Djonny - Сказки темного леса

• Название: Сказки темного леса
• Автор: Djonny
• Издательство: Mushroom Elves Press
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2007

«Свыше полутысячи смешных и жутких, удивительных и кровавых историй, произошедших в среде питерских ролевиков в период с 1991 по 2000 год. Всё, про что бы Вы хотели узнать — история РИ глазами подонков, глумление над людьми, попойки и употребление наркотиков, секты и самоубийства, погромы и провокации, облавы и противодействие властей — всё здесь.

Это „темная история“ Питерской ролевой тусовки — весело, жестко и совсем не так, как теперь принято. Почти от самого начала до рубежа тысячелетий, в живом изложении от создателей большинства этих историй — Грибных Эльфов».

Автор разрешает воспроизводить эту книгу в любой форме и любыми средствами (электронными и механическими, включая фотокопирование, магнитную запись или иные средства копирования или сохранения информации) для целей, не связанных с извлечением прибыли.

---

Это была веская претензия, особенно учитывая тот факт, что никакой «своей собаки» у Максима на тот момент и в помине не было. Его обнаружил на Казани и привез в Заходское Тень, чтобы Максим смог на лоне природы немного передохнуть, отойти от нелегкого дела: борьбы с многочисленным племенем наркоторговцев. Ради этого Максим переехал в Питер из Кировска и быстро достиг невиданного успеха на этой благородной, хотя и опасной стезе.

Большинство героиновых барыг в центре — у Казани и на Сенной, возле Пушкинской и около Владимирской, от Лиговки и до Техноложки — в ужасе дрожали, едва только заслышав имя Браво. Они таились от Максима по темным проулкам и прятались за дверями своих паленых квартир, но спасения для них предусмотрено не было. За недолгое время Максим Браво (где один, а где с верными своими товарищами) выставил одну за другой большинство этих точек и отнял у презренных наркоторговцев весь героин. Так как героина у него теперь стало много, то недалекие люди начали обращаться к Браво и просить:

— Продай твой героин нам!

Но Максиму претила барыжная участь, а кроме того, он пользовался моментом, чтобы предоставить таким «покупателям» важный жизненный урок.

— А вдруг я вас кину? — как бы в шутку предупреждал он своих «клиентов», только вот почему-то никто Максиму не верил.

Тогда Браво заворачивал в полиэтилен немного анальгина и тут же его продавал. Также он торговал вразвес самым дорогим в мире асфальтом (по цене золота[110]), чабрецом вместо марихуаны, аспирином заместо PSP и глюкозой вместо калипсола. При этом Максим, бывало, говорил:

— В своей жизни я еще никому не продал наркотиков! И я всегда предупреждаю человека прежде, чем его кинуть!

Данное «покупателю» слово Максим безукоризненно выполнял. Поэтому число тех, кого он кинул, было едва ли не больше количества тех, кого ему доводилось ограбить. Мало кто из этих людей решался сделать Браво замечание, но кроме людей в мире существуют демоны. С одним из них, воплотившемся в героиновом порошке, Максим вел затяжной бой.

Он сражался насмерть, уничтожая героин в невероятных количествах. Браво — один из немногих, кто способен попасть себе в вену в темноте через рукав куртки, убегая при этом вверх по лестнице от милицейского патруля. Такая борьба со временем утомляет, так что Максим последовал совету Панаева и поселился в Заходском — подальше от города, наркоторговцев и героина. Из-за этой разлуки настроение у Черного Капитана по первости было совсем скверное. С людьми он старался не разговаривать, а все больше спал под навесом, накопив во сне немалую злобу. Только мы и слышали у себя на холме, как Максим Браво опиздюлил спросонья то одного, то другого. Он поселился у озера и свирепствовал там, словно дракон.

Это были не единственные угрожающие знаки. Впервые после долгой зимы приехав на наш Холм, мы обнаружили неладное. Кто-то разрисовал всю верхушку Холма сложным каббалистическим узором, расписал демоническими именами и масонскими звездами. Досужие языки уже доносили до нас, будто Паук затаил обиду. Но чтобы он до такой степени обнаглел — этого мы и представить себе не могли.

Рассмотрев все как следует, мы совершенно утвердились в этом предположении. Очень уж похожие узоры Паук начертал в прошлом году в Шапках, на берегу озера. Тогда мы взяли березовый веник, обоссали его и тщательно вымели все Паучьи рисунки, а веник после этого дела сожгли. По мнению Кузьмича, даже самое крепкое начертательное колдовство после этого пропадает, не в силах вынести причиненного унижения.

Отдохнув с дороги, мы повели брата Гоблина на мыс — на радость всем он напился в говно и выразил желание искупаться. Не снимая одежды, Гоблин забрался на выдающуюся в озеро каменную гряду и бросился вниз, даже не глянув на воду. А стоило бы — она еще только выступила над просевшим льдом, и Гоблину, чтобы нырнуть, пришлось пробить его головой. Он целиком ушел в темную полынью, и некоторое время мы гадали — когда же и где он теперь вынырнет, и вынырнет ли вообще? Потом что-то тяжелое проломило лед в десяти метрах от камня, и из полыньи появилась мокрая Гоблинова башка. Теперь Гоблину надо было обсохнуть, и он направился прямиком под навес.

Выйдя на поляну, Гоблин заметил, как Браво сидит на построенных Мишей-Казаком полатях с самым мрачным и недовольным выражением лица. Радоваться ему было действительно не из-за чего. С полчаса назад он опрометчиво доверился Фери, который выпросил у него для купания принадлежавший Максиму надувной матрас. Фери принес его на берег озера, приложил к пузу и прыгнул на лед. По прибрежным камням и льду Фери проехал на матрасике, словно с горочки на санях. Но в озере матрасик неожиданно лопнул, порвавшись сразу в нескольких местах.

— Ой, ой, — запричитал Фери, выбравшись из озера и возвращая Браво мокрые куски резиновой рванины. — Подвел меня твой матрас! Лопнул, а я себе все пузо о камни распорол! Так что Браво было от чего быть недовольному — можно сказать, он сидел и копил злобу возле матрасика. А тут еще Гоблин, как только вышел к навесу, походя шлепнул Браво канистрой по щеке.

— Привет, — поздоровался Гоблин, а затем остановился и принялся смотреть, чего будет. В ответ на это Максим встал и тоже «шлепнул» Гоблину по щеке. От такого шлепка Гоблин упал и некоторое время не мог встать, так что первый его заход на Черного Капитана следует считать неудачным. Тогда Гоблин выразил мирные намерения — поднялся, открыл канистру и пригласил Браво выпить.

— Во, смотри, — показал мне Строри, — пьют! А мы чего…

— Не, — прервал его я, — погоди. Сейчас будет второй заход.

И точно! Как только Максим выпил и отставил в сторону канистру, Гоблин шагнул вперед и ударил Браво в корпус ногой. Максим прикрылся рукой, размахнулся…

— Осторожно! — крикнул Строри, но было уже поздно. Максим ударил и попал в челюсть, снова опрокинув Гоблина с копыт.

— Ноль — два, — объявил Барин.

Последовало еще несколько похожих раундов. Сначала поединщики пили из канистры, потом Гоблин делал свой выпад, а Браво отвечал все тем же убийственным ударом. Но постепенно Браво устал и тоже начал промахиваться. В последнем раунде его удар вспорол воздух за полметра до Гоблина. Но тот все равно не устоял на ногах — упал, словно подкошенный.

— Астральный удар! — возмутился Барин. — Все биополе ему промял!

— Все! Конец боя! — крикнул Строри. — Давайте-ка, забираем отсюда Гоблина! Уходя, мы обернулись посмотреть, как устраивается отдыхать на бревенчатой лавке Черный Капитан. Видно было, что от только что пережитого лицо у Максима порозовело, а настроение заметно улучшилось. Основа была заложена, и теперь даже порванный матрасик не мог омрачить нашей будущей дружбы.

В последующие сутки я много иронизировал над братом Гоблином из-за этого случая. Но уже на следующую ночь меня самого так отпиздили, что от иронии не осталось и следа. Я собирался поставить в эти сутки личный рекорд по употреблению алкоголя, и к середине ночи даже примитивная моторика начала меня оставлять. Но чем больше я ползал по лесу на четвереньках, тем больше мне хотелось совершить какое-нибудь насилие. А особенно такое, в ходе которого мне бы достались хорошие новые ботинки. Мои совсем истрепались, а алкоголь в моем сознании расцветил эту проблему до небывалой величины.

В качестве жертвы ограбления я выбрал некоего Дорфа, уже немало на тот момент от нас претерпевшего. В прошлом году нам была удача изловить в лесу его и одного его друга, приехавших в Заходское отметить Дорфовский день рождения. Самого Дорфа мы завязали по шею в его же спальник и заставили прыгать по мелководью на глубину, а друга загнали на дерево, и он пел оттуда:

— Happy birthday to Doorf!
Happy birthday to Doorf!

Опираясь на эти заслуги, я приполз на стоянку к Дорфу — на четвереньках, с трудом осознавая мир. Там я потребовал, чтобы Дорф снял с себя ботинки и отдал их мне, а сам бы вместо этого примерил свой новый спальный мешок. Новый потому, что старый мешок Дорфа мы на его прошлогодний день рождения утопили. Дорф оказался человеком неглупым и сумел воспользоваться создавшейся ситуацией.

Набросившись, он принялся лупцевать меня что есть силы. Я не очень понимал, что вокруг меня происходит, так что поначалу меня даже развеселил его смелый, исполненный справедливой ненависти порыв. Трудно сказать — долго ли, коротко ли было дело: мир то гас, то снова разгорался у меня перед глазами. Потом, помню, я снова пил, теперь уже с этим ебаным Дорфом, а потом мы с ним говорили за жизнь.

Первоначальный порыв у Дорфа прошел, он все время жаловался мне, будто бы с утра придут мои друзья и его искалечат. Я успокаивал его, потому что пока еще не мог понять: из-за чего это он так распереживался? Лишь под конец ночи я оставил его и вышел в Утеху, где залез к Болгарину Гавриле в палатку. Именно там меня и настигло чертовски неприятное утро. Сначала я услышал какие-то сухие щелчки и металлический звон. Это подняло меня из черных глубин забытья; я смог пошевелиться. Вместе с этим шевелением пришла боль в теле и разбитом лице, а сквозь неё тяжелым колотуном накатило похмелье. Я едва смог разлепить глаза — так они распухли. Я понимал, что меня отпиздили, но вот из-за чего это случилось и почему, пока что припомнить не мог.