Брайан Олдисс - Доклад о вероятности Эй

• Название: Доклад о вероятности Эй
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: Амфора
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-8301-0185-8

При контакте с параллельной вселенной всегда возникает много сомнений. Определителя Чарлока беспокоит ключ к шкале мира Домоладоссы, Подавитель Архивов пытается угадать, что такое Президент, а миссис Мери и вовсе не понимает, что это за странное ночное шоу. Но главный вопрос — какая же вселенная истинная, а какая — всего лишь Вероятность А?

Вот дом, который построил Джек.

А вот веселая птичка-синица,

Которая ворует пшеницу,

Которая в темном чулане хранится,

В доме, который построил Джек...

Чопорный английский роман, в котором создания иных реальностей обращаются друг к другу не иначе, как «- Сер!». Роман поднимает древнюю проблему существования несуществующего, имеющею крайнее выражение в «парадоксе лгущего критянина». Существуют ли в какой-либо реальности герои книги, которую мы читаем, происходит ли в ином мире действо, которое нарисовал художник, и что же на самом деле было давным-давно в далекой-далекой галактике? Вопрос романа — что есть наш мир — бытие или всего лишь доклад о Вероятности А, изучаемый аналитиком в другой, истинной, реальности? Сюжет, стоя на месте «...А вот корова безрогая, которая лягает пса без хвоста...», закручен так, что Лукьяненко нервно переписывает начисто «Черновик», а Пелевин пускает свои книги на самокрутки.

Однако, имеется одно «но». В свое время роман привел меня в сильнейшее смущение, потому как я не мог ответить на поднимаемый романом вопрос. Сейчас же такая позиция автора кажется более провокационной, чем должной. Например, еще один английский автор Т.Пратчетт в романе «Движущиеся картинки» поднимает ровно ту же проблематику, но совершенно не напрягает читателя сомнениями, относительно его, читателя, материальности. Уже только по этому роман «Движущиеся картинки» философский, а роман «Доклад о Вероятности А» — какой угодно, но не философский. Вопреки расхожему мнению, философия не занимается неразрешимыми проблемами бытия, философия это конкретная практическая дисциплина, которая, помимо прочего, определяет возможности обойти эти самые «типа неразрешимые проблемы» и спокойно жить дальше. Поэтому роман, в котором подобные ответы не представлены, не разобраны про составляющим и не разложены по полочкам написан для смятения ума, а не для любомудрия.

 dobriy_doktor

---

— Продолжим наблюдения. Ведь эта целостная вероятная сфера может растаять в любую минуту, как облачко пара.

Часть вторая ЭС НАБЛЮДАТЕЛЬ

I

Распознаватели стояли на склоне холма и не отрываясь смотрели на странный мираж, повисший в воздухе, на котором представал перед ними неведомый мир. Только что они получили к этому миру ограниченный доступ.

Экран-мираж показывал мужчину, его звали Домоладосса, который, удобно усевшись в кресле, читал доклад и больше ничего не делал. Домоладосса был занят докладом точно так же, как распознаватели им самим. Все личные проблемы и дела забыл он, читая о действиях неизвестного мужчины под именем Эс, который сидел, готовый наблюдать за задней дверью особняка через телескоп.

К задней двери вела каменная ступенька. У нее в данный момент имелись два «украшения»: одно — постоянное, другое — временное. Постоянное стояло справа, временное — слева. То, что стояло справа, постоянное, выглядело как скребок для чистки обуви от налипшей на нее грязи; скребок был сделан из металла и довольно изящно украшен, два его конца поднимались вверх и изгибались, словно драконьи головы; через телескоп, оставаясь при том маленьком поле зрения, невозможно было с уверенностью определить, действительно ли края скребка для чистки обуви были сделаны в форме драконьих голов. С другой стороны, слева, на ступеньке стояла молочная бутылка. Она не содержала молока и была вымыта, так что сквозь нее видна была кирпичная кладка, хотя все-таки немного смутно и искаженно. В тот момент, когда Эс рассматривал бутылку из-под молока в телескоп, легкая струйка цвета и света пролилась неожиданно и на бутылку, и на ступеньку, гладкое стекло стенок заиграло и заблестело на солнце. Почти в тот же момент сухой лист дерева скользнул по светлому кружку, ограниченному краями трубок телескопа, и исчез в темноте, окружавшей этот светлый кружок.

Опустив телескоп, Эс поморгал глазами и выглянул наружу из круглого окна Бледный и слабый солнечный свет заливал сад. Он попадал даже в комнату, расположенную на самом верху старого кирпичного сарая, проходил через круглое окно, падал на деревянный пол и ложился узкой полосой на кирпичи с левой стороны от Эс. Если бы наблюдатель наклонился вперед и посмотрел на южный угол особняка в юго-восточном направлении, он смог бы увидеть солнце, появившееся среди облаков. Но вместо этого Эс поднял телескоп и направил его в сторону дома.

Пустая молочная бутылка стояла слева от двери на каменной ступеньке. Она немножко плавала в светлом кружке, ограниченном краями трубки телескопа. Светлый кружок переместился к ручке двери, потом поплыл влево к открытой створке кухонного окна, потом вправо к окну в столовую; затем вверх к окну ванной комнаты, снова скользнул влево, пробежав по окнам комнат для гостей, и после этого вернулся к каменной ступеньке перед задней дверью, на которую набежала тень от облаков, закрывших в этот момент солнце; перемещение облаков по небу казалось единственным движением, которое можно было заметить за все это время.

Медленно и плавно светлый кружок двинулся в сторону от особняка. Он скользил в правую от него сторону. Появилась задняя стена гаража, сделанная из асбоцемента. Видна стала задняя дверь этого гаража. А над дверью под козырьком крыши — маленькое квадратное окошко, разделенное на четыре части; в одной из частей не хватало стекла. Так как телескоп не был настроен на такое расстояние, четко разглядеть конструкцию гаража, его цвет не удалось.

И снова светлый кружок пошел в сторону, все в ту же, в правую. Появилась кирпичная стена, тянувшаяся до южного угла владения мистера Мери и отмечавшая их юго-восточную границу. Над стеной, по другую ее сторону, на некотором удалении возвышался шпиль церкви, за пределами фокуса окуляра. Поэтому шпиль расплывался, играл всеми цветами радуги, перебегавшими по его поверхности, особенно снизу по левой стороне.

Эс опустил свой инструмент. Зевнул и моргнул глазами. Большим и указательным пальцами левой руки он сжал переносицу. Потом переложил телескоп в левую руку, а правой потер лоб и глаза. После этого снова переложил телескоп из левой руки в правую и приблизил окуляр к правому глазу, обхватил дальний конец своего инструмента левой рукой и начал смотреть в сторону дома.

Эс увидел желоб, который тянулся вдоль всей крыши, а на ее концах соединялся с водосточными трубами, затем поворачивал под прямым углом и скрывался на боковых сторонах особняка. Взгляд наблюдателя заскользил вниз и влево, в сторону от двух водосточных труб, к двум окнам, выходившим в сад из комнат для гостей. Он нигде не останавливался, но перемещался медленно, чтобы не упустить случайно чего-нибудь важного: какого-нибудь движения внутри этих комнат. В тот момент, когда в светлом кружке появилось окно ванной комнаты, телескоп замер. В этой комнате почти ничего нельзя было увидеть, кроме абажура со шнуром, уходящим вверх к потолку, который почти полностью скрывала верхняя рама окна; абажур, впрочем, висел в тени, так что определить, глядя на него в телескоп, какого он цвета, было практически невозможно. В комнате никого не было.

Скользнув вниз, телескоп остановился на длинном окне столовой, и там было не заметно, чтобы кто-нибудь двигался. И снова в сторону задней двери — отметить, что бутылка из-под молока все еще стоит на ступеньке левой стороны; и затем к окну кухни. Правая створка этого окна была открыта, вероятно, для того, чтобы проветрить комнату, и через этот проем виднелась столешница кухонного стола, на ней, наполовину скрытый одной из стоек окна, стоял предмет, похожий на корзинку. В кухне никого не было.

Убрав инструмент от глаза, Эс положил его на пол под окно. Он не стал складывать телескоп. Потом потер обеими ладонями глаза. И снова посмотрел уже без инструмента в квадратное стеклышко, вставленное в центр круглого окна, на особняк.

Видно было бутылку, стоящую на ступеньке слева от задней двери. Не было видно того предмета, который напоминал по форме корзинку и стоял на столе в кухне. Не мог Эс увидеть и кого-либо, кто бы двигался в доме, в любом из окон. Он взял журнал «Записки мальчика» за вторую неделю августа 19... и положил его на обрезок бревна, поверхность которого была изрублена. Потом сам сел на этот же обрезок и принялся читать третью главу сериала «Секреты Серой мельницы», начав с предложения, напечатанного внизу второй колонки: «Схватив Тома за руку, Фрэнк, хозяин, повернулся к распахнутой двери».

Дойдя до конца следующей страницы, Эс прочитал: «Он очень хотел пить, но, несмотря на это, без всякого сожаления глядел на солоноватую воду, протекавшую мимо». На этом предложении он остановился и положил журнал на пол, не закрывая, обложкой кверху. Ногтем большого пальца поковырял в щели между двумя передними зубами нижней челюсти. Занятый всем этим, Эс рассеянно смотрел по сторонам.

Две боковые стены, крыша с оранжевой черепицей, у самых стен поднимающаяся над полом не выше, чем на полтора метра. Крайние стены и боковые оклеены обоями светло-оранжевого цвета, а на них узор из букетов с цветами, обрамленных геометрическим рисунком, напоминающим садовую решетку для вьющихся растений. Во многих местах на этих обоях следы влаги, обесцветившие узор, сделавшие бумагу темнее, словом, поработавшие над ними. В некоторых местах бумага уже отстала от стены или просто оторвана, и видны кирпичи, покрытые побелкой. Побелку делали много лет назад, что становилось понятно сразу же: стоило только коснуться стен, как с них сыпалась пыль, тонкая и легкая, будто пыльца цветов; там, где побелка уже осыпалась, видны кирпичи в их «натуральном» виде, немного потускневшие к этому дню. И побелка, и рыжая пыль кирпичей пудрой покрывали пол и некоторые предметы, принадлежавшие Эс.

По всей комнате заметны были следы попыток украсить интерьер. На задней стене, где на высоте в полметра находилось маленькое квадратное окошко величиной с человеческую ладонь, был наклеен плакат, рекламирующий путешествия на самолетах бельгийской авиакомпании. Полное название этой авиакомпании, видимо, напечатанное внизу плаката, было оторвано, и остался только призыв «Летайте и отдыхайте на Таити». А над этим призывом был изображен пляж с золотым песком, с изгибами береговой линии. На песке росли высокие пальмы с листьями, напоминающими птичьи перья; море было покрыто белыми бурунами пены, летящими к берегу; одинокая чайка парила в небе, занимавшем большую часть плаката и на удивление безоблачном. Влюбленная парочка лежала под ярким пляжным зонтом. Вся картинка казалась схваченной взглядом сверху (так, наверное, выглядело бы все из иллюминатора авиалайнера, заходящего на посадку); пляжный зонтик отклонялся немного назад, поэтому лица влюбленных были хорошо видны; два коричневых овала с маленькой белой царапиной в нижней трети должны были, по мысли автора плаката, удовлетворить заинтересованного наблюдателя, решившего пристально рассмотреть плакат. В данный момент картинку покрывал густой слой пыли, кое-где пыль напоминала оранжевую пудру.