Аппиан - Римская история

• Название: Римская история
• Автор: Аппиан
• Жанр: Биографии и Мемуары

В «Гражданских войнах» Аппиана перед читателем предстает галерея выдающихся деятелей римской истории II–I вв. до н. э. Братья Гракхи, диктатор Сулла, гладиаторы Спартака со своим предводителем, Помпеи, Юлий Цезарь, Антоний, Клеопатра — таковы главные герои этой книги. Описание их жизни и деяний, мысли автора о природе тирании и демократии, пагубности гражданских войн чрезвычайно поучительны и представляют огромный интерес для современного читателя.

---

113.[585] И вот Сципион, устроив все это, отправился в Сицилию, а из Сицилии переплыл в Утику. Тем временем Кальпурний Писон осаждал (]poliorkei)[586] города внутри страны, Манцин же, пристав к Карфагену и видя, что одна часть стены оставлена без внимания, там, где шли непрерывной линией трудно проходимые отвесные скалы, из-за чего это место и было охраняемо не так тщательно, возымел надежду незаметно подвести лестницы к стене. И, действительно, он их приставил, и некоторые из солдат смело взошли на стену. Так как их было еще мало, карфагеняне, отнесясь к ним с презрением, открыли ворота, выходившие на эти скалы, и бросились на римлян. Но римляне, обратив их в бегство и преследуя, вместе с ними ворвались в город через ворота. Когда поднялся крик, как при победе, Манцин вне себя от радости, будучи и в остальном быстрым и легкомысленным, а с ним и все остальные, оставив корабли, с криками устремились к стене, невооруженные и почти голые. Так как бог уже склонялся к закату, римляне, захватив[587] какое-то укрепленное место у стен, остановились на отдых, испытывая затруднения с продовольствием; Манцин стал звать Писона и начальников утикийцев помочь ему, подвергающемуся опасности, и спешно доставить продовольствие. И он был уже готов к тому, что с зарей он будет выбит карфагенянами и сброшен на острые утесы.

114. Сципион же вечером прибыл в Утику и около полуночи, встретившись с теми, кому писал Манцин, тотчас же велел трубачу трубить поход, а вестникам собрать к морю тех, которые прибыли с ним из Италии, и молодых из утикийцев; более пожилым он велел носить провиант на триэры. Освободив нескольких пленных из карфагенян, он отпустил их с тем, чтобы они дали знать карфагенянам, что прибыл Сципион. К Писону же он посылал всадников одного за другим, вызывая его вернуться возможно скорее. Сам он отбыл в последнюю ночную стражу,[588] приказав, когда корабли приблизятся к стенам Карфагена, стать прямо на палубах, чтобы показаться врагам в большем числе. Так вот действовал Сципион; что же касается Манцина, то. когда вместе с зарей карфагеняне напали на него со всех сторон, он с теми пятьюстами воинами, которых одних имел вооруженными, окружил невооруженных, которых было три тысячи, и получая из-за них (di]ke>nvn)[589] много ран и оттесненный на самую стену, уже едва не был сброшен с утесов, как вдруг появились корабли Сципиона, в стремительном беге подымая высокие волны, все полные стоявших прямо легионеров; для карфагенян, узнавших об этом через пленников, их прибытие не было неожиданностью, для римлян же, не знавших об этом, Сципион принес неожиданное спасение. Когда карфагеняне немного отступили, Сципион принял на свои корабли бывших в опасности римлян. Манцина Сципион тотчас послал в Рим (так как вместе с ним прибыл Серран, преемник Манцина по командованию флотом), а сам стал лагерем недалеко от Карфагена. И карфагеняне, отойдя от стен вперед на пять стадиев,[590] возвели против Сципиона лагерь, и в этот лагерь к ним прибыл Гасдрубал, командовавший внешним войском, и начальник конницы Битиас, приведя с собой шесть тысяч пехотинцев и до тысячи всадников; это были воины, опытные благодаря продолжительной службе и упражнениям.

115. Сципион не видел у воинов, находившихся под командой Писона, никакой привычки к порядку и дисциплине, но что они приучены Писоном к лености, жадности и грабежам и что им сопутствуют множество мелких торговцев, которые, следуя за войском ради добычи, делали набеги вместе с более храбрыми, выходившими на грабежи без приказания, хотя закон во время войны считает дезертиром всякого, уходящего дальше, чем можно слышать звук трубы, так как, какое бы несчастье ни случилось с ними, все ставится в вину полководцу, а все, что они награбят, дает им новый повод к ссорам и бедам; ведь многие, гордые тем, что они награбили, начинали презирать товарищей по палатке (sysk<nvn)[591] и прибегали к недозволенным побоям, ранениям и человекоубийствам. Заметив это и не надеясь когда-либо одолеть врагов, если не одолеет своих собственных воинов, Сципион созвал их на собрание и, взойдя на высокий трибунал,[592] стал упрекать их так:

116. "Я, воины, служивший вместе с вами под начальством консула Манилия, дал доказательство — и вы тому свидетели — повиновения, которого теперь я, будучи полководцем, требую от вас, имея право применить к неповинующимся крайние наказания, но считая полезным сначала поговорить с вами. Вы сами знаете, что делаете; зачем мне говорить о том, чего я стыжусь. Вы больше разбойничаете, чем воюете; вы бегаете из лагеря как дезертиры, а не охраняете его как стража; вы больше похожи на ведущих ради выгоды куплю и продажу, чем на ведущих осаду; вы хотите роскошествовать еще воюя, не будучи пока еще победителями. Потому-то положение врагов из столь безнадежного и униженного, каким я его оставил, поднялось до такого могущества, и наш труд вследствие такой распущенности стал много тяжелее. Если бы я видел, что причины этого заключаются в вас, я тотчас стал бы вас наказывать; но так как я считаю в том виновным другого, я теперь прощаю вам совершенное вами до сих пор. Я лично пришел не для того, чтобы грабить, но чтобы победить, не для того, чтобы собирать деньги до победы, но чтобы сначала окончательно сокрушить врагов. Уйдите из лагеря сегодня все, если не хотите быть воинами, кроме тех, которые получат от меня право остаться. Из тех, которые уйдут из лагеря, я разрешу вернуться только тем, которые принесут с собой продовольствие, и при этом солдатское, простое. Да и для этих будет назначен определенный срок, в течение которого они распорядятся имеющимся у них, и о продаже этого позаботимся я и квестор.[593] И да будет это сказано для тех, кто является излишним[594] для войска, вам же, зачисленным в войско, да будет единым всеобщим примером во всех делах мой образ действия и мой труд. Настроив себя таким образом, вы не будете испытывать недостатка в энергии и не лишитесь награды. И теперь, в момент, когда мы подвергаемся опасности, надо трудиться, а наживу и роскошь отложить до более подходящего времени. Это предписываю я, и это же приказывает закон; повинующимся это принесет взамен много хорошего, а не повинующимся придется раскаиваться".

XVIII.

117. Сказав это, Сципион тотчас выгнал множество бесполезных людей и с ними все лишнее, бесполезное и служившее только для роскоши.[595] Когда таким образом войско было очищено и ему был внушен спасительный страх, оно быстро стало выполнять приказания. Тогда Сципион попытался тайком напасть в одну ночь в двух местах на так называемые Мегары.[596] Мегары — очень большое предместье в городе, опоясанное стеной; против него он послал одну часть своего войска, а с другой стороны двинулся сам с топорами, лестницами и рычагами, сделав обход в двадцать стадиев[597] без малейшего шума, в глубоком молчании.[598] Когда он значительно приблизился, сверху заметили это и со стен раздался крик, на который он первый и его войско, а затем и посланные на другую сторону ответили очень громким криком, так что в первый момент карфагеняне были поражены страхом, когда такое количество врагов внезапно ночью появилось у них на обоих флангах. Однако против стены, хотя он и пытался ее штурмовать, сделать он ничего не мог; тогда он велел юношам посмелее подняться на башню одного частного лица, покинутую им, находившуюся вне стены и по высоте бывшую равной стене; поднявшиеся на башню юноши дротиками прогнали бывших на стенах, а затем, наложив на пролет между башнями и стеной шестов и досок и перебежав по ним на стены, спрыгнули в Мегары и, разбив маленькие ворота, впустили Сципиона. Он вошел туда с четырьмя тысячами воинов, и тотчас же началось поспешное бегство карфагенян в Бирсу,[599] как будто бы весь остальной город был взят. Поднялся разноголосый крик, некоторые попадали в плен, началось смятение, так что даже те, которые стояли лагерем вне стен города, покинули укрепление и побежали с остальными в Бирсу. Так как это предместье, Мегары, было занято огородами, богато плодовыми деревьями ранних сортов и полно (kat[plevn)[600] терновником и загородками из ежевики и разного вида аканта,[601] а также различными глубокими каналами с водой, шедшими во всех направлениях, то Сципион побоялся, как бы это место не оказалось непроходимым и опасным для преследующего войска, главным образом ввиду того, что солдаты не знали проходов. Поэтому Сципион, опасаясь, как бы под прикрытием ночи не была устроена какая-либо засада, отступил.

118. С наступлением дня, негодуя на нападение на Мегары, Гасдрубал тех из пленных римлян, которые были у него, вывел на стену, откуда римлянам должно было быть хорошо видно то, что должно было совершиться, и стал кривыми железными инструментами у одних вырывать глаза, языки, жилы и половые органы, у других подрезал подошвы, отрубал пальцы или сдирал кожу с остального тела и всех еще живых сбрасывал со стены и со скал. Он задумал поступить так, чтобы исключить для карфагенян возможность примирения с римлянами. Он хотел таким образом привести карфагенян к убеждению, что их спасение только в битве, но вышло для него совершенно обратное тому, что он задумал: сознавая себя как бы соучастниками этих безбожных деяний, карфагеняне почувствовали скорее страх, чем готовность сражаться, и возненавидели Гасдрубала, отнявшего у них надежду на прощение. И особенно совет громко негодовал на него, как на совершившего столь кровавые и злобные поступки при столь великих несчастиях родины. Он же, арестовав, убил и некоторых из членов совета и, действуя уже во всем так, чтобы внушить страх, стал скорее тираном, нежели полководцем, полагая, что он будет иметь безопасность только в том случае, если будет им страшен и, таким образом, трудно уязвим.