Газета Дуэль - 2008_1-2 (551)

• Название: 2008_1-2 (551)
• Автор: Газета Дуэль
• Жанр: Публицистика

ПРЕСТУПНА ЛИ ГЛЭДИС?

---

Озаглавлена статья — «Победитель огня». Это — из стихов Куняева:

Я иду — победитель огня,
Предвкушаю — дружина моя
От восторга и радости ахнет!

Так она его обожает! А какая дружина? Пожарная, конечно. Какая же ещё может быть у победителя огня. Но, увы, ожидание не оправдалось: рядовые пожарные «шарахнулись вдруг от меня», от брандмайора, от мультилауреата.

Отчасти озадачивает и фирменная бондаренковская русскость хохлацкого закваса. Смотрите: «Чувство русскости дало мужество Куняеву ещё в 1964 году писать:

Церковь возле гастронома
Приютилась незаконно…

Помилуй Бог, да в чём же здесь мужество, где русскость? Если бы тут были усмешка, ирония, то это одно дело, но их же нет, ими и не пахнет. Автор прямо и просто говорит о неуместности, даже о явной будто бы и незаконности церкви хотя бы рядом и с таким безыдейным заведением, как гастрономом. Это вполне в духе хрущёвской поры с её притеснением церкви — стихи написаны именно тогда.

Ах, Бондаренко, ах, русофил соломенный, бренчишь ты и сам не знаешь о чём. Даже вот похвалить хочешь — и тут всё неуклюже, всё с кондачка. Ведь у Куняева-то вот что:

Церковь около обкома(!)
Приютилась незаконно…

Обком это тебе не аполитичный гастроном. И опять же — незаконно. По прямому смыслу всех этих слов и здесь не пахнет ни мужеством, ни русскостью, а ещё сильнее, чем в бондаренковском варианте, шибает прямым угодничеством перед хрущёвщиной: «Святые отцы, прочь от обкома!».

Псковитянин Станислав Золотцев тоже отменно потрудился над юбилейной статьёй для «Правды». В заголовке у него такое же полыхание — «Окруженный огнём». Замечательно! Однако для цитирования критик, увы, не всегда выбирает лучшие строки. Вот, например, стихи о детстве:

В эту ночь я ночую в ночном.
Распахнулись миры надо мною.
Я лежу, окруженный огнём,
Темным воздухом и тишиною.

Что, на Псковщине так говорят — «я лежу, окруженный воздухом»? Интересно…

Где-то лаяли страшные псы,
А луна заливала округу,
И хрустели травой жеребцы,
И сверкали, и жались друг к другу.

Тут каждая строка вызывает вопрос. Во-первых, почему «страшные псы»? В ночное обычно брали деревенских собак. Так что это свои собаки. Что страшного в своих Жучках и Бобиках? Во-вторых, если во всю светит луна, то почему воздух назван тёмным? В-третьих, почему хрустели травой только жеребцы — а кобылы? В-четвертых, чем сверкали жеребцы? Не тем ли, что у них под брюхом? Хорошо бы прояснить.

Или вот с большой симпатией (она «культуру творит»!) изображена поэтом

Старуха, что зелье варит
И бормочет обрывок напева…

Какая там культура? Это по всем данным ведьма или Баба-яга какую-то отраву варит.

Впрочем, всё это досадно, но пережить можно. Серьёзней обстоит дело с такими строками:

Вызываю огонь на себя,
Потому что уверен: друзья
Через час подойдут на подмогу,
Потому что, сбираясь в дорогу,
Я об этом друзей попросил…

Автор и критик просто не понимают выражение «вызвать огонь на себя». Не знают, что тут имеется в виду огонь своих, а противник и без всякого вызова по тебе шпарит. И означает это почти верную смерть, самопожертвование ради успеха той или иной операции. А в стихах — расчётец: придёт подмога, я заранее договорился… Нет, всё это написано не журавлиным пером…

21 декабря — юбилейный вечер Станислава Куняева в Центральном доме литераторов. Корреспондент «Правды» говорит имениннику: «Это день рождения Сталина и день памятной дискуссии «Классика и мы» в ЦДЛ, инициатором которой были вы (Нет, инициатором был П.Палиевский, пригласивший Куняева. — В.Б.). Эти даты для вас как-то соотносятся?» Да, да, конечно, несомненно, подхватывает юбиляр. «Дискуссия произошла 21 декабря 1977 года совершенно не случайно. И сегодня я совершенно сознательно решил отметить своё 75-летие в этот же день» («Правда», 27.11.07).

Юбиляр хочет убедить нас, что если не всю жизнь, то уж не меньше тридцати лет является пламенным почитателем Сталина. Увы, на 76-м году память нередко отшибает. В его воспоминаниях нет ни слова о сознательном выборе дня той дискуссии — скорее всего, как тогда, так и теперь, какой день администрация Дома дала, тот и взяли. Там же очередь! Это я по своим вечерам знаю. Но зато в воспоминаниях есть цитатка из статьи тех дней какого-то Жака(?) Амальрика в парижской газете «Монд» (известного Амальрика звали Андрей): «Деталь, немало говорящая о смысле, который хотели придать дискуссии её организаторы: именно 21декабря родился некий Джугашвили» (Цит. соч., с.215). Так что, сей многозначительный «выбор» не родился в умах и сердцах организаторов, а навязан был тогда из Парижа каким-то Жаком. Имя Сталин в ходе дискуссии ни разу и не упоминалось. А уж в устах Куняева, да ещё в положительном контексте оно вообще было немыслимо.

В самом деле, что там 1977 год! Даже в цитированных воспоминаниях, вышедших в 2001 году и переизданных в 2005-м, всего два года тому назад, Куняев всё ещё то и дело глумится над Советской властью и Сталиным. При этом он использует едва ли не полный набор замшелых и тупых радзинско-сванидзевских штампов — от таких, как «…Мы разрушим до основанья, а затем…», «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гёте», от уверения, будто «школьные учебники уродовали вкус» до ярлыков о «джунглях социализма», «бесчеловечности сталинского социализма», о «гибели миллионов», о социализме как «системе геноцида», наконец, до превращения самого имени Сталина в злобное ругательство «сталинёныш» — его он навешивает на ненавистного Е. Евтушенко.

А вспомнив «наёмных убийц», за коими, по Солженицыну и по его расчётам, тысячи и тысячи жертв при строительстве Беломорканала, и тех, кто «воспевал убийц», Куняев гневно восклицает: «Вот они, настоящие сталинисты! Что бы делал Сталин без Ягоды, Бермана, Френкеля, Фирина, Раппопорта, Шкловского, Безыменского, Инбер, Авербаха?..» (Т.1, с. 377). Заменив здесь Ягоду на Ежова, Бермана — на Берию и т. д., с какой радостью подписался бы под списком таких «настоящих сталинистов», допустим, тот же Радзинский. Так-то вот… Не Молотова и Кирова, не Жукова и Василевского, не Курчатова и Королёва, не Шолохова и Твардовского, а именно еврейских «наёмных убийц» — что бы он делал без них! — считает Куняев опорой Сталина в строительстве великой державы. Иначе говоря, суть великой сталинской эпохи он видит не в стремительном взлёте страны до уровня сверхдержавы, а в репрессиях 30-х годов. Это именно то, что давно уже твердят нам Познер, Сванидзе, Жириновский, почему-то проклинаемые Куняевым. Ведь любой из них под этим подпишется.

И ещё грязный довесок: «Нацисты изобрели свои лагеря после Френкеля. Возможно, опираясь на их разработки» (Там же). Это доставило бы Радзинскому, доведись ему прочитать, восторг особого полёта. Ведь здесь уже всего один шаг до водружения на одну доску социализма и фашизма, Сталина и Гитлера… Нет, непросто избавиться от того, что в юности заложили тебе в душу твои учителя. Такой же антисоветчик Бондаренко глубоко ошибается в рассуждении об этих учителях: «Куняев очень быстро устал от изощренной атмосферы». Устал и ушёл…

Повторю: Куняев печатал это всего два года тому назад. А года через полтора в «Правде» изумленные народы читали его выступление на Пленуме ЦК КПРФ, озаглавленное «Надо помнить заветы Сталина». Там есть такие слова: «На телевидении правят Познер, Сванидзе, Шустер… А мы (С Солженицыным? — В.Б.) отстояли великие достижения социализма» («Правда», 6 апреля 2007). Беломоро-Балтийский канал одно из первых таких достижений.

А теперь мы читаем страстные вопли патриота-юбиляра: «Нельзя русофобам и лжеисторикам отдавать на поругание Советскую эпоху. Она была величественной. Это была эпоха, освободившая душу человеческую… Я для того и написал воспоминания, чтобы в меру своих слабых сил опровергнуть ложь и клевету на Советскую эпоху» («Правда», 27 ноября 2007).

Видели мы эти опровержения. А в злобном поношении социализма, Сталина, Беломорканала, множества советских писателей и даже некоторых классиков прошлого силёнки Куняев проявил отнюдь не слабые…

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле…

С какой стаей плывешь во мгле ты, Куняев?..

В.С. БУШИН

КОПЫТО ДЬЯВОЛА

Вся наша либеральная шушера в диком восторге от Булгакова. Особенно «Эхо Москвы» тащится. Как услышит название «Мастер и Маргарита», так и захлёбывается от счастья, называя данного автора величайшим из всех великих. Они Пушкина и Гоголя никогда не упомянут, ибо для сей публики подколодной нет гения выше булгакыча. Хвалёный режиссёр В. Бортко снял фильму по роману о Мастере и его Маргарите, которая летала в голом виде аки ведьма, а бал Сатаны у мастера-Бортко занял аж целую серию, где упивались кровью и парадом маргинальных личностей. Что повергло в шок даже прокисшую в декадансе-мерзопакости Москву. Сатану-Воланда с радостью сыграл г-н Басилашвили Олег, уполномоченный по копытам.