Александр Эртель - Гарденины, их дворня, приверженцы и враги

• Название: Гарденины, их дворня, приверженцы и враги
• Автор: Александр Эртель
• Жанр: История

---

- Он в городе, милые, - неизменно ответствовала Татьяна, - по земскому делу отбыл... На что нужен-то?

Мартин Лукьяныч отвечал иначе.

- В земском собрании заседает, - говорил он с особенным видом достоинства, - господам советы преподает - А иногда прибавлял: - Хотя и господа, однако без Николая дело-то, видно, тово... Николай везде нужен. Вам на что потребовался?

Боровские приехали посоветоваться, как "покрепче" написать контракт с арендатором мельницы; тягулинцы судились с барином из-за земли и хотели "обдумать с Мартинычем, кое место утрафить на барина бумагу"; малый лет двадцати пришел спросить, где бы достать книжку "насчет солдатских законов"; молодой бледный попик, с каким-то страдальческим выражением в глазах, просил последнюю книжку журнала да кстати хотел поговорить, "из каких преимущественно брошюр" составить школьную библиотеку, которую он затеял.

Вдруг толпа раздалась, в лавку ухарскою походкой вошли два мужика, в шапках набекрень, с цигарками в зубах, распространяя запах водки.

- Наше вам, Амельяновна! - воскликнул один, весело оскаливая зубы. Аль не узнаешь?.. А это зять мой, Гаврюшка. Мартиныча аль нету?

Татьяна сказала.

- Фу-ты, пропасть!.. А как было приспичило... Ну, черт ее дери, давай, видно, спишешницу... Поглянцевитей чтобы была... Первый сорт!.. Эх, в рот те дышло, разорюсь на двугривенный!..

- Чай, попроще можно, Герасим Арсеньич, - улыбаясь, сказала Татьяна, есть в пятачок... Смотрите, какие крепкие.

- Никак тому не быть, Амельяновна, никак не могу попроще. Потому развязка, значит... Окончательно невозможно... так, что ль, зять Гаврюшка?

- Не стать перетакивать, елова голова. Звенит в мошне - форси на все, а и пусто - головы не вешай. Повадка и без алтына скрасит, понурая голова с рублем пропадет... Запиши - Гаврюшка сказал!..

Оба расхохотались.

- Что, Амельяновна, ловок брехать зять Гаврюшка, - сказал Гараська. Небось недаром по этапу из города Баки гоняли... Недаром!.. Э, подтить к старичку погуторить, чать, в силе был - драл меня, доброго молодца... Тоже аспид был не из последних... Здорово, Мартин Лукьяныч! - Гараска подошел к старику и с насмешливым унижением поклонился.

- Здравствуй, - сухо ответствовал Мартин Лукьяныч.

- Что, аль прошло твое времечко? - сказал Гараська. - Бывалоче, тройка - не тройка, а теперь сидишь, как сыч...

- Ну, ну, ты не заговаривайся, грубиян!

- Вот чудачина! Разве я тебе грублю!.. А что время твое прошло, это верно. Ездил на наших горбах, да будя...

Посиди-кось теперь, покланяйся нашему брату... Вот не куплю, к примеру, спишешницу, ты окончательно должен в трубу вылететь! Эх вы, белоручки, пропадать вам без мужика!..

Мартин Лукьяныч тяжело засопел, побагровел. Татьяна нашла нужным вмешаться.

- Герасим Арсеньич, - сказала она внушительно, - вы бы не слишком...

Гараська сразу изменил тон.

- Да что же я?.. Аль уж со старичком и словечком не перекинуться? сказал он шутливо. - Мы, чать, завсегда с нашим уважением... Дай-кось закурить, Лукьяныч Эх в рот те дышло, и управитель ты был сурьезный... Зять Гаврюшка! Вот был управитель, в рот ему малина!.. Ты, Лукьяныч, не серчай, потому развязка и все такое Не серчай на меня. Окончательно ты из первых - первый был!

Мартин Лукьяныч смягчился.

- Я был не мил, теперь-то лучше стало? - спросил он, протягивая Гараське папиросу. - Ты вот, дурак, говоришь неподобные слова, а жить-то лучше вам? Посидел в даровой квартире?

Гараська засмеялся и ухарски сплюнул.

- Хватера нам нипочем! - воскликнул он - Хватеру я так понимаю, хоть и вдругорядь!.. Хлеба вволю а случается - и калачами кормят; водки даже, ежели гроши есть, и водки линвалид приволокет... Черт ее дери, видали!

А ты вот скажи, Лукьяныч, скотину-то мы всю перевели - А, перевели! - с злорадством сказал Мартин Лукьяныч.

- Окончательно перевели... Потому нет кормов прищемил нас ирод - вздоху не дает. За что, хучь бы меня в острог посадил? Только и всего, что, признаться, мы с Аношкои стог сена почали... Так ведь, аспид он тонконогий, надо скотине жрать-то аль нет?

- Не воруй. Сено барское, не твое. Это, брат, и я бы посадил на его месте.

- Экось что сказал! При тебе-то что мне за неволя воровать? Ты разочти, сколько кормов, сколько покосу у нас было... Сколько ты нам вольготы давал!..

- Ага! - произнес Мартин Лукьяныч, с самодовольством поглаживая живот.

ные там анафемы (Мартин Лукьяныч еще понизил голос), будто от живого мужа,., будто не венчаны... А, что придумает народ!.. Иван Федотов помер, прямо говорю, что помер. А венчание было в Воронеже... Ха, не венчаны!..

- Да мы разве сумлеваемся, Лукьяныч?.. Опять же ежели и без венца... Гараська еще хотел что-то добавить, но поостерегся и только помычал.

- А новые места - вздор! - заключил Мартин Лукьяныч громко.

В это время молодой попик, облокотившись на прилавок, отрывочно разговаривал с Татьяной: ее беспрестанно отвлекали покупатели.

- Изрядно торгуете, Татьяна Емельяновна?

- Как сказать, батюшка... Да вот живем. Оборот хотя и велик, но мы пользу берем небольшую, сами знаете.

- Да, да, хорошо у вас поставлено... Истинно по совести. Равно избегаете и скудости и стяжания... Хорошо.

Слышали, отец Григорий скончался?

- Слышала... Добрый был священник, старинный.

- Да, да... И при конце жизни жестоко оскорбил отца Александра. - Попик усмехнулся.

- Чем же так?

- Были распущены долги отцом Григорием... Ну, и были расписки... Все по мужичкам, конечно. И, говорят, на знатную сумму: будто бы на пятьсот рублей... Вот при конце его жизни отец Александр и начал понуждать относительно расписок. Где спрятаны, да сделайте, мол, передаточную надпись и тому подобное... Слушал, слушал старик, - зажги, говорит, свечку, подай шкатулку. Зажгли, подали... И, вообразите, достал умирающий расписки и все до одной в огонь вверг... а сам лепечет: "Отпустите должником вашим!" Вообразите гнев стяжателя-зятя!

- Ах, как прекрасно!..

- Да да... Деток-то много ли у вас?

- Пятеро, батюшка. Меньшенькой с покрова годик пойдет... А это вот первенец, помощник. - Она указала на русоволосого мальчика.

Попик вздохнул.

- Была у меня девочка - схоронил, - сказал он.- Грустно не иметь детей. Ищу прибежища в книгах, вот школой занимаюсь... Но сердце болит.

- Ии, батюшка! - ласково проговорила Татьяна.- Вы молоды, будут и детки, господь захочет. А не -будетдетей много в мире. Лишь бы любовь не погасла.

- Что ж? Я завсегда скажу: отцом ты был для нас, дураков... Во как тебя понимаем!..

- Эге! Ну, а теперь-то... припеваючи живете?

- Припеваем, в рот ее дышло!.. Ты вот подумай, Лукьяныч: иди, говорит, в батраки. Ну, ладно: пошел я.

Стало жнитво, посадили меня на экую махину... На жнейку, значит. Сижу окончательно словно идол, действую.

Трах! - окончательно вдребезги... Туда-сюда, штраф!..

Трешница!.. Ловко... Земли не дает, лесу - прутика нету, из кормов хоть кричи... Что же это за жисть?

- Зато банк завели!

- Банка!.. Ты спроси, кто в ней верховодит-то: Шашлов Максимка да Агафошка Веденеев... Эх, что мы теперь надумали, Лукьяныч: окончательно на новые места хотим удалиться!.. Вот с Миколаем с твоим хотели потолковать... Пропадай пропадом Переверзев со своими машинами! Ударимся в Томскую аль на Амур, поминай как звали!

- Обдумали!.. Мало вас нищими-то оттуда приходят?

- Мы окончательно ходоков снаряжаем, Лукьяныч...

Понимаешь? Вот прямо, господи благослови, пойдем с зятем Гаврюшкой, все приволья осмотрим. Из Гарденина двадцать три двора охотятся в переселенцы, тягулинских - двенадцать; мы с Гаврюшкой по трешнице с двора просим - была не была!.. За сотенный билет всю Расею насквозь пройдем, коли на то пошло... А на старине не жить, в крепость к купцам да господам не поступать сызнова!..

- Глупости, Герасим! - авторитетно вымолвил Мартин Лукьяныч. Держитесь старины, вот что я вам скажу.

Жить можно, это ты врешь. То есть с умом. Вот хоть Николая моего взять... Видишь? Товару одного, может, тысячи на четыре, гласным состоит в земстве, в ведомостях печатается, а? То-то и оно-то. Почему новые места?

Баловство. Пороли вас мало. Вас не в острог, а именно драть нужно. Я, брат, Николая драл.... Вот и вышел человек. Теперь он женился, например (Мартин Лукьяныч понизил голос), то сё, из простых, дескать, из доровых...

а тут купец Еферов с дочерью навязываются, приданого пятьдесят тысяч... Другой бы разве не польстился? Но Николай умен. И я ему говорю: "Николя, Татьяна Емельяновна хотя, мол, из простого звания, но ты вглядись..."

- Королева - одно слово! - подтвердил Гараська.

- Ты вглядись, говорю. Неописанной красоты, умна...

Да пропадай они, пятьдесят тысяч!.. Я знаю, болтают раз- Блажен, кто верует, - тихо возразил священник и, как будто испугавшись своих слов, быстро добавил: - Конечно, конечно, все от господа. Не знаете, Татьяна Емельяновна, брошюры фирмы "Посредника" имеются еще у Николая Мартиныча?

- Есть, есть. Пять сотен из Москвы прислали.