Кэтрин Куксон - Стеклянная мадонна

• Название: Стеклянная мадонна
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: Локид
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00073-1

Кэтрин Куксон – популярнейшая английская писательница, слава которой в странах Европы поистине фантастична.

«Стеклянная мадонна» это прелестный любовный роман (всего их у Куксон около полусотни!); он написан ярко и увлекательно, а читается на одном дыхании.

…В старинном замке Редфорд-Холл живет очаровательная Аннабелла Легрендж. Живет, не подозревая о том, что ей суждено не только потерять возлюбленного жениха своего, но и в одночасье лишиться всего, что она считала дарованным ей судьбой: дома, богатства, знатного происхождения и даже имени!..

---

Все в зале заговорили разом, заглушив стон Аннабеллы. Все смотрели на приговоренного. Он стоял прямо, но закрывал ладонью лоб и глаза; никто не знал, как он воспринял приговор – с облегчением или обреченно. Однако стоило полицейскому взять его за рукав, как он решительно стряхнул его руку. Казалось, он сейчас перемахнет через барьер. Однако он всего лишь перегнулся через ограждение, как поступал раньше. Взгляд его был устремлен на Аннабеллу. Она сокрушенно покачивала головой, не оставляя у наблюдателей сомнений в ее восприятии приговора.

Только когда Розина и дядя Джеймс силой вывели ее из зала суда, Мануэль перестал цепляться за барьер и позволил полицейскому вывести и его.

Спустя пять минут у Аннабеллы появилась возможность увидеться с ним с глазу на глаз. Полицейский, карауливший изнутри дверь маленькой пустой комнаты, для них не существовал. Аннабелла вообще предпочла полицейского Розине и дяде Джеймсу, которые помешали бы разговору. Она, не стыдясь, крепко обняла Мануэля, заглянула в его бесстрастное лицо и обрушила на него поток обнадеживающих слов, главным в которых было ее намерение ждать его.

– Верь мне! Верь, милый! И не бойся. Я хочу сказать, не бойся за меня. Им меня ни за что не переубедить, не сделать прежней. Я… – Она перешла на шепот: – Я стала миссис Мануэль Мендоса и ей останусь. – Она толкнула его, надеясь, что его взор утратит безжизненность.

– Где ты собираешься жить? – хрипло спросил он.

– Пока не знаю. Я бы предпочла остаться в фургоне. Будь моя воля, я бы обязательно там и осталась, поверь мне, Мануэль, потому что не хочу быть обязанной кому-либо, кроме тебя.

– Но ты присмотришь за фургоном и за Добби? Она была удивлена. Как он может говорить о лошади и о фургоне, когда бегут бесценные секунды?

– Да, конечно.

– В крыше над козлами есть дыра. Смотри, чтобы она была прикрыта брезентом.

– Да, Мануэль, да, я позабочусь об этом. Обязательно позабочусь: ведь нам предстоит ехать в фургоне обратно к мистеру Карпентеру.

Наконец-то его взгляд перестал быть мертвым, хотя огонек, вспыхнувший в нем, нельзя было назвать светом надежды: это была скорее глубокая тревога.

– Они хотят расторгнуть наш брак.

– Что?!

– Ко мне приходил твой дядя.

– Мануэль, Мануэль! Я не знала! Правда, не знала! Но ты не тревожься: у них ничего не получится. Я не позволю.

– Он сказал, что ты несовершеннолетняя.

– Ну и что? Это не имеет значения. Разве ты не понимаешь, что ни дядя Джеймс, ни Розина, ни любой другой из их числа не состоят со мной в родстве? Единственный, кто мог бы запротестовать под предлогом моего возраста, это… – Она сделала чуть заметное движение подбородком. – В общем, ты знаешь, кто. Но я уверена, что она этого не сделает. Зачем ей это?

– Но она пришла на суд.

– Да, знаю, но… Думаю, это просто из любопытства. Она не пыталась со мной заговорить, и я благодарна ей за это. А что касается расторжения брака, то я не верю, что до этого может дойти.

– Придется поверить. Они измотают тебя, притупят волю. Уж это они умеют!

– Не посмеют! О Мануэль, Мануэль… – Дальнейшее было произнесено почти шепотом: – Обними меня покрепче!

Прежде чем выполнить ее требование, он некоторое время пристально глядел на нее. Потом изо всех сил прижал ее к себе. Но объятия длились не больше мгновения.

– Свидание окончено, – объявил полицейский.

Они еще несколько секунд не разжимали объятий. Потом она провела ладонью по его щекам и сказала:

– Помни, я буду тебя ждать. Где бы я ни оказалась, я буду тебя ждать. До свидания, мой дорогой, мой милый Мануэль.

Прежде чем его увел полицейский, она успела поцеловать его в губы.

6

Тебе не пристало ухаживать за лошадью, Аннабелла.

– Но, мама, мне больше нечем заняться!

– Что ты, Аннабелла! Я уверена, что ты можешь найти для себя более подходящие занятия. Ты и сама знаешь, что ухаживать за лошадью – мужское дело. Я снова приглашу Армора. Уверена, он с радостью вернется. А теперь, дорогая, – Розина взяла Аннабеллу за руку, – я затрону тему, которой прежде не касалась, – денежную. Я вполне могу позволить себе снова нанять Армора и других слуг, если пожелаю. В этом коттедже я живу не по воле обстоятельств, при желании я могла бы опять переселиться в Дом. Понимаешь, дорогая, мистер Фрейзер очень помог нам после того, как… – Она не могла выговорить «твой отец», поэтому сказала: – После того, как умер мой муж. Он продал землю и фабрику фирме «Куксон» за неплохие деньги; я и не догадывалась, что земля может столько стоить. Немало выручено и за оборудование стекольного завода. С прежними долгами покончено, и в общем и целом я была очень хорошо обеспечена даже до кончины матери. Ее состояние оказалось не слишком крупным – около тридцати тысяч фунтов, но даже эта цифра показывает, что тебе не придется беспокоиться о деньгах. Поэтому я тебя прошу, Аннабелла, послушаться меня и позволить мне поручить уход за лошадью старому Армору. Скажу больше, – она развела руками, – мы можем завести еще одну лошадь и снова пользоваться каретой. Тебе это понравится, не правда ли?

Аннабелла посмотрела на женщину, которая на протяжении нескольких недель делала все возможное, чтобы заставить ее забыть, что она около года не испытывала ее опеки; что бы Аннабелла ни сказала, Розина все равно не согласится, что она перестала быть прежней милой Аннабеллой, податливой, благовоспитанной девушкой, а превратилась в женщину, успевшую приучиться к тяжелому ручному труду и вкусившую жизнь большинства людей. Эта женщина успела стать женой, пускай только по названию, и собиралась оставаться ею впредь. Все новые наряды, которыми заваливала ее Розина, оставляли ее равнодушной, все прекрасные блюда, которые та приказывала готовить и от одного вида которых у нее несколько месяцев назад побежали бы слюнки, сейчас даже не возбуждали у нее аппетита, ибо всякий раз, когда на столе появлялись изысканные разносолы, она не могла не задать себе вопрос, чем в этот момент утоляет голод Мануэль.

Положение Мануэля не давало ей покоя. Все ее мысли были заняты им одним, и не только потому, что он находился в заключении, но и из-за происшедшей с ним перемены. В первое же их свидание после суда он показался ей изможденным, постаревшим, а главное, невыносимо угрюмым. Он нехотя цедил слова и смотрел на нее, словно не желая знать, кто она такая, чтобы не мучиться напрасными надеждами.

Во время последнего свидания их тоже не оставили наедине: помимо Мануэля в помещении находились другие заключенные. Большинство из них оживленно болтали, некоторые даже смеялись, у Мануэля же не дрогнул ни один мускул на лице.

Розина позаботилась даже о том, чтобы в комнате Аннабеллы лежал дневник, но она ничего в него не записывала, а только ставила даты. Этим вечером она выведет «20 июня»; завтра у нее день рождения. Ей исполнялось восемнадцать лет, но она искренне надеялась, что Розина не подарит ей дорогих вещей, которых она все равно не сможет взять с собой, когда настанет время уйти, как и все свои замечательные наряды, не представлявшие для нее никакого интереса. Дорого ей было одно-единственное платье – то самое, из синего рубчатого бархата, с пятном от пива на самом видном месте. Настанет день, когда она снова его наденет, невзирая на пятно. В этот день Мануэль выйдет на свободу.

Когда она подошла к двери, за спиной раздался резкий голос Розины:

– Куда ты?

– К Эми.

Розина осталась сидеть. Она только глубоко вздохнула, спрашивая:

– Тебе необходимо навещать ее ежедневно?

– Как тебе известно, она живет одна. И любит, когда я у нее бываю.

– Вдруг в твое отсутствие заедет дядя Джеймс? Он собирался поговорить с тобой… об одном деле.

Аннабелла распрямила плечи и, пристально посмотрев на Розину, ответила:

– Я ненадолго. Если дядя Джеймс пожалует, я с удовольствием с ним встречусь, но у меня нет намерения беседовать с ним на интересующую его тему. Я уже предупреждала его об этом.

Обращаясь к Розине, она теперь тщательно избегала слова «мама». Раньше она пересыпала им свою речь, но чем дальше, тем ей труднее становилось его произносить. Эта женщина была ей по-прежнему далеко небезразлична; скорее всего, она питала к ней любовь. Любовь эта зиждилась на глубокой признательности, но Аннабелла знала, что переступит через это чувство, если оно окажется преградой между ней и Мануэлем.

В холле она столкнулась с Элис. Старуха улыбнулась ей и посоветовала:

– Если выходите, то наденьте плащ, там такой ветер! Словно и не июнь вовсе! – Можно было подумать, что она подслушивала и знает, куда направляется Аннабелла. Элис была к ней очень добра, однако она ластилась бы и к самому сатане, лишь бы сделать приятное ненаглядной госпоже.

Аннабелла взяла из гардероба новый плащ, надела его и, не покрыв головы вышла, ничего не сказав Элис. Та долго смотрела ей вслед, качая головой.