Газета Дуэль - 2008_1-2 (551)

• Название: 2008_1-2 (551)
• Автор: Газета Дуэль
• Жанр: Публицистика

ПРЕСТУПНА ЛИ ГЛЭДИС?

---

Итак, кто же он, герой нашего романа, г-н Булгаков? Покопавшись в его биографии, которая всегда была довольно скрытной, узнаёшь некие характерные вещи. А мягко говоря, странные. Вот я, скажем, никак не могла осилить его знаменитый роман-с «Мастер и Маргарита». Два раза пыталась читать и бросала, ибо ничего непонятно. Ну, тупая, как говорит Задорнов. Какие-то демонические фигуры, говорящий кот Бегемот, Воланд, Азазелло, Иешуа — всё смешано в сумбуре, вдобавок сразу же описана башка, отрезанная трамваем… Ну не катит, как говорят пацаны.

И вот обнаружилось, что наш юноша Б. Миша любил всякую чертовщину — спиритические сеансы, разные чудасии, страсти-мордасти. Отец его, Афанасий Иваныч, был магистром богословия и редким специалистом по…демонологии. Вот откуда у сынка появилась сначала тайная, а потом и явная страсть к мистике, всяческим уродствам типа отрубленных голов, дьяволов и дьяволиц, ведьм, чертей и, наконец, магистру чёрной магии Воланду (Сатане). Позднее Булгаков выпустил сборник «Дьяволиада», а «Мастера и Маргариту» первоначально он назовёт «Копыто инженера» (подзаголовок Роман о дьяволе).

Всю свою литературную жизнь наш герой страдал от того, что его якобы не печатают, не ставят, не любят, запрещают и критикуют. Поначалу он работал врачом и однажды заразился дизентерией от ребёнка-пациента. Было ему 26 лет, и страдания от болей Б. решил заглушить… морфием. Через несколько дней наступило привыкание — Михаил стал наркоманом и уже не мог справиться с собой, пребывая в глубокой депрессии. Морфий так скрутил лекаря, что он постоянно гонял жену (первую) в аптеку за новой порцией. «Приехал в Киев в очень тяжёлом состоянии — после неудачных попыток излечиться. Боялся психбольницы, стал пить опий прямо из пузырька, валерьянку пил. Боялся огласки. Однажды бросил в жену Татьяну Николаевну горящий примус, в другой раз целился из браунинга. Однако постепенно произошло полное отвыкание, что было почти чудом». Вот в это, господа присяжные, лично мне верится с трудом…

Леонид Карум, из немцев, некоторое время жил в доме с Булгаковым. Во всём любил порядок, его шокировал приём Булгаковым морфия. Не укладывалось в прусской голове, что работали сёстры и жена булгакыча, а сам он жил за их счёт. Куковал в прострации, короче. Процесс страданий описан Булгаковым в рассказе «Морфий». Удивительно только, почему основная масса может терпеть боль, а наш герой решил избавиться от неё радиально. Но у них, тайных магистров рогов и копыт, всё так загогулено.

В это же время Б. воспылал страстной любовью к Западу. Родилась статья «Грядущие перспективы» (1919). «И вот пока там, на Западе, будут стучать машины созидания, у нас от края и до края страны будут стучать пулемёты… Там, на Западе будут сверкать бесчисленные электрические огни… там будут строить, исследовать, печатать, учиться… А мы… Мы будем драться… И только тогда, когда уже будет очень поздно, мы вновь начнём кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы».

«Вообще тех, кто побывал за границей, он готов был слушать, раскрыв рот», — говорила первая жена (из трёх), Татьяна Николаевна. Позднее он напишет: «Я прошу правительство СССР приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР», — и отправит просьбу в ЦК. Вскоре писание писем в Кремль станет хобби нашего парнокопытного автора, настоящей паранойей, смыслом жизни.

Позднее, переехав в Москву, Булгаков заполнит анкету, где всё, что связано с семьёй отца, любителя дьяволов и козлиц, дипломом лекаря с отличием и участием в качестве военврача в обеих войнах, — скрыл. Думал, видимо, что не понравится сие Советской власти, к которой вскоре обращался за помощью постоянно — как зубы чистил.

МУХА С ВАРЕНЬЕМ

Однако вернёмся к его великой и неистребимой любви к Западу (вместе с женой Еленой Сергеевной, третьей по счёту). Здесь, как говорится, — «села муха на варенье — вот и всё стихотворенье». Супруга пишет в Дневнике: (1934): «Вечером американский журналист Лайонс, хочет, чтобы Б. передал права на «Турбиных» ему. Ужин у Лайонса — почти роскошный. Жена его играла на гитаре и пела, между прочим, песенки из «Турбиных» — по-английски». «Вельс, американский режиссёр, ставит «Дни Турбиных» в Йельском университете. Молод, мил, жизнерадостен, одет очень скромно». «Станиславский говорит, что за границей всё плохо, а у нас хорошо. Что там все мертвы и угнетены, а у нас чувствуется живая жизнь».

«Были у Вельса. Волхонка,8. Старинные свечи. Почти никакой обстановки. На столе — закуска, водка, шампанское. Американцы пили очень много, но не пьянели. Актёры пели по-английски песенки из «Турбиных». «Ужин. Американские Турбины (трое) и мы. Круглый стол, свечи, плохой салат, рыба, водка. Предлагали М.А. делать для кино «Обломова», М.А. разговаривал вяло. Ужин. Московские и американские Турбины, ужин при свечах у нас, пироги, икра, севрюга, телятина, сласти, вино, водка, цветы. Сидели до 4-х». «Вельс с художницей Милли — пришли прощаться. Очень милы. Угощала их налимьей печёнкой, икрой, яичницей и чудесным рижским шоколадом».

1935. «Бал у американского посла… Все во фраках, ужин в посольской столовой. У нас вечером — жена советника, Биолен, Тейер, Дюброу и др. М.А. читал первый акт «Зойкиной квартиры». «В посольстве США — шампанское, всякие вкусности. Человек 30, виски, коньяк, ужин а ля фуршет, сосиски с бобами, макароны-спагетти, компот, фрукты».

1936. «Сегодня были званы на вечер к французскому послу, но не поехали… Американцы были еще милее, чем всегда. Дочка норвежского посла говорит, что «Турбиных» готовят в Норвегии и что они шли в Лондоне. «Мёртвые души» куплены во все англоговорящие страны». «Массаж ежедневно, что помогает нашим нервам».

Однажды режиссёр И.Пырьев посоветовал:

— Вы бы, Михаил Афанасьевич, поехали на завод, посмотрели бы…

— Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу.

(Дался им этот завод! — возмущена жена в своём Дневнике).

Чувствовал себя наш профессор кислых щей ужасно. Несмотря на сытные обедо-ужины с американцами, его постоянно мучил страх смерти, одиночество. Всё время, когда можно, лежит, пишет супруга, подруга по паранойе и прообраз Маргариты на метле. 13 июля 1933 г. поехали в Ленинград лечиться у доктора Полонского электризацией. Несмотря на процедуры, Миша боится ходить один, Ленуся провожает его до театра и обратно. Как в том анекдоте:

— Доктор, а вы не забыли про наркоз? — спросил мужик на операционном столе.

— Наркоз? Зачем тебе наркоз? Увидишь, что я с тобой сделаю, сам отключишься.

Короче, наш интеллигент с моноклем еле волочил ноги, однако претендовал на мировое господство в литературе. «Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик». «Кстати, до сих пор неизвестно, принят ли Булгаков в Союз писателей или нет?» — вопрошает себя супруга. И тут же записывает в дневничок: «Суматошная у нас жизнь: новая домработница, ремонт и т. д.».

Дела литературные шли, по мнению Б., из рук вон. 15 октября 1925 г. он пишет ультиматум, где ставит свои условия МХАТу.

1. Постановка только на Большой сцене.

2. В этом сезоне (март 1926).

3. Изменения, но не коренная ломка стержня пьесы (речь о «Белой гвардии»).

И это при том, что в октябре 1926 г. «Дни Турбиных» прошли на сцене 13 раз, в ноябре и декабре — по 14 раз в месяц!! Ещё в 1921 г. Миша писал брату из Владикавказа после премьеры «Турбиных»: «А ведь это моя мечта исполнилась… но как уродливо: вместо московской сцены сцена провинциальная».

Ну всё ему плохо, всё противно, всегда в соплях, елозит, хлюпает, сморкается (аж бигуди на башке раскрутились), короче, не люблю я его… он интеллигент.

Луначарский обозвал «Дни Турбиных» пьесой с сомнительной идеологией. Его поддержал Маяковский. Однако заметил: «Запретить пьесу, которая есть, которая только концентрирует и выводит на свежую водицу определённые настроения, какие есть, — такую пьесу запрещать не приходится».

Поэт А. Безыменский заметил в «Комсомольской правде» от 14.10.1926 г., что автор пьесы Булгаков «чем был, тем и останется: новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы».

И тут же раздался вопль из города Парижа: «Нашумевший роман Михаила Булгакова «Дни Турбиных»… пьеса недавно в Москве была запрещена к постановке». Вскоре была снята и «Зойкина квартира», что «естессственно» обострило интерес к Булгакову со стороны Запада. Парижская газетка кричала: «Сенсационная пьеса. Запрещённая и снятая со сцены в Москве».

Люди! Ну за это можно и по морде дать! Вот как лепят гениев, однако. Стоит запретить — и ты уже великий и ужасный. То бишь, ужасно шумно в доме Шнеерсона…

ВИТЯЗЬ В МЕДВЕЖЬЕЙ ШКУРЕ

Теперича Б., как изгой и антисоветчик, стал любимцем Европы. Здесь таких обожают, мон-шеров, сэров, пэров и х…ров. Как в том анекдоте: «какая-никакая, а познакомлюсь кое с кем для кое-чего». Недавно в Польше сообщили, что самым популярным зарубежным автором здесь является Булгаков. Товарищи артиллеристы — это диагноз!!!