Djonny - Сказки темного леса

• Название: Сказки темного леса
• Автор: Djonny
• Издательство: Mushroom Elves Press
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2007

«Свыше полутысячи смешных и жутких, удивительных и кровавых историй, произошедших в среде питерских ролевиков в период с 1991 по 2000 год. Всё, про что бы Вы хотели узнать — история РИ глазами подонков, глумление над людьми, попойки и употребление наркотиков, секты и самоубийства, погромы и провокации, облавы и противодействие властей — всё здесь.

Это „темная история“ Питерской ролевой тусовки — весело, жестко и совсем не так, как теперь принято. Почти от самого начала до рубежа тысячелетий, в живом изложении от создателей большинства этих историй — Грибных Эльфов».

Автор разрешает воспроизводить эту книгу в любой форме и любыми средствами (электронными и механическими, включая фотокопирование, магнитную запись или иные средства копирования или сохранения информации) для целей, не связанных с извлечением прибыли.

---

— У мужика, который знается с хозяином Синей Книги! — докончил за меня Гоблин. — Так что и ты теперь, брат…

— Это ты Сатанинскую Библию имеешь в виду? — спросил Крейзи.

— Ну, — подтвердил Гоблин, изрядно удивленный проявленной Крейзи осведомленностью. — Ты, что ли, тоже…

— Подождите минутку, — предложил Крейзи. — И тогда я покажу вам эту Синюю Книгу. Он вышел в другую комнату, а потом вынес к нам книгу в синей обложке, на которой большими буквами было написано: «Сатанинская Библия» и имя автора — Шандор Лавэй.

— О-о, — глубокомысленно изрек Гоблин, — понимаю. Получается, раз книга у тебя — ты должен знать какого-нибудь деревенского мужика, приютившего рабочего с пилорамы. Хуярит он в соседней деревне, а его сменщик знается по работе с тем стариком, чей внук живет в городе. Дружит этот внук с тем мудаком, что подошел к нам на кладбище и сделал нас сопричастными, а мы пересказали все это тебе, хоть и без толку. Раз уж ты и есть тот самый обладатель Сатанинской Библии!

— Больше того, — вмешался я, — сопричастны мы теперь сразу по двум направлениям. Окольным путем — то есть через того мудака и его друга, через деда его друга, затем через коллегу деда и через его сменщика, потом через мужика, у которого квартируется сменщик и там уже — через обладателя Синей Книги. А он вот сидит, прямо перед нами. Значит, цепочка спрямляется, и мы становимся сопричастны уже напрямую!

Тут я встал и обратился к Гоблину, пародируя нашего сегодняшнего кладбищенского собеседника:

— Слышь, чувак! — веско заметил я. — Хочу, чтоб ты знал: братан у меня — обладатель Синей Книги!

— Такая же хуйня! — ответил мне Гоблин.

Мистика и чертовщина творилась не только на кладбищах. Однажды колдовство подстерегло меня в самом центре города, посередине рабочего дня. Вышло это так.

Этой зимой я устроился работать санитаром в Мариининскую больницу, но никаких трудовых обязательств на себя не взял. Вместо этого я выкрал у сестры-хозяйки запасной ключ от сейфа в сестринской, а возле Достоевской мне сделали с него новую копию. Старый ключ я подбросил на место, и жизнь пошла.

Распорядок дня у меня был такой: с утра я приходил на работу и ложился спать. Возле полудня я просыпался, открывал сейф собственным ключом и сливал себе мензурку спирта из находившейся там пятилитровой бутыли. Затем я выпивал и закусывал, выкуривал на лестнице возле приемного покоя пятку плана, а после того либо заново ложился спать, либо шел на поклон к нашему анестезиологу. Он был человек щедрый до всего чужого и давал мне подышать закисью азота через специальную маску.

От этого в теле появляется неестественная легкость, в ушах начинается шум, а перед глазами все двоится и плывет. Иначе закись азота называется «веселящий газ», и я нахожу это название весьма справедливым. Но степень веселья здесь зависит от количественных характеристик, возникает следующая динамика, в зависимости от количества газа:

(1) малое «хи-хи», (2) большое «хи-хи», (3) уссыкалово, (4) прикольное охуение, (5) непонятное охуевание, (6) наркоматоз.

Однажды, достигнув состояния (5), я вышел на ватных ногах из операционной в стремительно гаснущий и приготовившийся коллапсировать больничный коридор. Сквозь напоминающий гомон прибоя шум я услышал, как кто-то зовет меня словно бы издалека:

— Ваня! Ваня!

Я обернулся и заметил старшую сестру отделения Зою Михайловну, тащившую за собой на буксире инвалидную коляску. В ней сидел какой-то старик, укутанный с головы до ног в синее больничное одеяло. На коленях у него была сложена стопка разных медицинских документов — карточка, направление на «флюшку»[100] и тому подобные. Рот у Зои Михайловны раскрывался и закрывался, но звуки оттуда не достигали моего разума — их отражала надежная блокада из смеси алкоголя, «веселящего газа» и ТГК.[101] Только иногда, словно прорываясь через полосу помех, до меня доносились отдельные фразы: — Переведешь его на другое отделение, а через полчаса…

Исходя из намерения скрыть от Зои Михайловны своё действительное состояние, я не стал спорить — просто взял кресло и покатил его к лифту. Лифт у нас грузовой, с раздвижной решетчатой дверью, и ходит всего на три этажа — на третий (не помню, что там было, да и речь не о том), на второй (там расположена наше отделение — 1-я хирургия) и на первый, где расположен приемный покой. Вкатив старика в камору лифта, я повернулся и закрыл за собой раздвижную дверь.

Мы остались вдвоем в помещении длинной три, шириной полтора и высотой не более двух с половиной метров, скупо отделанном матово-желтым пластиком. Раздвижные двери остались у меня за спиной, а поверх них закрылись маленькие створчатые дверцы, которые только дерни — и лифт сразу же остановится. Кресло с его содержимым помещалось передо мной: сначала само кресло, затем старик, потом синее в полосочку одеяло, и уже поверх него — стопка медицинских документов. Я посмотрел на все это, удовлетворенно вздохнул, нажал кнопку «1» и закрыл глаза. Лифт мягко дернулся и пошел вниз — до упора, пока днище кабины не встало на пружинные амортизаторы. Тогда я открыл глаза, осмотрелся и закричал. Пока мы ехали один этаж, в нашей кабине кое-чего произошло. Кресло стояло на прежнем месте, поверх него покоилось синее одеяло, грудой лежали бесполезные теперь документы, а проклятый старик исчез. Пребывая в некотором шоке, я ощупал пустое пространство над одеялом и даже заглянул под него. Я посмотрел под колесами и у себя за спиной, затем встал на кресло и открыл ведущий в шахту лючок — везде пусто. Протиснуться мимо меня и незаметно открыть раздвижные двери старик вряд ли бы смог, а кроме того — мы ведь только что «приземлились» на амортизаторы! Тут я осознал обстоятельства целиком, и у меня возникли сложности с правильным пониманием картины событий.

Я размышлял так: пожилой человек, только что после операции, не должен перемещаться в пространстве сам по себе, проходить сквозь стены, развоплощаться и исчезать. Нигилистический взгляд на ситуацию — что никакого деда с самого начала не было, а также параноидальное предположение, что дед был, но что это был не совсем дед, или вовсе не дед — я сразу же и полностью внутри себя опроверг. Признаю, что я сделал это без каких-либо серьёзных оснований, просто чтобы избежать неизбежных и далеко идущих выводов из этой позиции: навроде колдовства или участия в деле инопланетян.

Заместо этого я принялся рассуждать так. Передо мной — удивительный феномен, понять который я пока что не в силах. Ломать голову, прикидывая, что тут и как — дело заведомо гнилое, а привлекать для разъяснения посторонних, пожалуй что, лишнее. Какое вообще, разозлился я, мне дело до этого ебучего деда? Нет его — ну и чудесно, не надо его теперь никуда везти, меньше хлопот! Рассуждая так, я почти успокоился, а оставшиеся от старика документы спрятал под одеяло. Прижимая его обеими руками к груди, я стоял посреди лифта словно в оцепенении и размышлял. Была не была, скажу, что отвез — решил я наконец, нажал кнопку второго этажа и поехал обратно.

На отделение я прибыл исполненный показного спокойствия, каталку бросил возле туалета, а сам пошел с одеялом и документами прямо к своей каморке. Выпить, лечь спать и забыть про этот случай — вот и все мысли, что крутились на тот момент у меня в голове. Я шел, словно зомби, и даже не заметил Зою Михайловну, неожиданно оказавшуюся у меня на пути. Ой, блядь, подумал я, ведь начнет сейчас удивляться — как же это я так быстро больного отвез?

— Где ты был столько времени? — вместо этого накинулась на меня Зоя Михайловна. — Жду тебя уже сорок минут, а ты… Отвез больного?

Я словно налетел с разбегу на стену. Сорок минут? Немыслимо! Оставив Зою Михайловну без ответа, я повернулся на месте и бросился на первый этаж, где расположен вход в приемный покой. Тамошний санитар, Василий, подтвердил однозначно — он видел, как я полчаса назад вывез из лифта и спустил по пандусу какого-то старика. Что значит — куда я его повез?

— Ты сам то как? — участливо спросил меня Василий. — В смысле, с головой все в порядке? Вопрос Василия был не праздный — на днях из морга уволили одного из тамошних санитаров, у которого сделалось не в порядке с головой. За ним подметили, что он повадился оставаться в помещении трупохранилища внеурочно, и поначалу подозревали в дурном. Думали, что он в тайне от товарищей снимает у мертвецов с зубов золотые коронки, а деньгами не делится, и тогда стукнули администрации. Те решили за ним проследить. Подобрались втихую к дверям, открыли — и так и застыли в проеме, словно громом пораженные.

В маленькой комнате повсюду лежали трупы — сваленные на каталках вдоль стен и попросту на полу. Мятежный санитар расположился на столе, застыв обнаженным в позе «полулотоса». Он даже не сразу пришел в себя, когда открылась дверь и в помещение ворвались разгневанные члены больничной администрации. От греха подальше его слили втихую, а место его досталось другим людям — поумней да попроще.