Екатерина Костикова - Лапник на правую сторону

• Название: Лапник на правую сторону
• Автор: Екатерина Костикова
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-9691-0060-9

Катерина Костикова закрутила такой сюжет, что мало не покажется никому – ни любителям крутого триллера, ни почитателям фольклорного фэнтези, ни поклонницам сентиментально-любовного варева. За каждой перевернутой страницей читателя подстерегают оживающие мертвецы, гонки на джипах, любовь до гроба (и после), визиты инопланетян и купание в живой и мертвой воде. Но никакой нечисти не по силам разрушить счастье Золушки-медсестры и ее ненаглядного Принца – крупного предпринимателя. Ключевая фраза романа: «И тут ей стало по-настоящему страшно». Поверьте, так и случится. Но скоро пройдет.

---

Соня кивнула: после сепсиса действительно случается иногда некоторое помутнение сознания.

– Ничего, не беспокойтесь, – заверила она главврача. – Все в порядке.

Но все было очень даже не в порядке. Соня дико перепугалась. И сейчас, проснувшись у себя в номере, чувствовала все тот же тошнотворный липкий страх. Что-то не то было с этим пациентом. Что-то очень не то. Понять бы, что именно…

Ушибленное колено саднило. За окном было почти темно, и Соня долго пыталась разобраться, утро сейчас или вечер, и не проспала ли она дежурство. В конце концов, удалось сообразить, что половина седьмого на часах – это половина седьмого вечера. До дежурства еще полно времени.

Соня умылась и потащилась в буфет пить кофе.

Буфет в Заложновской гостинице был на удивление приличным. Заправляла здесь тетя Рая – пышногрудая мадам в неизменном кружевном передничке. Увидев Соню, она просияла, налила «деточке» густого ароматного кофе, выставила на стойку тарелку с горячими булочками, от одного запаха которых можно было с ума сойти.

– Кушай, деточка, – распорядилась тетя Рая. – А я тебе сейчас котлетку нагрею.

Соня попыталась было от котлетки отказаться, но тетя Рая и слушать не стала.

– Не понравится – можешь не кушать, – разрешила она. – Но сначала попробуй. Я их сама делаю, это тебе лучше любого ресторана.

И впрямь: котлетка размером с лапоть, явившаяся на столе через пять минут, дышала домашним теплом и сделана была явно из мяса. Подобрав с тарелки последние котлетные крошечки, Соня с удивлением обнаружила, что жизнь, в сущности, не такая уж гадкая штука. Ночные страхи растаяли почти без следа, осталась лишь легкая ломота в висках.

Расплатившись и поблагодарив тетю Раю, Соня оделась и решила пройтись по магазинам, благо время позволяло. Собираясь второпях, она сделала страшную глупость: взяла с собой одну пару колготок (которую успела вчера разодрать) и, что еще хуже, одну книжку любимой Кристи (которая к утру закончилась).

Спустившись вниз по бульвару, Соня зашла в центральный универмаг города Заложное. Времени было около семи. Работал центральный универмаг до полвосьмого. «Если ты, Богданова, поторопишься, то успеешь себе купить, и колготки, и книжечку», – подумала Соня.

Колготки нашлись быстро, стоили фантастически дешево, так что жадная и экономная Богданова приобрела вместо намеченных двух пар аж три (ну не бывают же колготки лишними, правда?). Продавщица настойчиво рекомендовала хорошенькой молодой девушке, за которую она по ошибке приняла почти тридцатилетнюю толстую Соню, приобрести также ярко-красные кружевные трусы.

– Берите, не пожалеете! – уговаривала продавщица – Уверена, вашему мужу понравится.

– Я не замужем, – призналась Соня.

Продавщица смерила ее оценивающим взглядом и зацокала языком:

– Да что вы! Такая красавица – и не замужем! И куда только мужики смотрят? Вы знаете, у нас есть одно боди, только вчера привезли, очень пикантное. Моя подруга, она постарше вас, взяла. И знаете, просто удивительно, какое это производит впечатление на мужчин.

Продавщица полезла было за удивительным боди, но Соня, пискнув «Спасибо, не нужно», сгребла с прилавка колготки и быстрым шагом направилась в сторону лотка с книгами.

Подошла она очень вовремя. Тетенька-продавец, позевывая, начала уже убирать с прилавка товар – стопки любовных романов, пачки газет «Голос Заложновца» и вездесущей «Комсомольской правды», «Космополитен» трехмесячной давности, который, полюбовавшись и пожаловавшись, что дорого, вернула ей местная красавица в красном пальто с песцовым воротником.

– Будьте добры, – обратилась Соня к продавщице. – У вас Кристи есть что-нибудь?

– Нет, – ответила та скучным голосом. – Возьмите новый детектив Корецкого.

– Нет, спасибо, – ответила вежливая Соня и задумалась. Если нет Кристи, что же читать ночью?

– А скажите, – попросила она. – Может, есть Голсуорси? Или Цвейг?

Продавщица покачала головой и с некоторым уже нетерпением в голосе повторила:

– Я ж вам говорю, возьмите Корецкого, последняя книга. Или Шелдон, «Голливудские куколки». Не пожалеете. Это такой любовный бестcеллер замечательный, у меня все женщины, кто покупал, просто оторваться не могли!

Пока тетка расхваливала «Голливудских куколок», а Соня выпрашивала классику, появившаяся у лотка девица начала нетерпеливо постукивать остроносым ботинком крокодиловой кожи. В конце концов ей, видно, все эти прения надоели, и она предложила Соне:

– Возьмите Акунина. Вон, видите, в самом низу лежит? Не Бог весть что, но, по крайней мере, отвращения не вызывает. Девушка! Акунина дайте нам!

Продавщица шлепнула книжку на прилавок. Бойкая девица в крокодиловых ботинках сунула Акунина Соне и принялась рыться в газетах. Набрав их целую пачку, потребовала пакет, распорядилась, чтобы продавщица не искала сдачу, повернулась и с изумлением уставилась на Соню, которая все еще листала книжку.

– Бог мой, да берите же! Приличная книжка, честное слово!

– Ну что, берете? – поинтересовалась продавщица. Мне закрываться пора.

«Тоже мне, культурные, – думала она. – Дуры дурами, книжку им купить – два часа нужно, а ты торчи тут…»

– Берем, – ответила бойкая девица, сунула тетке сто рублей и вручила книжку Соне.

– Читайте, наслаждайтесь.

Повернулась, и стремительно зашагала к выходу. Соня кинулась за ней.

– Погодите, а деньги-то?

Девушка обернулась, оценивающе посмотрела на Соню и сообщила, что денег не надо, она счастлива будет, если кто-то в этом городе прочтет что-нибудь получше «Голливудских куколок». На такое дело ей стольника не жалко.

Соня улыбнулась.

– Все правильно, – сказала она. – Но я вообще-то москвичка. Так что вот, возьмите…

– О! А я тоже из Москвы! – обрадовалась девушка. Анна. Можно Дуся. Вы сейчас в гостиницу? Я на машине, могу подвезти.

– Да нет, – засмущалась Соня. – Я еще думала по магазинам походить, а к девяти надо в больницу.

– У вас болен кто-то?

– Нет, у меня пациент. Я медсестра. Тут один золотой мальчик попал в аварию, ну я и сижу с ним.

– Понятненько, – протянула Дуся. – Знаете что? Магазины уже закрываются. Поехали в гостиницу, выпьем кофе, а потом я вас доброшу до больницы. Идет? А то я тут второй день с сумасшедшими валандаюсь, хочется с нормальным человеком поговорить.

* * *

Уже на второй чашке кофе две москвички, заброшенные в Богом забытый городишко, болтали так увлеченно, будто знакомы полжизни. Помимо общего несчастья, их сближала любовь к черному шоколаду, фильмам Финчера, крепкому кофе и ментоловым сигаретам. Обе обожали запах прелых листьев, прогулки по набережным и яблочные пироги с корицей (потому что без корицы это полная туфта, а не яблочные пироги). Обе терпеть не могли рэп, сырость, трамвайное хамство и тараканов, которые здесь выглядывали из-за каждого плинтуса. Надо ли говорить, что спустя час они чувствовали себя почти сестрами.

Дуся болтала без умолку. Сообщив Соне, что все мужчины суть дети большого размера, она в красках рассказала об их с Веселовским совместной прогулке, после чего свернула с уфологии на тему, куда более любимую всеми девушками на свете, и за полчаса поведала медсестре Богдановой перипетии своей непростой личной жизни.

Первая несчастная любовь случилась с ней в третьем классе. Мальчика Андрея Слободская любила два года, искренне считала его вратарем своего сердца и принцем жизни, пока в один прекрасный день Андрей (не замечавший ни Дуси, ни ее чувств, и бегавший за толстопопой Светкой со второй парты) не издал посреди урока чудовищный громоподобный пук. В тот момент, когда Дуся поняла, что предмет ее романтической привязанности – живой мальчик, который иногда пукает, ходит в туалет и болеет ангиной, любовь умерла. Больше такого сильного и чистого чувства она ни к кому не испытывала. Зато чувства к Слободской испытывали окружающие мужчины. В основном – сумасшедшие или неполноценные. Среди Дусиных поклонников имелось два-три алкоголика, распространитель бульонных кубиков «Магги», корреспондент вечерней газеты, настолько тупой, что при виде его коллеги пламенной журналистки в ужасе разбегались, даже не считая нужным сослаться на неотложные дела. Этому придурку Слободская ответила взаимностью исключительно потому, что у него была очень красивая мясистая попка, а Дуся именно эту филейную часть в мужчинах ценила превыше всего.

Последний вздыхатель был пламенным коммунистом то ли ультраправого, то ли ультралевого толка, ходил по Москве в вельветовых тапках (работать на капиталистов считал ниже своего достоинства, а без денег ботинки купить не получалось), а вместо театров и ресторанов водил Дусю на маевки. Апофеозом их любви чуть не стала совместная голодовка в фанерной будке, установленной напротив Управления внутренних дел. Пылкий партиец собирался голодать за чьи-то политические свободы. Дуся была настроена серьезно и хотела с ним переспать. Поскольку жил коммунист в штаб-квартире партии – тесном подвале без окон, где кроме него толклось еще человек двадцать единомышленников и постоянно кипел на электроплитке суп из куриных окорочков, заволакивая все вокруг вонючим жирным паром, переспать на его территории возможным не представлялось. В дом пламенного революционера Дуся пускать боялась. Опасалась, что если ему понравится на Чистопрудном, вскоре туда переедет вся московская партячейка, и тогда Лерусе придется варить коммунистам борщи, а Дусе – снабжать революцию деньгами, как это делали эмансипе начала века, которых угораздило связаться с соратниками хитрого Ульянова-Ленина. Оставалось одно: секс в будке для голодания. Однако Фортуна распорядилась по-своему. Голодовку отменили, и коммунист отбыл в Нижний Новгород биться за свободы тамошних узников совести. Теперь он ежедневно звонил Дусе за счет абонента и рассказывал про любовь. Рассказы эти ее мало занимали: пламенную Слободскую в данном конкретном случае интересовал исключительно секс. Так что теперь она пыталась придумать, как бы этот самый секс получить, попутно не повесив себе на шею политически активного неработающего сожителя.