Кэтрин Андерсон - На веки вечные

• Название: На веки вечные
• Автор: Кэтрин Андерсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-003217-Х

Пытаясь скрыться от кошмара прошлого, Мередит Кэньон поселилась в глуши лесов Орегона, по соседству с Хитом Мастерсом, известным своей нелюдимостью. Однако именно Хит оказался для Мередит не просто верным другом, но возлюбленным, сумевшим вновь пробудить в ее душе огонь страсти и жажду любви, защитником в час смертельной опасности, мужчиной, способным сделать ее счастливой…

---

Мастерс ухаживал всегда за высокими пухленькими темноглазыми брюнетками, но долго — ни за одной. Совсем не маленькими, с округлыми бедрами и ногами прямо из ушей. Никаких блондинок или рыжих. И никаких коротышек. Со своим ростом и комплекцией рядом с миниатюрными женщинами Хит чувствовал себя неуютно.

И вдруг его привлекла эта женщина. Тем более странно, что он никогда не отдавал предпочтение такому типу. Единственное, что в Мередит Кэньон было в его вкусе, — пышные темные волосы и огромные карие глаза.

Глава 10

Мужчина и собака. Собака и мужчина. Только на следующей неделе Мередит начала понимать, что они вторглись в ее тихий мир. Закончив починку обоих крылечек, Хит перешел в дом; вместе с ним явилась собака. И внезапно в скучном, старом деревенском доме стало тепло и весело: теперь его наполняли звонкие раскаты детского смеха, гулкий хохот Хита или громкий веселый лай Голиафа.

Смех — это бесценный дар. И Хит подарил его этому дому.

Днем шериф уезжал на работу, и их развлекал Голиаф. Каждый раз, как только Мередит бросала на него взгляд, она открывала в характере ротвейлера новую черту. Например, особую привычку есть. Когда она в первое утро наполнила привезенную Хитом огромную миску, пес нарочно перевернул ее лапой и вывалил содержимое на пол, а затем улегся в месиво и принялся есть, рассмешив мать и дочь до колик в животе.

Потом Мередит услышала страшный грохот на кухне и, прибежав, увидела, что Голиаф толкает металлическую миску носом и время от времени, чтобы сильнее кувыркалась, наподдает лапой. Таким способом пес требовал обед.

Вскоре и у Сэмми, и у Мередит вошло в привычку оставлять дверь ванной открытой, а крышку унитаза поднятой. Голиаф предпочитал воду оттуда, а не из собственной миски. И каждый раз, попив, появлялся из ванной со струящейся с морды водой и пулей устремлялся к кому-нибудь из них, чтобы вытереть морду о сухую одежду.

Мередит сдержала свое слово и, когда ротвейлер забрался в ее постель, взбила ему подушку.

Она даже привыкла к тому, что повсюду попадается собачья шерсть, и стала цедить кофе через зубы. А находя волосок в пище, на зубной щетке или даже в холодильнике, больше не испытывала тошноту. Лишние протеины, как говаривал Хит. Мередит успокаивала себя тем, что пес черной масти и его шерсть по крайней мере хорошо заметна. Огромный старый лизучий ротвейлер оказался лучшей в мире собакой.

Подрядчик закончил строительство псарни, и Мередит забеспокоилась, что Хит перестанет привозить по утрам собаку. Но он не перестал. И Голиаф, похоже, стал членом их маленькой семьи.

О том, что им придется переехать отсюда, если что-нибудь произойдет, Мередит боялась даже думать. Сэмми этого не перенесет. Девочка обожала Голиафа и буквально боготворила шерифа, который, в свою очередь, каждый вечер подогревал в ней это чувство. Сколько бы у Хита ни оказалось работы, он находил время для игры. Сэмми гарцевала по дому на его плечах. Или он подбрасывал девочку в воздух, а рядом кружил и лаял Голиаф. Наблюдая за этой троицей со стороны, Мередит ловила себя на мысли, что вот такой и должна быть настоящая семья. И случайностью рождения от Дэна она украдена у Сэмми.

Благодаря вниманию Хита дочь расцвела. С каждым днем перемены становились вес заметнее и быстрее шло выздоровление, которого не могли добиться ни врачи, ни ее мать.

Сэмми не только чаще смеялась, что само по себе уже было чудом. Она стала озорной и иногда даже не слушалась Мередит, хотя еще месяц назад на это не осмелилась бы. В отличие от многих матерей Мередит радовалась, когда дочь совершала проступок, каким бы он ни казался серьезным. Недавно девочка была лишь тенью ребенка и постоянно дрожала, как бы не сделать что-нибудь не так.

Вечером, после того как сняли на руке шов, Мередит подумала, уж не слишком ли разозорничалась ее дочь. Она сидела на грядках и пыталась привести землю в божеский вид, чтобы не упустить время посадок. Врач велел поберечь руку, и от непривычной нагрузки она заболела. Мередит сделала перерыв и представила, как будут выглядеть грядки через месяц — ровные ряды овощей.

Весенний вечер для работы выдался отличный. Из окна шел запах варившейся на медленном огне красной фасоли, и Мередит подумала, что надо пойти ее помешать, но сначала обойти двор. Хит закончил менять пол на кухне, завтра приступит к крыльцу подсобки, и Мередит хотела посмотреть, не осталось ли дощечек для ремонта сарая.

Но тут она услышала, что ее зовет Сэмми. Мередит прикрыла от солнца глаза и крикнула в ответ:

— Я здесь, родная!

Дочь обежала вокруг дома и пожаловалась:

— Ма-а, я не мо-у ды-ать!

Лицо девочки показалось ей странно асимметричным и носик какой-то приплюснутый.

Мередит опустилась перед ней на колени, присмотрелась внимательнее и тревожно переспросила:

— Ты не можешь дышать? У тебя распух нос. — Первой мыслью было, что ее укусил паук. — Ты не играла под крыльцом или в сарае?

— Нет.

— Не ударялась?

Глаза девочки наполнились слезами. Она покачала головой и заплакала.

— Это от фа-оли.

— От чего?

— Фа-оли. Я за-ихнула ее в нос, а она не вы-одит. — Сэмми прижалась к матери. — Ну, знаешь, фа-оли, той, что на у-ин.

Мередит со страхом воскликнула:

— Ты запихнула фасоль в нос? — Утром она уже поймала девочку за этим занятием, но тогда та пыталась засунуть фасоль в ухо. — Зачем ты это сделала?

Сэмми часто-часто заморгала, и по ее щекам заструились слезы размером с фасолины.

— Не знаю! Мамочка, больно. — Она потерла верхнюю губу. — И я не мо-у ды-ать.

Мередит почувствовала, что дочерью вот-вот овладеет настоящая паника, и ободряюще ее обняла.

— Давай не будем волноваться. Сейчас достанем из носа эту противную фасоль, и все будет в порядке.

Но через двадцать минут мать почувствовала, что паника грозит ей самой. Что бы она ни делала, фасолины при помощи пинцета из ноздрей не вылезали, словно пустили там корни, а из-за того, что девочка плакала, они, казалось, разбухали.

Признав поражение, Мередит сняла дочь с кухонного стола и объявила:

— Давай-ка лучше поедем к доктору.

Сэмми заревела еще сильнее.

— Бо-оюсь!

— Не надо, дорогая. — Мередит подхватила ее на руки и бросилась к машине. — Не бойся! Доктор их быстро достанет. У него есть специальные инструменты.

Правда, какие инструменты, Мередит совершенно не представляла. Что, кроме пинцета, может войти в крошечные детские ноздри? Она запихнула Сэмми в машину и застегнула на ней ремень.

— Сиди смирно, будь паинькой и постарайся не плакать. — И поцеловала дочь в покрытый испариной лоб. — Хорошо?

Обежала вокруг машины, села за руль и повернула ключ зажигания. Но ничего не произошло. Только раздался зловещий щелчок. Аккумулятор! В отчаянии Мередит ударила кулаком по рулю.

— Чтоб тебя!

— Мамочка, ты что?

— Машина не заводится.

Сэмми схватилась за распухшую переносицу и захныкала:

— Но у ме-я там фа-оль! Мне надо в бо-ницу!

Откуда-то издалека зазвонил телефон. Хит вынырнул из вечерней дремы, поскреб под мышкой и проснулся. Черт побери! Очередной вызов. Блюсти закон и порядок иногда бывает очень лень.

— Иду, иду! — крикнул он и опустил подножку раскладного кресла.

Бросился на кухню, но по дороге чуть не запнулся о дремавшего на пороге Голиафа и, чудом удержавшись на ногах, схватил телефонную трубку.

— Алло! — рявкнул он, гадая, кто бы это мог так поздно звонить. «Если тот трахнутый репортер, то пусть пеняет на себя: я его достану и разорву сукину сыну проклятую глотку. Но скорее это кто-нибудь из помощников». — Мастерс слушает.

— Хит?

— Мерри? — Шериф опешил; ее голос дрожал и на высокой ноте сорвался. — В чем дело?

— Сэмми. Ее надо отвезти в больницу, а машина не заводится.

— Сейчас буду!

— Подождите! У нас ничего серьезного. Не неситесь сломя голову!

Ничего серьезного. И все-таки она собирается везти ребенка в больницу. В трубке было слышно, как плакала Сэмми.

— Она не поранилась?

— Нет, запихнула в нос фасолины.

— Не понял.

— Запихнула фасолины в нос. Я позволила ей помогать перебирать фасоль. Наверное, тогда и засунула. А потом фасолины разбухли и теперь мешают и ей трудно дышать.

— Фасоль в нос? С какой стати? — Но не успел Хит спросить, как вспомнил, что сам пропихивал в ноздри вареное спагетти, высасывал в рот, а потом доводил сестру до обморока, протаскивая туда и сюда через пазуху. — Ладно, не важно. Послушайте, дорогая, прежде всего успокойтесь. С Сэмми все обойдется.

— Она очень испугалась, потому что не может дышать носом.

— Буду у вас через две минуты.

Хит повесил трубку, заскочил в ванную и, открыв аптечку, взял бутылочку минерального масла, йод и пипетку и через десять секунд вместе с Голиафом бежал по дороге. Уже у дома Мередит он услышал, как хрипло кричала Сэмми. Хороший признак: значит, ей хватало кислорода.