Денис Давыдов - Дневник партизанских действии 1812 года

• Название: Дневник партизанских действии 1812 года
• Автор: Денис Давыдов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Денис Васильевич Давыдов - Васильевич - знаменитый партизан, поэт, военный историк и теоретик. Написанные им в 1835 году воспоминания до сих пор сохраняют значение важных источников для истории войны той эпохи.

---

меня, что как в нем, так и в Язвине находятся два сильных неприятельских

отряда, что мне подтвердил и приведенный ими пленный, уверяя, что в первом

селе стоит генерал Ожеро с двумя тысячами человек пехоты и частью

кавалерии.

Мы решились атаковать Ляхово. Но так как все три партии не составляли более

тысячи двухсот человек разного сбора конницы, восьмидесяти егерей 20-го

егерского полка и четырех орудий, то я предложил пригласить на удар сей

графа Орлова-Денисова, которого партия состояла из шести полков казачьих и

Нежинского драгунского полка, весьма слабого, но еще годного для декорации

какого-нибудь возвышения.

Немедленно я послал к графу письмо пригласительное: "По встрече и разлуке

нашей я приметил, граф, что вы считаете меня непримиримым врагом всякого

начальства; кто без властолюбия? И я, при малых дарованиях моих, более

люблю быть первым, нежели вторым, а еще менее четвертым. Но властолюбие мое

простирается до черты общей пользы. Вот пример вам: я открыл в селе Ляхове

неприятеля, Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не

в драке, а в успехе. Нас не более тысячи двухсот человек, а французов две

тысячи и еще свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под свое

начальство - и ура! с богом!"

Двадцать седьмого числа мы были на марше. Вечером я получил от графа ответ.

Он писал: "Уведомление о движении вашем в Белкино я получил. Вслед за сим и

я следую для нападения на неприятеля; но кажется мне, что атака наша без

присоединения ко мне командированных мною трех полков, которые прибыть

должны через два часа, будет не наверное; а потому не худо бы нам дождаться

и действовать всеми силами".

Двадцать восьмого, поутру, Фигнер, Сеславин и я приехали в одну деревушку,

занимаемую полком Чеченского, верстах в двух от Белкина. Вдали было видно

Ляхово, вокруг села биваки; несколько пеших и конных солдат показывались

между избами и шалашами, более ничего не можно было заметить. Спустя

полчаса времени мы увидели неприятельских фуражиров в числе сорока человек,

ехавших без малейшей осторожности в направлении к Таращину. Чеченский

послал в тыл им лощиною сотню казаков своих. Фуражиры приметили их, когда

уже было поздно. Несколько спаслось бегством, большая часть, вместе с

офицером (адъютантом генерала Ожеро), сдалась в плен. Они подтвердили нам

известие о корпусе Бараге-Дильера и об отряде генерала Ожеро, кои невзирая

на следование отряда графа Ожаровского, прошедшего 27-го числа Балтутино на

Рославльскую дорогу, остались неподвижными, хотя Балтутино от Ляхова не

более как в семнадцати, а от Язвина в девяти верстах.

Вскоре из Белкина подошла ко мне вся партия моя, и граф Орлов-Денисов

явился на лихом коне с вестовыми гвардейскими казаками. Он известил нас,

что командированные им три полка прибыли и что вся его партия подходит.

Поговоря со мною, как и с которой стороны будем атаковать, он повернулся к

Фигнеру и Сеславину, которых еще партии не прибыли на место, и сказал: "Я

надеюсь, господа, что вы нас поддержите". Я предупредил ответ их: "Я за них

отвечаю, граф; не русским - выдавать русских". Сеславин согласился от всего

сердца, но Фигнер с некоторою ужимкой, ибо один любил опасности, как свою

стихию, другой - не боялся их, но любил сквозь них видеть собственную

пользу без раздела ее с другими. Спустя час времени все партии наши

соединились, кроме восьмидесяти егерей Сеславина; а так как мне поручена

была честь вести передовые войска, то я, до прибытия егерей, велел выбрать

в стрелки казаков, имевших ружья, и пошел к Ляхову, следуемый всеми

партиями.

Направление наше было наперерез Смоленской дороге, дабы совершенно

преградить отряду Ожеро отступление к Бараге-Дильеру, занимавшему

Долгомостье.

Коль скоро начали мы вытягиваться и подвигаться к Ляхову, все в селе этом

пришло в смятение; мы услышали барабаны и ясно видели, как отряд становился

в ружье; стрелки отделялись от колонн и выбегали из-за изб к нам навстречу.

Немедленно я спешил казаков моих и завязал дело. Полк Попова 13-го и

партизанскую мою команду развернул на левом фланге спешенных казаков, чтобы

закрыть движение подвигавшихся войск наших, а Чеченского с его полком

послал на Ельненскую дорогу, чтобы пресечь сообщение с Ясминым, где

находился другой отряд неприятеля. Последствия оправдали эту меру.

Сеславин прискакал с орудиями к стрелкам моим, открыл огонь по колоннам

неприятельским, выходившим из Ляхова, и продвинул гусар своих для прикрытия

стрелков и орудий. Партии его и Фигнера построились позади сего прикрытия.

Граф Орлов-Денисов расположил отряд свой на правом фланге партий Фигнера и

Сеславина и послал разъезды по дороге в Долгомостье.

Неприятель, невзирая на пушечные выстрелы, выходил из села, усиливал

стрелков, занимавших болотистый лес, примыкающий к селу, и напирал на

правый фланг наш главными силами. Сеславин сменил пеших казаков моих

прибывшими егерями своими и в одно время приказал ахтырским гусарам, под

командою ротмистра Горскина находившимся, ударить на неприятельскую

конницу, покусившуюся на стрелков наших. Горскин атаковал, - опрокинул сию

конницу и вогнал ее в лес, уже тогда обнаженный от листьев и, следственно,

неспособный к укрытию пехоты, стрелявшей для поддержания своей конницы.

Стрелки наши бросились за Горскиным и вместе с ним начали очищать лес, а

стрелки неприятельские - тянуться из оного чистым полем к правому флангу

отряда своего. Тогда Литовского уланского полка поручик Лизогуб, пользуясь

их смятением, рассыпал уланов своих и ударил. Проезжая в то время вдоль по

линии с правого на левый фланг, я попался между ними и был свидетелем

следующего случая.

Один из уланов гнался с саблею за французским егерем. Каждый раз, что егерь

прицеливался по нем, каждый раз он отъезжал прочь и преследовал снова,

когда егерь обращался в бегство. Приметя сие, я закричал улану: "Улан,

стыдно!" Он, не отвечав ни слова, поворотил лошадь, выдержал выстрел

французского егеря, бросился на него и рассек ему голову.

После сего, подъехав ко мне, он спросил меня: "Теперь довольны ли, ваше

высокоблагородие?" - и в ту же секунду охнул: какая-то бешеная пуля

перебила ему правую ногу. Странность состоит в том, что сей улан, получив

за подвиг сей Георгиевский знак, не мог носить его... Он был бердичевский

еврей, завербованный в уланы. Этот случай оправдывает мнение, что нет

такого рода людей, который не причастен был бы честолюбия и, следовательно,

не способен был бы к военной службе.

Приехав на левый фланг, мне представили от Чеченского взятого в плен

кривого гусарского ротмистра, которого я забыл имя, посланного в Ясмино с

уведомлением, что ляховский отряд атакован и чтобы ясминский отряд поспешал

к нему на помощь. Между тем Чеченский донес мне, что он прогнал обратно в

село вышедшую против него неприятельскую кавалерию, пресек совершенно путь

к Ясмину, и спрашивал разрешения: что прикажу учинить с сотнею человек

пехоты, засевшей в отдельных от села сараях, стрелявших из оных и не

сдающихся? Я велел жечь сараи - исчадье чингисханово, - сжечь и сараи и

французов.

Между тем граф Орлов-Денисов уведомлен был, что двухтысячная колонна спешит

по дороге от Долгомостья в тыл нашим отрядам и что наблюдательные войска

его, на сей дороге выставленные, с поспешностию отступают. Граф, оставя нас

продолжать действие против Ожеро, взял отряд свой и немедленно обратился с

ним на кирасиров, встретил их неподалеку от нас, атаковал, рассеял и,

отрядив полковника Быхалова с частию отряда своего для преследования оных к

Долгомостью, возвратился к нам под Ляхово.

Вечерело. Ляхово в разных местах загорелось; стрельба продолжалась...

Я уверен, что если бы при наступлении ночи генерал Ожеро свернул войска

свои в одну колонну, заключа в средину оной тяжести отряда своего, и

подвинулся бы таким порядком большою дорогою к Долгомостью и к Смоленску, -

все наши покушения остались бы тщетными. Иначе ничего сделать мы не могли,

как конвоировать его торжественно до корпуса Бараге-Дильера и откланяться

ему при их соединении.

Вместо того мы услышали барабанный бой впереди стрелковой линии и увидали