Ольга Егорова - Синдром Дездемоны

• Название: Синдром Дездемоны
• Автор: Ольга Егорова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058948-7, 978-5-403-01407-6

Юля, крошечная дочурка преуспевающего бизнесмена Тихона, похищена. Похитители требуют за возвращение ребенка фантастическую сумму… Тихон готов на все, лишь бы получить свою дочь обратно целой и невредимой. Незадолго до встречи с бандитами он видит в парке молодую красавицу с коляской и узнает в ребенке… похищенную Юлю!

Вот тут-то и начинается все самое интересное. Зачем незнакомка похитила ребенка? Или она ни в чем не виновата? Тогда каким образом Юля оказалась у нее дома? Загадок – тьма-тьмущая. И Тихону предстоит их решить. Справится ли он? Время покажет…

---

– За это, – кивнул Пашка. – Понимаешь, этот мужик, который мне их одолжил, он… Он очень крутой и серьезный. Для него эти деньги мелочь, конечно, но он таких мелочей не прощает. Его ребята меня сегодня возле института поймали, в машину кинули и отвезли в подвал. То есть это не совсем подвал, а… в общем, склад какой-то.

– Ты хоть видел, что за склад? Где он?

– Да видел. Я это место знаю, как раз в том доме, где казино «Звездная пыль»… И там со мной серьезно, – губы Палыча снова скривились в печальной усмешке, – поговорили. Дали срок – еще неделю. Если через неделю деньги не отдам, то…

– То что? – спросила Алька упавшим голосом. Сердце билось где-то внизу, в районе желудка, и билось как-то подозрительно медленно. Как будто засыпало и собиралось вот-вот остановиться. Душу разрывало на части сложное чувство – злость и досада на брата и страх за него. Хотелось накричать на него, ударить, забить до смерти и… умереть за него.

Пашка на ее вопрос ничего не ответил – да и не обязательно было отвечать, и так понятно, что если эти двадцать тысяч долларов Палыч «крутому и серьезному» мужику вовремя не отдаст – в живых его просто не оставят. И хорошо, если сразу убьют, не став предварительно отрубать пальцы, уши и выкалывать глаза.

Ужас, ужас, ужас какой-то!..

– И что ты думаешь делать?

– Я думаю, – помолчав немного, серьезно ответил брат, – сваливать мне надо. И побыстрее. Другого выхода пока нет.

– Сваливать? Как это – сваливать? Куда?

– А за границу. В Испанию, например.

– В какую еще Испанию?! Почему в Испанию?

– А что? – Пашка покосился на сестру подбитым глазом. – У нас полподъезда в Испанию уехало, ты не знаешь? Позвоню Григорьевым, они там, под Барселоной, уже пятый год живут. Благоустроились, жилье в кредит купили. Приютят меня на первое время, помогут работу подыскать. На апельсиновой плантации, на стройке или… еще где-нибудь. Поживу год-два, денег заработаю, вернусь обратно… Ну, что ты так смотришь?..

– Дурак. – Алька покачала головой. – Какой же ты дурак все-таки, Палыч!

– Да почему дурак?!

– Потому что! – рявкнула Алька. С грохотом опустив на пол чашку с недопитым чаем, она поднялась и прошлась по комнате. Дошла до окна, развернулась, вернулась к дивану. Потом снова к окну и снова к дивану. И так – раз пять подряд.

Пашка, насупив брови, молча и выжидающе на нее смотрел. Знал, что когда сестрица начинает совершать вот такие бессмысленные путешествия по комнате – она нервничает, а когда Алька нервничает, трогать ее нельзя. Только хуже будет!

– Значит, так, – сказала она решительно, перестав ходить. – Вся эта твоя идея насчет Испании – дурацкая. Ты это понимаешь, надеюсь?

– Не очень, – робко признался Пашка. – Почему она дурацкая?

– Потому что дурацкая! Тоже мне, эмигрант! Кому ты там нужен, в этой Испании? Григорьевы – они тебе что, родня? Соседи, которых ты пять лет не видел! Они уже и не помнят, наверное, как ты выглядишь, они и имени твоего уже не помнят давно! Апельсиновые плантации – придумал ведь! – Алька возмущенно фыркнула.

– Можно на оливковых, если тебя апельсиновые не устраивают!

– Меня никакие плантации не устраивают! Ни апельсиновые, ни оливковые. Ты о родителях подумал? А институт как же?

– Приеду – закончу институт…

– И ничего ты не приедешь! – От переполнявшего ее возмущения Алька даже стукнула кулаком по стене. – Не приедешь, потому что ты никуда не уедешь! Не уедешь, и точка! Все, забыли! Тебе вообще нельзя никуда уезжать! Неужели ты не понимаешь, ведь если ты деньги вовремя не отдашь, а сам смоешься… Они ведь могут с родителями что-нибудь сделать! Или со мной…

Брат смотрел на нее вытаращенными глазами. Видимо, такой вариант развития событий он как-то упустил из виду.

– Они ведь не знают адреса. Ни родителей, ни твоего…

– Не знают – так узнают! Эх, ты! В рулетку играть ума хватило, а до таких простых вещей додуматься не можешь!

– Алька, но что же… что же теперь делать?.. Как же?..

Алька снова уселась на пол, подняла глаза и посмотрела на Пашку снизу вверх. Вспомнила, как в детстве, когда Палычу было четыре, а ей – восемь, он нечаянно, заигравшись в комнате с мячом, разбил мамину любимую керамическую вазу. Тогда, четырнадцать лет назад, в глазах у него было то же отчаяние и та же надежда. И Алька, которая сама от страха готова была спрятаться в шкаф и просидеть там до конца жизни, достала из тумбочки тюбик с клеем и целый час, пыхтя, склеивала вазу. Пыхтела, глотала слезы и успокаивала брата – все будет хорошо…

– Все будет хорошо, – повторила она, отвлекаясь от воспоминаний. – Мы отдадим деньги, и тебе не придется никуда уезжать. За неделю, думаю, можно успеть…

– Что успеть?

– Продать квартиру. Что же еще, по-твоему?

– Как это – продать квартиру? Чью квартиру?

– Дяди Пети с третьего этажа! – язвительно проговорила в ответ Алька. – У него квартира большая, четырехкомнатная, за нее кучу денег дадут! А все его семейство временно у вас поселим, раз такое дело! Эх, Палыч! Ну конечно, мы продадим мою квартиру! Чью же еще?

– Аль, ты чего придумала-то? Как же мы можем продать твою квартиру? А жить ты где будешь?

– Продать мою квартиру мы можем очень легко. Мне ее баба Таня оставила по завещанию, не помнишь разве? Это моя собственная квартира, и я имею полное право делать с ней все, что мне только заблагорассудится. В том числе и продавать ее. А жить я буду… Ну, некоторое время поживу где-нибудь… Сниму себе что-нибудь или в крайнем случае к вам переселюсь. Ненадолго. А потом куплю себе однокомнатную. У меня же куча денег останется!

– Аль, ты с ума сошла? – предположил Пашка.

– Это ты сошел с ума, – напомнила Алька. – А я теперь пытаюсь устранить последствия этого твоего сумасшествия.

Они помолчали некоторое время. Потом Пашка подал голос:

– Скажи еще, что тебе одной все равно двухкомнатная была ни к чему.

– Ага, – ответила Алька. – Конечно, ни к чему. Зачем мне одной двухкомнатная? Ты лед-то не забывай к глазу прикладывать, я тебе зачем лед принесла? И чай пей!

– Я выпил уже, – хмуро сообщил Пашка.

– Еще налить?

– Да не надо мне ничего… наливать. Я… Алька, я…

– Ну что – ты?

– Я потом обязательно… Когда институт закончу и работать буду… Я тебе куплю квартиру! Новую! Где-нибудь в центре, на Ленинском проспекте! Большую, трехкомнатную!

– Ну конечно, – с видимой серьезностью ответила Алька. – Конечно, купишь. Обязательно трехкомнатную, и обязательно – на Ленинском проспекте. Я бы ни за что в жизни не стала жертвовать имеющейся жилплощадью, если б не была уверена, что за мою доброту и щедрость ты мне точно так же щедро отплатишь! Я же тебе не дурочка какая-нибудь и не лохушка!

– Алька…

– Ну все, хватит. Сейчас… сейчас уже поздно. – Она посмотрела на часы, которые показывали начало девятого. – А завтра с утра поищу в газете номер телефона какой-нибудь риелторской фирмы и попрошу, чтобы как можно быстрее покупателя подыскали. Если, конечно, смогу найти риелторскую фирму, которая работает в воскресенье.

– А родителям что скажешь?

Алька пожала плечами:

– Моя квартира. Что хочу, то и делаю. Скажу, что в этой квартире полов было слишком много. Вот я и решила купить другую, в которой полов поменьше. Все ведь знают, что я терпеть не могу мыть полы. Что для меня, чем их меньше – тем лучше!

– Логично. Аль, ты точно решила? Не жалко тебе квартиру? Все-таки…

– А если тебя этот твой крутой и серьезный дядька пришьет в том самом подвале и в лесу потом закопает – думаешь, мне тебя не жалко будет? – перебила Алька.

Пашка в ответ на ее вопрос скривил физиономию.

Квартиру Альке, конечно же, было жалко.

Прежде всего потому, что это была совсем не простая квартира. С ней у Альки были связаны самые теплые и самые светлые детские воспоминания.

Аромат пирогов, которые пекла каждое воскресенье к приходу внуков бабушка. Большие, пахучие, мягкие, покрытые блестящей светло-коричневой корочкой – с капустой, с грибами, с мясом, – эти пироги она уплетала целыми днями, запивая их теплым молоком из большой синей кружки. Никто не умел печь такие вкусные пироги, как бабушка! Уже потом, позже, когда Алька выросла, а бабушка стала совсем старой, та поделилась с ней секретом: оказывается, перед тем как сунуть пирог в духовку, сверху его обязательно надо намазать тонким слоем меда. Если мед слишком густой – то с водой его перемешать, а если жидкий, и так сойдет. И сладковатый вкус, и блестящая коричневая корочка – все от меда!

Сказки по вечерам – долгие, неторопливые, замысловатые. Иногда бабушка рассказывала их сама, а иногда, надев очки с толстыми стеклами в роговой оправе, читала из книги. Алька до сих пор хранила эту книгу в старом, пожелтевшем от времени переплете. На выцветшей обложке – озерцо, заросшее камышами, лягушка с короной на голове держит во рту стрелу. И надпись красивым витиеватым шрифтом – «Русские народные сказки». Внутри, на истончившихся с годами страницах, множество волшебных и ярких рисунков, на полях некоторых страниц – смешные и важные закорючки, выписанные то карандашом, то шариковой ручкой. Это уже их совместное с братом творчество, за которое бабушка на Альку с Пашкой ужасно сердилась. Не по-настоящему, конечно, а в шутку. Бабушка вообще не умела сердиться по-настоящему, и Алька с Пашкой как-то очень быстро это пронюхали и стали использовать в своих целях…