Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства

• Название: Сезон ведьмовства
• Автор: Наташа Мостерт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32408-8

Габриель Блэкстоун, компьютерный взломщик, наделен тайным даром — способностью к дальновидению, то есть проникновению в мысленное пространство других людей. Когда-то он состоял в секретной группе «Глаз бури» и при помощи дистанционного видения участвовал в поисках пропавших людей, но после того, как по его вине погибла девушка, порвал все связи с группой. Габриель не хочет вспоминать прошлое, но к нему неожиданно обращается бывшая возлюбленная Фрэнки и просит разыскать ее пасынка Роберта, исчезнувшего несколько месяцев назад. Габриель совершает «скачок» в сознание Роберта и убеждается, что тот мертв. Фрэнки рассказывает, что в последние месяцы перед исчезновением Роберт много общался с сестрами Монк — Морриган и Минналуш, интеллектуалками и красавицами, увлекающимися магией и алхимией. Габриель решает завязать дружбу с сестрами, поскольку подозревает, что одна из них убила Роберта.

---

Здорово. Как раз то, чего ему не хватало, — конкуренции, и с кем? С котом. Бруно, сверкнув глазами, широко раскрыл пасть и закрыл ее, не издав ни звука. Эффект получился весьма странный.

Габриель кашлянул.

— Значит, Бруно. Я всегда считал, что это имя для настоящего мачо — к примеру, портового грузчика, вышибалы или оперного певца.

— Или мученика, — Минналуш присела на корточки и выпустила животное. Кот немедленно выгнул спину, задрал хвост трубой и отскочил назад, вновь разинув пасть в устрашающем безмолвном рыке. — Мы назвали его в честь Джордано Бруно.

Ее тон ясно давал понять, что Габриель обязан знать это имя. Он промычал что-то нечленораздельное. Минналуш насмешливо скривила губы.

— Джордано Бруно — итальянский мудрец и чародей, которого пытали в застенках инквизиции, а потом сожгли на костре.

Прелестно. Как бы получше ответить? Тут хлопнула входная дверь, и Габриель безошибочно узнал звук — стук брошенной на пол сумки.

— Это сестра, — сообщила Минналуш. — Прошу извинить, я на минутку отлучусь.

Оставшись наедине, человек и кот продолжали с подозрением следить друг за другом. Громко тикали старомодные кухонные часы. Из прихожей доносилось приглушенное бормотание. Габриель различил голоса — повыше, с придыханием, принадлежавший Минналуш, и более низкий по тембру голос Морриган. Слов он разобрать не мог, но точно знал — как если бы стоял рядом с сестрами, — что разговор идет о нем.

И вдруг они обе появились в кухне. Остановились в проеме, загородив его, и на короткий миг Габриелю почудилось, будто его окружили и взяли в плен. В следующую секунду Минналуш прошла вперед и с улыбкой произнесла:

— Габриель, познакомьтесь: Морриган, моя старшая сестра.

Первым, на что он обратил внимание, были глаза. Их сразу заметил бы всякий. Разглядывая фотографии вчера вечером, он получил примерное представление, насколько необычен взгляд Морриган Монк, но встреча лицом к лицу создавала впечатление стократ сильнее. Глаза были потрясающие радужка такой пронзительной, небесной синевы, какой Габриель в жизни не видел, и белоснежные белки. От ее взгляда, однако, мороз подирал по коже. Нельзя сказать, что глаза Морриган были лишены выражения, просто глубина и переливчатость цвета делали его непостижимым. Взор Минналуш заставлял вспомнить океан, взор Морриган — бесконечный космос.

После этого внимание Габриеля привлек кулон на ее шее: буква «М» на серебряной цепочке. Черт возьми, а он-то думал, что разгадал ребус. Итак, теперь по-прежнему неизвестно, которую из женщин он видел во время «скачка».

Морриган была одета в шорты, голубую футболку и теннисные туфли. Ноги у нее, отметил Габриель, просто великолепные. Длинные черные волосы, стянутые в конский хвост, блестящей змеей струились по спине Морриган. От нее слегка пахло летним, выжаренным на солнце потом; на лбу, под челкой, и на скулах поблескивали капельки влаги.

— Как прыгнула? — осведомилась Минналуш.

Она поставила чайник на плиту и принялась греметь чашками и блюдцами.

— Замечательно. В субботу собираюсь повторить. — Глянув на Габриеля, Морриган пояснила: — Прыжки на «тарзанке» — мое хобби.

Габриель поежился. Словосочетание «прыжки на "тарзанке"» вызвало у него неприятные ассоциации с каньонами, мостами и глубокими ущельями. Интересно, откуда можно прыгать в Лондоне?

— Мост Челси, — уточнила Морриган, словно прочитав его мысли. — Там стоит отличный кран. Кстати, — она повернула голову к сестре, — сегодня должен прийти слесарь.

— Хорошо, — кивнула Минналуш и поставила перед Габриелем чашку с маслянистой зеленой жидкостью. Бросив на него быстрый взгляд, она объяснила: — Мы хотим поменять замки. Кажется, вчера вечером к нам в дом кто-то залез.

— Грабитель? — Габриель постарался говорить ровным тоном. — Что-нибудь похищено?

— Да нет, и замки не взломаны.

— Вот как?

— Мы обнаружили это кое по каким мелочам. — Морриган придвинула стул к кухонному столу и уселась. — Например, когда мы уходили из дома, мой шарф валялся на полу, а когда вернулись, увидели, что его кто-то поднял. Кроме того, Бруно оказался в комнате, где ему находиться не положено.

— Точно, — подхватила Минналуш. — И еще у нас пошарили в холодильнике. Фу! Мы сразу выбросили всю еду.

Что за чертовщина? Габриель даже не трогал продукты. Ну да, он приоткрыл лоток с жарким из утки и повернул бутылку с шампанским, чтобы разглядеть ярлык. А шарф… Надо же, заметили! В энциклопедии фамилии этих сестричек стоило бы поместить рядом с термином «анально-ретентивный». Зануды.

— Ублюдок прошелся и по нашим спальням, кое-что прихватил. Так, ничего ценного, одну вещицу, дорогую для нас как память.

Значит, они обнаружили пропажу фотографии. По спине Габриеля пробежал холодок.

— Неприятная ситуация. — Он пригубил зеленую жидкость. Чай был отвратительный, но Габриель выиграл пару секунд, чтобы прийти в себя. — Вам следует обратиться в полицию.

— Ерунда, сами разберемся, — улыбнулась Морриган с легким презрением и потянулась, как кошка. — Пойду приму горячий душ. — Она снова потянулась. — Прыжок был великолепный. Риск, как ничто другое, заставляет ощутить полноту жизни, верно?

Габриель неопределенно хмыкнул.

— Судя по всему, вы не разделяете моего мнения.

— Гадать «получится — не получится, взлечу или разобьюсь» — не мой принцип.

— То есть? — нахмурилась Морриган.

— Мысль о том, что рискованный выход за границы своих возможностей заставляет острее чувствовать жизнь, кажется мне глупой. И если честно, немного избитой.

Видимо, он зашел слишком далеко. Глаза Морриган превратились в синий лед.

— Что вы делаете в субботу утром?

— В субботу?

— Да. Не хотите прыгнуть вместе со мной? Испробовать на себе мой принцип «получится — не получится»?

Несколько секунд Габриель недоуменно таращился на Морриган. Он хотел вовлечь ее в шутливую дискуссию и уж никак не рассчитывал, что она бросит ему вызов на дуэль. У него нет ни малейшего желания кувыркаться в воздухе на резинке, привязанной к ноге. Даже Фрэнки согласилась бы с ним, что это далеко выходит за рамки служебного долга.

Сестры Монк внимательно смотрели на него. Под немигающим взглядом двух пар глаз — синих и зеленых — Габриель чувствовал себя насекомым, наколотым на доску в коллекции энтомолога-любителя. Интуиция подсказывала ему, что возможность еще раз прийти в этот дом будет зависеть от его теперешнего ответа. Он набрал в грудь побольше воздуха и произнес:

— Неплохой план.

— Отлично.

Морриган бросила быстрый взгляд на Минналуш, и Габриелю показалось, будто сестры без слов о чем-то договорились.

— Решено. — Морриган встала из-за стола. — Встречаемся на мосту Челси в субботу, в девять утра.

— Хорошо, — кивнул Габриель.

В дверях она обернулась:

— И не волнуйтесь. — Ее синие глаза сверкнули. — Со мной не пропадете.

* * *

Чтобы восстановить душевный комфорт, он приготовил на ужин сосиски и картофельное пюре. Вину Габриель предпочел светлое пиво, хоть и не очень любил этот напиток. За едой он рассеянно пролистывал научные работы Минналуш, которые распечатал для него Исидор. Сплошная тарабарщина, думал Габриель и мотал головой, с трудом продираясь сквозь сложный язык описаний и заумные расчеты. Тем не менее, насколько он понял, основная гипотеза была на удивление простой и ненаучной. Память, утверждала Минналуш Монк, — это признак, отличающий человека от его собратьев из животного мира. Возможности человеческого духа неразрывно связаны со способностью индивида к запоминанию. Вместе с тем автор предостерегала:

Наш мозг обленился. Мы постепенно утрачиваем искусство запоминания; наша долгосрочная память угасает. Вместо того чтобы тренировать природную способность к запоминанию, как это делали наши предки, мы полагаемся на современные технологии — Интернет, телевидение, копировальные устройства — и используем их в качестве опоры слабеющему навыку удерживать в памяти факты и события. Мы научились скользить по верхам, мы разучились запоминать.

Мы избрали этот путь на свой собственный риск. В отсутствие крепкой памяти нам недостает мастерства управлять бурной Вселенной, в которой мы живем. Без гибкой памяти мы не способны устанавливать связи между различными идеями и понятиями.

Более того, мы рискуем утратить наши души. Память — божественна. Память — та небесная искра, которую Господь вдохнул в человека.

Неудивительно, что коллеги в пух и прах разнесли теорию Минналуш, усмехнулся Габриель, закрывая папку. Гипотеза, в которой фигурирует концепция духа и души, не говоря уж о божественных искрах, едва ли будет серьезно воспринята в научных кругах. Минналуш Монк посягнула на запретные темы.