Павел Гуревич - Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир - эпоха Просвещения.

• Название: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир - эпоха Просвещения.
• Автор: Павел Гуревич
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1991

Аннотация издательства: Что такое человек? Каковы его сущность, назначение и место в мире? В чем смысл человеческой жизни? Каковы непреходящие проблемы человеческого бытия? Эти и другие вопросы освещаются в сборнике текстов, включающем фрагменты из произведений выдающихся индийских, китайских, арабских, западноевропейских и русских мыслителей разных эпох, начиная с древности и кончая Просвещением. Тематическая направленность каждого раздела книги, посвященного определенной эпохе, отражает специфику антропологических взглядов внутри различных философских течений. Некоторые из текстов впервые переведены на русский язык.

Сборник рассчитан на всех изучающих философию, интересующихся философскими проблемами человека.

---

Кары <должны быть> суровыми, а ранги знатности почетными, награды незначительными, а наказания — вселяющими трепет. Когда ранги знатности почетны, это значит, правитель любит народ; когда наказания вселяют трепет, народ пойдет на смерть за правителя. Поэтому, если процветающее государство применяет наказания, народ будет в выигрыше; если оно применяет награды, возрастает влияние правителя.

Когда законы <разработаны> подробно, число наказаний увеличивается; когда законы кратки, число наказаний сокращается. Народ стремится к порядку, но своими действиями вызывает беспорядок; если в стране <уже> возникла смута и <правитель> хочет навести порядок, он лишь усилит беспорядок. Поэтому наводить порядок в стране следует еще до того, как вспыхнут беспорядки, тогда в стране сохранится порядок; если же порядок будет наводиться, когда беспорядки уже вспыхнули, в стране останется беспорядок.

Люди по своей сути стремятся к порядку, однако действия их порождают беспорядок. Поэтому там, где людей сурово карают за мелкие проступки, проступки исчезают, а тяжким <преступлениям> просто неоткуда взяться. Это и называется "наводить порядок еще до того, как вспыхнут беспорядки". Там, где людей сурово карают за тяжкие преступления и мягко наказывают за мелкие проступки, не только нельзя будет пресечь тяжкие преступления, но и невозможно будет предотвратить мелкие проступки. Это и называется "наводить порядок, когда в стране уже вспыхнули беспорядки". Поэтому, если сурово карать за мелкие проступки, исчезнут сами наказания, дела в стране будут развиваться успешно, и государство станет сильным. Если же сурово карать за тяжкие преступления и мягко наказывать за мелкие проступки, то, наоборот, возрастет число наказаний, возникнут неурядицы и государство будет расчленено.

Храбрых людей надо награждать тем, к чему они сами стремятся; трусливых следует наказывать тем, что они больше всего ненавидят, — смертью. Тогда трусливый люд, подстрекаемый наказаниями, превратится в храбрый, а храбрый народ, вдохновляемый наградами, будет биться до самой смерти. Когда трусливый люд станет храбрым, а храбрый народ будет сражаться не жалея жизни, страна не будет иметь себе равных и непременно добьется владычества <в Поднебесной>.

Если люди бедны, они слабы; если государство богато, то <в нем> царит распущенность, а там, где царит распущенность, появляются паразиты, а когда в государстве появляются паразиты, оно слабеет. Поэтому если беднякам приносить выгоду наказаниями, то они станут богатыми; если богатым наносить ущерб наградами, то они станут бедными.[36] Когда, управляя страной, придают большое значение тому, чтобы <при выдвижении> на должности бедных делали богатыми, а богатых — бедными, бедный станет богатым, а богатый — бедным и государство будет сильным.

Там, где три основные функции государства не <страдают> от паразитов, оно надолго сохраняет свою мощь; государство, в котором нет паразитов, непременно добьется владычества <в Поднебесной>.

Древнекитайская философия. Собр. текстов. В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 214–216

Хань Фэй-цзы[37]

Дэ — это внутреннее; полученное — это внешнее, <фраза> "<Человек> с высшим дэ не осуществляет добрые дела"[38] говорит о том, что его душа не соблазняется внешним. Если душа не соблазняется внешним, то тело цело; если тело цело, это называется дэ. <Таким образом>, дэ — это приобретение тела. Любое дэ оформляется посредством недеяния; создается посредством отсутствия желаний, <вызванных вещами>; становится спокойным посредством того, что не <прибегают> к размышлениям; делается твердым посредством того, что не <прибегают> к использованию. Если <осуществляются какие-либо> деяния, <проявляют какие-либо> желания, то для дэ нет пристанища, а раз для дэ нет пристанища, то не сохраняется целостность <тела>. Если прибегают к использованию <чего-либо> и размышлениям <над чем-либо>, то <дэ> не бывает твердым, а раз <дэ> не бывает твердым, то успех не достигается.[39] Поскольку не сохраняется целостность <тела> и успех не достигается, то жизнь приобретает <собственное> дэ.[40]

<Таким образом>, <стремление> к приобретению <чего-либо> есть отсутствие дэ, а отсутствие <стремления> к приобретению <чего-либо> есть <наличие> дэ. Поэтому говорится: "<Человек> с высшим дэ не осуществляет добрые дела, поэтому он является добродетельным"…[41]

Как глупый, так и мудрый человек обладают <природными> пристрастиями и неприятиями. Когда <разум> бесстрастен и спокоен, каждый знает, откуда приходят счастье и несчастье. <Человек> не свободен от желания или отвращения, попадает под власть развращающих вещей, разрушает все хорошее у себя. Происходит это оттого, что <он> возбужден внешними вещами, приведен в смятение никчемными желаниями.

Когда <человек> бесстрастен, <он> знает, <чему> следовать и <что> отбросить; когда <человек> спокоен, <он> познает, как складываются счастье и несчастье. И вот теперь никчемные желания преобразуют его, внешние вещи возбуждают его. Возбуждая, уводят прочь, поэтому говорят: "Опрокидывают".

Что касается совершенномудрого, то он не таков: <он> однажды устанавливает свои пристрастия и неприятия, и даже вещи, встреча с которыми желанна, не способны возбудить <его>. Не способны возбудить, об этом говорится: "Нельзя опрокинуть". <Он> один <и тот же> в своих <внутренних> умонастроениях, и, пусть даже есть нечто, могущее вызвать желание, душа <его> неколебима. Душа неколебима, об этом говорится: "Нельзя свалить".

Когда дети и внуки кого-либо следуют в своих деяниях этим правилам и, таким образом, сохраняют родовой храм предков от уничтожения, об этом говорится: "Жертвоприношения не прерываются".

Для человека дэ — это накопление тончайших <ци>, для семьи дэ — это богатство; для деревни, государства, Поднебесной — для всех них дэ — это народ.

И вот приводят в порядок человека так, что внешние вещи не могут привести в смятение его души. Поэтому и говорится: "При совершенствовании человека его дэ становится искренним". Искренность — это укрепление дэ.

Если при приведении в порядок <дел> в семье бесполезные вещи не могут поколебать ее расчетов, тогда средств будет в излишке. Поэтому и говорится: "При совершенствовании семьи ее дэ становится обильным". Если тот, кто приводит в порядок деревню, следует этим правилам, то семей, которые обладают излишками, будет все больше. Поэтому говорится: "При совершенствовании деревни ее дэ становится обширным". Если тот, кто приводит в порядок государство, следует этим правилам, то деревень, обладающих дэ, будет все больше. Поэтому говорится: "При совершенствовании государства его дэ становится обильным".

Если тот, кто печется о всей Поднебесной, следует этим правилам, то каждый живущий народ будет пользоваться его благостью. Поэтому говорится: "При совершенствовании Поднебесной ее дэ становится всеобщим".

Тот, кто занимается совершенствованием человека с помощью этого <правила>, отделяет благородного мужа от низкого человека. Если те, кто приводит в порядок деревни, приводит в порядок государства, печется о Поднебесной, каждый в своей области будут проводить должное изучение роста и уменьшения <соответствующих дэ>, то в тьме случаев не ошибутся ни разу. Поэтому и говорится: "По себе можно познать других; по одной семье можно познать другие; по одной деревне можно познать остальные; по одному царству можно познать другие; по одному государству можно познать Поднебесную. Каким образом я узнаю, что Поднебесная такова? Благодаря этому".

Древнекитайская философия. Собр. текстов. В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 235, 256–257

МОИСТЫ

Mo-цзы[42]

Нынешний человек отличен от животных. Кто усерден <в труде>, тот имеет возможность жить, а кто не усерден в труде, тот не имеет возможности жить (гл. "Против музыки", ч. I).

"Почему ныне землепашец рано выходит в поле и поздно возвращается, усердно трудится на земле и проявляет свое искусство в огородничестве, чтобы собирать богатый урожай злаков, перца, и не смеет лениться в работе? — спрашивает учитель Мо-цзы. — В чем же дело? Отвечаю. Если он будет усердно трудиться, то обязательно будет богат, если же не будет усерден, то непременно будет нищим. Если будет усердно трудиться, то будет сытым, не будет усердия в работе, будет голодным. Поэтому он не смеет лениться" (гл. "Против судьбы", ч. III).

Если крестьяне ослабят усердие в работе, то они будут бедны. А бедность — это корень беспорядков в управлении (гл. "Против конфуцианцев", ч. II).

Как, например, строится стена? Кто умеет класть кирпичи, тот кладет; кто может подносить глинистую смесь, тот подносит; кто может делать замеры, тот делает замеры. И так стена будет сложена. Соблюдение справедливости подобно этому. Способный рассуждать и вести беседы пусть рассуждает и ведет беседы, способный излагать исторические книги пусть излагает исторические книги, способный нести службу пусть несет службу; таким именно образом все дела будут выполнены (гл. "Гэн Чжу").