоды, а ваша избранница не юна. Интеллектом, что ли взяла? - заинтересовался ректор. Попытаюсь 'выбить' однокомнатную квартиру, но не для вас, а для неё. Давать вам квартиру вторично - это криминал. А ей - можно, уж больно условия проживания у неё плохие! - успокоил меня ректор.

Меня поразила осведомлённость ректора обо всех сотрудниках института. Я же часто забывал имена и отчества даже преподавателей нашей маленькой кафедры.

- Нет, не бывать мне ректором, - подумал я, - и не надо! Не надо мне ваших почестей, не надо и ваших оплеух! - как говорил Шолом-Алейхем - мудрый еврейский писатель.

Моя личная жизнь, оказывается, живо обсуждалась не только среди преподавателей КПИ, но и в гораздо более широком круге лиц. Как-то еду в поезде в Москву, а со мной в купе какой-то начальник с Аккумуляторного завода. В лицо знаком, наверное, встречались на каком-нибудь городском 'активе'.

- Чем занимаетесь? - спросил я попутчика после формального знакомства.

- Да всё сплетничаем, - уныло ответил он, чем ещё в Курске можно заниматься?

- И о чём же сплетничаете? - поинтересовался я.

- Да всё о вас, Нурбей Владимирович, - честно признался попутчик, - больше интересных тем и нет!

- Вот скукотища-то! - подумал я с тайным удовлетворением.

Более того, эти сплетни приобретали не только надуманный и фантастический характер, но и физически влияли на судьбу людей, достаточно далёких мне.

Секретаршей у меня одно время работала девушка, студентка-вечерница из той же группы, что и Томочка. Как на грех - блондинка и, вы не поверите, тоже звали Тамарой. Я на неё почему-то внимания как на женщину не обращал, даже имя это как-то прошло мимо моего сексуального внимания.

И как-то, уже после моего ухода из дома, вдруг эта Тамара приходит на работу перекрашенная в брюнетку, чернее воронова крыла. Я даже не сразу узнал её. А на мой вопрос, почему она вдруг выкрасилась в такой необычный для Курска цвет, Тамара расплакалась, и призналась, что в группе все считают её моей любовницей.

- Блондинка, Тамара, на той же кафедре работаешь - и не любовница Гулии? Расскажи кому-нибудь другому!

Вот и выкрасилась в 'отталкивающий' для меня цвет - чёрный. Не стал я огорчать её тем, что самая красивая Тамара в моей жизни была именно брюнеткой: А вскоре моя секретарша и вовсе уволилась с кафедры, хоть я и уговаривал её остаться и зарплату прибавлял.

Вот в такой атмосфере жили мы с Тамарой Фёдоровной, а отдушиной у нас было лето. И хоть у нас отпуск был двухмесячный, но и его не хватало для забвения курских сплетен и жилищных неудобств.

Тамара не очень любила жару и море, поэтому мы решили первый месяц отдохнуть на озере Селигер, а во второй - поехать на недельку в Санкт-Петербург (тогда Ленинград). Три путёвки в турбазу на Селигер достал Толя Чёрный (помните нервотрёпные испытания автобуса с гидравлическим гибридом?), и мы выехали туда втроём.