Герберт Розендорфер - Великие перемены

• Название: Великие перемены
• Автор: Герберт Розендорфер
• Издательство: Издательство ACT; ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-037613-8; 5-9762-0174-1

Второе путешествие китайского мандарина из века десятого — в наши дни.

На сей раз — путешествие вынужденное. Спасаясь от наветов и клеветы, Гао-дай вновь прибегает к помощи «компаса времени» и отправляется в 2000 год в страну «большеносых», чтобы найти своего друга-историка и узнать, долго ли еще будут процветать его враги и гонители на родине, в Поднебесной.

Но все оказывается не так-то просто — со времени его первого визита здесь произошли Великие Перемены, а ведь предупреждал же Конфуций: «Горе тому, кто живет в эпоху перемен!»

Новые приключения — и злоключения — и умозаключения!

Новые письма в древний Китай!

Герберт Розердорфер — один из тончайших стилистов современной германоязычной прозы. Наиболее точно охарактеризуют его творчество слова известного немецкого критика: "С неисчерпаемой фантазией Розендорфер нагромаждает одну невероятную ситуацию на другую, чем, однако, лишь усиливает достоверность изображаемых им лиц, обстоятельств и человеческих отношений. он ничего не выдумывает, а лишь позволяет нам взглянуть на себя со стороны".

---

Выручить много нам не удалось. Когда пошел дождь, мне пришлось прекратить свой промысел. И мы пошли в Му-сен.

Когда господин священник Ка, пользующийся в монастыре определенными привилегиями, читает перед монахинями, мы имеем право в виде исключения иной раз оставаться в приюте и днем. Ло-лан, конечно, спит. (Он спит не потому, что устал, а, как он утверждает, потому, что во сне он видит). Тогда я прогуливаюсь с господином священником Ка в саду над крышею. Господин священник Ка продолжает истолковывать мне свою религию, которая тем непонятнее, чем больше он о ней рассказывает.

— Почему, — спросил я, — в мире до сих пор существуют пороки, если он давно спасен от грехов? Насколько я понял, Верховный Святой отец недавно сокрушался по поводу того, что количество пороков все время возрастает.

Священник Ка, без сомнения, очень хороший человек, взглянул на небо и ответил на это, что он будет молиться за меня. Больше я его расспрашивать не стал. Впрочем, у меня такое чувство, что эта религия считает главным, если не единственным пороком получение плотских наслаждений. Почему же они с таким удовольствием изображают своего бога обнаженным?

Понимай как знаешь. Ну хорошо. Многое запутано и абсолютно непонятно в этой религии, но это не значит, что в ней все неверно. Нужно быть ненормальным, чтобы опрокинуть всю повозку с фруктами только потому, что некоторые из них сгнили.

XIV

Я завершаю свой отчет.

Вскоре я должен, наконец, получить (а мы с Ло-ланом здесь в Л'име уже больше одного лунного месяца) обоснованную надежду, сообщение из родного времени и не просто сообщение: я совершенно уверен, что эти вести будут благоприятны для меня. Я смогу положить, мой дорогой верный Цзи-гу, эти листы прямо к твоим ногам и рассказать тебе, что случилось в самом конце, после моих последних записей и что таким образом со мной вскоре произойдет, но ради полноты картины я хотел бы завершить свой отчет…

…кто знает, может быть, он тоже переживет столетия, и большеносые сделают из него книжечку. (Меня волнует вопрос: что произойдет здесь, в этом отдаленном будущем, если мы сожжем те самые письма, которые я писал тебе пятнадцать лет назад в наше родное время, после того, как я вернусь домой? Исчезнет ли при этом, как по мановению руки волшебника, и несметное количество книжечек «Письма в древний Китай», которые лежат здесь повсюду? Потому что их не могло быть? И что случится с памятью тех людей, которые их уже прочитали? Но, вероятно, мы будем не в состоянии сжечь эту пачку бумаг, потому что время и причинность неразрывно связаны друг с другом. Вероятно, мировой дух и без того оскорблен моими передвижениями во времени и не потерпит дальнейших наскоков. Поэтому мы остережемся.)

…я аккуратно завершу свой отчет, прежде чем соберусь в путь, надену свою настоящую одежду (косу я, к сожалению, не смогу так быстро отрастить) и отбуду.

Время поджимает. С меня достаточно. Даже здесь, в Л'име становится все холоднее и холоднее. Большеносые опять готовятся к безумному празднику рождения своего ребенка-спасителя. И деньги практически подошли к концу.

Но сначала несколько слов о Ло-лане. Он узнал, от кого — мне неизвестно, — что то самое чудо, которое слепого сделало зрячим, было надувательством. Слепец был вовсе не слеп, только делал вид. Некая секта, фанатики, называющие себя «Дело Господне», инсценировали этот обман и во всеуслышание приписали исцеление своему идолу по имени Ка-си-ми или как его там звали. В этой религии большеносых принято, что Верховный Святой отец своей властью может возводить умерших в более высокий ранг. Дело отрегулировано очень точно. Мертвый должен совершить три чуда, и тогда он взлетает на ступеньку выше. Дама с бледно-голубыми волосами из этого самого «Дела Господня» было заинтересовалась Ло-ланом, но ее интерес быстро пропал, когда выяснилось, что он действительно слеп.

И тогда Ло-лан уехал: он задумал попасть в одно место на юге, где начала плакать статуя, и там он намеревается получить исцеление. Конечно, ему хотелось, чтобы и я поехал вместе с ним, но я вынужден был его разочаровать. Я остаюсь здесь, потому что я, наконец, нашел Выдающегося Ученого «Высокий Павильон».

Каким образом? Очень просто. У меня было с собой то самое незаконченное письмо, которое мне оставил добрый господин Ши-ми. Внезапно меня озарила мысль показать его господину священнику Ка. Он засмеялся и сказал:

— Вы уже несколько недель разыскиваете «Высокий Павильон»? Почему вы сразу не показали мне это письмо? Ведь все очень просто: господин «Высокий Павильон» ежедневно, что здесь и написано, бывает в библиотеке Верховного Святого отца во Дворце Ва-кан,[68] и найти его там не составит труда.

И господин священник Ка привел меня во Дворец Ва-кан. Это своего рода Запретный город. Но господин Ка использовал свои привилегии и даже смог взять меня с собой. Мы вошли в невероятных размеров просторную, полную книг библиотеку, и уже через короткое время я встретил там господина Выдающегося Ученого «Высокий Павильон» — большеносого, который не только обратился ко мне на нашем языке, но и был первым человеком здесь, в этом отдаленном будущем, который почтительно ответил на мое вежливое обращение.

Я не буду здесь подробно рассказывать о том, каким образом мне удалось объяснить господину ученому «Высокий Павильон», чрезвычайно учтивому, хотя и старому, но по-юношески подвижному человеку, мое истинное происхождение. Ему понадобилось, должен заметить, совсем мало времени, чтобы поверить в мою историю. Этому поспособствовало то обстоятельство, что он был знаком с моими письмами к тебе, которые, правда, как он признался, считал всего лишь сказкой. Само собой разумеется, он был слишком хорошо воспитан, чтобы высказать сбои первоначальные сомнения в состоянии моего разума.

Потом я изложил свою просьбу: не смог бы он, будучи самым лучшим знатоком языка, обычаев, нравов и истории Срединного царства назвать мне книгу, в которой события моего родного времени описаны столь точно, что я смог бы установить, когда клятвопреступник Ля Ду-цзи свалится кувырком со ступенек, лишившись Императорской милости.

— Нет, сказал Выдающийся Ученый «Высокий Павильон», — столь точной книги не существует, но у меня есть другое предложение…

Рассказывать дальше не стоит. Это последние строчки моего отчета. Господин Прославленный Ученый «Высокий Павильон» улетел с помощью моего компаса времени на тысячу лет назад и установил, что благородным пинком ногой Его Императорское Величество отправил Ля Ду-цзи из солнца (незаслуженной) славы в (заслуженную) гниль тюремной дыры и что придворные круги выражают сожаление в связи с моим отсутствием.

Я хотел было поблагодарить господина Всемогущего Ученого «Высокий Павильон» не только обычно применяемыми в подобных случаях выражениями, но он отклонил мою благодарность, сказав, что вполне достаточно того, что ему, единственному из ученых науки о древности Срединного царства предоставилась возможность, хотя и на короткое время, увидеть собственными глазами древний Ки Тай (он был там два дня). К сожалению, добавил он (и понятно почему), он не сможет рассказать об этом на ближайшем заседании своей академии.

Я вторично покидаю мир большеносых. Я уже чувствую мягкий воздух моего родного времени. Мой узел собран. Прощай, сумбурный мир большеносых. Я никогда сюда больше не вернусь.

Я снова выражаю благодарность — как это уже было в моих «Письмах в древний Китай» — господину профессору доктору Герберту Франке за постоянную готовность дать необходимые советы и консультации, касающиеся «родного времени» Гао-дая. Без советов профессора Франке эта книга не была бы написана.

Г.Р.

HERBERT ROSENDORFER

DIE GROβE UMWENDUNG

1997

Примечания

1

Минхэнь — г. Мюнхен. — Примеч. пер.

2

Кёлинь — г. Кёльн. — Примеч. пер.

3

Ба Вай — Бавария. — Примеч. пер.

4

Город «Большое Яблоко» — прозвище Нью-Йорка. — Примеч. пер.

5

Белый цвет в Китае — символ смерти, траура. Примеч. пер.

6

Гоу-лан — Голландия, голландец. — Примеч. пер.

7

Либицзин — г. Лейпциг. — Примеч. пер.

8

Маленькая госпожа — буквальный перевод слова Fraulein (барышня, фрейлейн, девушка), употребляется также как обращение к продавщицам, официанткам и т. п. В данном случае речь идет о стюардессе. — Примеч. пер.