Екатерина Костикова - Лапник на правую сторону

• Название: Лапник на правую сторону
• Автор: Екатерина Костикова
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-9691-0060-9

Катерина Костикова закрутила такой сюжет, что мало не покажется никому – ни любителям крутого триллера, ни почитателям фольклорного фэнтези, ни поклонницам сентиментально-любовного варева. За каждой перевернутой страницей читателя подстерегают оживающие мертвецы, гонки на джипах, любовь до гроба (и после), визиты инопланетян и купание в живой и мертвой воде. Но никакой нечисти не по силам разрушить счастье Золушки-медсестры и ее ненаглядного Принца – крупного предпринимателя. Ключевая фраза романа: «И тут ей стало по-настоящему страшно». Поверьте, так и случится. Но скоро пройдет.

---

Тут же в приемную прискакала звезда столичной журналистики пламенная женщина Слободская. По паспорту двадцатипятилетняя Слободская была Анна Афанасьевна, однако все знакомые звали ее Дусей и считали милейшим человеком. Но сегодня милейшая Слободская на человека мало походила. Буря в пустыне – вот как это называлось.

Слободская ворвалась к шефу, хлопнув дверью так, что посуда в шкафу жалобно зазвенела. Савина инстинктивно вжала голову в плечи и пробормотала:

– Под маской овцы скрывался лев.

Слободская лучше всех на свете писала очерки о людях, будь они министрами, бандитами или каменщиками из города Великий Устюг. Из-за этого сегодняшняя буря и случилась. Рекламщики две недели умоляли шефа уговорить Слободскую съездить на строительство какой-то церкви и написать о спонсоре. Она, добрая душа, согласилась. А теперь выясняется, что спонсор не хочет платить газете денег за репортаж, следовательно, репортаж этот никому ни за каким хреном не нужен. Узнав об этом, Слободская с боевым кличем «Доколе?!» ринулась к шефу в кабинет. Теперь там происходила битва женщины-журналиста с мужчиной-редактором.

Савина тоскливо глянула на дверь. Шеф не любил, когда на него орали. А Слободская сейчас орет вовсю. Ей-то что. А Савина потом огребет. Два дня шеф будет пребывать в раздражении, цепляться по пустякам, капризничать, а в пятницу откажется отпустить Савину с работы пораньше, и она не успеет к подруге на день рождения. Мило.

«Ладно, – подумала мстительная Людмила Савина. – Вот попросит у меня Слободская еще раз скрепок… Фиг я ей дам!»

Она понимала, что даст, конечно, и что Слободская вообще ни при чем, тоже своего рода жертва обстоятельств. Но мысли о мести помогали выпустить пар. Помечтав минут пять, Савина осознала, что, наконец, временно осталась одна на боевом посту, и, наверное, пока Слободская там орет, есть время на кофе с сигареткой.

Людмила откинулась на спинку кресла, с наслаждением закурила и чуть не взвыла. В сторону приемной шел классический представитель многочисленного племени редакционных сумасшедших. Мужчинка был плюгавый, без возраста и почти без волос. Плешь прикрыта кепочкой, в лице – нежность и просветление, в руках – полиэтиленовый пакет. По опыту Савина знала, что в таком пакете у сумасшедшего может оказаться что угодно: рентгеновские снимки черепа невинно убиенной агентами мирового империализма бабушки, зеркальное знамя третьего тысячелетия, защищающее от вредоносного излучения, которое пускают на нас марсиане, письмо к Президенту, фотографии голых баб, самодельная бомба с часовым механизмом или воззвание к людям доброй воли на языке эсперанто, которое надо немедленно опубликовать, потому что в противном случае газету постигнет небесная кара, ибо составитель письма является наместником Господа на грешной земле, и к его нуждам следует относиться внимательно.

Савина вызверилась, аки пума. В первую очередь – на козлов-охранников. Козлы назывались Охламенко и Дурыкин и умели мановением руки превратить и без того непростую жизнь редакции в сущий ад. В отношении сотрудников и гостей редакции охранники проявляли редкостное служебное рвение. На прошлой неделе, к примеру, Дурыкин и Охламенко грудью встали на защиту родной организации от подозрительного гражданина без документов, который, к тому же, явился в компании каких-то уголовников и вел себя вызывающе. Шефу пришлось лично спуститься к подъезду и полчаса объяснять охране, что министра информации следует пропустить.

Зато охранники с распростертыми объятиями принимали психов всех мастей. Псковские странницы, предрекающие скорый конец света, наследники российского престола, преследуемые властями и агентами спецслужб, жертвы похищений инопланетян и бородатые старцы, трясущие колокольцами, чтобы отогнать нечистую силу, проходили беспрепятственно и причиняли массу неудобств. Однажды сумасшедший чуть не устроил около кабинета шефа торжественное самосожжение, и лишь вовремя подоспевшая бригада скорой психиатрической помощи смогла разрешить ситуацию.

«Ну все! – подумала Людмила, поднимаясь во весь гренадерский рост навстречу очередному кандидату на пост старосты буйного отделения клиники имени Кащенко. – Ну все! Щас эти охранники у меня получат! Щас я на них напишу докладную, щас я позвоню в МЧС и скажу, что посетитель пронес в помещение редакции нечто, подозрительно напоминающее бомбу. Что оно тикает в пакете. Что охрана халатно относится к своим обязанностям, что…»

– Что вы хотели? – спросила она вслух. В голосе слышались дальние раскаты грома.

– Мне к главному редактору, – заявил посетитель и встряхнул свой мешок чудес. – У меня очень важная информация. Это срочно!

Конечно, ему к главному редактору, и уж конечно, это очень срочное и секретное дело. Как же иначе.

– Редактора сейчас нет на месте, – ответила Савина. – Он будет только в понедельник. Расскажите мне, по какому конкретно вопросу вы пришли, и я постараюсь чем-нибудь помочь.

Посетитель явно засомневался. Забормотал что-то себе под нос, насупился, потом вскинул на Савину васильковые глаза и решительно сказал:

– Конечно. Дело в том, что у нас похищен человек. Похищен инопланетянами. Вот. У меня здесь фотографии.

Людмила улыбнулась, как могла ласково. Разумеется. Марсиане снова воруют кур в колхозе имени восхода коммунизма. Фотографии, значит.

– Хорошо, – кивнула Савина. – Я передам их редактору.

Разумеется, ничего она редактору передавать не собиралась. Некоторое время снимки полежат в тумбочке, а потом Людмила вернет их владельцу и выразит искреннее сожаление, что редакция ничем не может помочь. Она уже открыла ящик и протянула руку за фотографиями, как дверь в кабинет шефа распахнулась, и оттуда вылетела Слободская. Щеки ее горели, волосы развевались, и всего более этот эльф сейчас напоминал валькирию.

– Черт-те что! – процедила Слободская сквозь зубы и пнула ногой ни в чем неповинный стул для посетителей.

«Щас будет тебе черт-те что», – подумала Савина. Ссориться с импульсивной Слободской она не хотела, но отыграться на ней за то, что шеф теперь три дня будет ворчать и в пятницу не отпустит пораньше, могла в легкую.

– Анечка, – запела Савина сладеньким голосом. – Здесь у человека информация как раз для тебя.

Не дав Слободской опомниться, подтащила к ней за руку посетителя, проворковала «Это наш ведущий сотрудник, Анна Слободская, вы можете решить с ней все ваши вопросы» – и распахнула двери переговорной. Деваться Слободской было некуда. Она уселась за стол переговоров и приготовилась слушать, кого на сей раз похитили марсиане.

Виктор Николаевич Веселовский – а это был, как несложно догадаться, именно он, – оказавшись один на один с ведущим сотрудником лучшей столичной газеты, растерялся.

«Молоденькая какая, – удивился он. – С чего начать-то?» Вообще-то уфолог заготовил некое выступление, твердил его все шесть часов, едучи из Заложного в Москву, и потом, добираясь от автовокзала в центр. Но сейчас, по всей видимости, дали себя знать усталость и пережитое потрясение, вот Веселовский и забыл все заготовленные красивые слова. Он действительно очень устал. Просто смертельно.

Вернувшись вчера из лесу, Виктор Николаевич направился на квартиру к Савскому за фотоувеличителем и реактивами, а потом до утра печатал фотографии. Когда Веселовский увидел медленно проступающее на мокрой бумаге изображение, он прижал кулаки к лицу и тихо застонал. Надо было действовать, и действовать немедленно. В полдень он уже был в Москве. С автовокзала Виктор Николаевич принялся звонить знакомым уфологам, но никого из них не оказалось дома. Веселовский растерялся. Он был один посреди огромного города и решительно не знал, что делать дальше. Вся надежда была на этих знакомых. А теперь куда?

Виктор Николаевич сел на скамейку и принялся раскачиваться из стороны в сторону. В этот момент он представлял собой аллегорию отчаяния, и будь Дюрер жив, непременно запечатлел бы этот образ на гравюре.

Пораскачивавшись некоторое время, Виктор Николаевич поднял глаза и увидел прямо перед собой газетный киоск. Тут на него снизошла благодать, и Веселовский понял, что следует обратиться в средства массовой информации. А теперь вот, оказавшись наконец в редакции, никак не мог начать рассказ.

Дуся его не торопила. Знала, что слушать придется долго, может час, а может два… Выслушав и покивав, полагалось сослаться на неотложные дела, наобещать с три короба и откланяться. Следующие несколько месяцев он, конечно, станет подлавливать Слободскую и жаловаться, что меры не приняты, КГБ продолжает его облучать, соседи по ночам вдувают хлороформ через замочную скважину, а пришельцы с Ганимеда оставляют грязные следы на подоконнике. Потом все успокоится…

«С другой стороны, народу всегда интересно почитать, какие именно следы оставили на подоконнике пришельцы с Ганимеда, – подумала Слободская. – Пусть себе болтает. Наболтает интересно – напишем».