Урсула Ле Гуин - Прозрение

• Название: Прозрение
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33477-3

Гэвир Айтана. юноша-раб из Дома Арка, наделен странными способностями — в видениях ему приходят картины будущего, а феноменальная память не дает забыть ничего из когда-то увиденного или прочитанного. Он хранит свой дар в тайне, потому что не может им управлять и не знает, когда произойдет то, что ему привиделось. Однако увиденное им неотвратимо… Предательство, нашествие врагов, потеря близких, голод и бесконечная дорога… И когда это случается. Гэву остается только принять новую судьбу и попытаться ответить на ее вызов, надеясь на свои дары и бога Удачи…

Впервые на русском языке!

---

Удивленный, я тоже остановился и внимательно посмотрел на него сквозь переплетение мощных лоз. Я узнал его: это был Коуми, тот парнишка, что со своим лошаком помог нам подняться на вершину высокого холма и так здорово пел, когда мы сидели вечером у костра. Теперь он сильно повзрослел, и я бы, пожалуй, принял его за взрослого мужчину, если бы не был с ним знаком раньше. На щеках у Коуми уже прорастала бородка, черты худого сумрачного лица стали резкими. Я назвал его по имени, и он явно удивился и обрадовался, что я его помню. Некоторое время он стоял молча, потом сказал:

— Надеюсь, мы все ваши камни сложили как полагается?

— О да, получилось просто прекрасно! — заверил я его.

— Это кто-то из ребят Мерива тогда все там разломал…

— Ничего. Это же просто игра. — Я не знал, что еще сказать этому мрачному парню. Он говорил с таким сильным акцентом, что я не сразу его понимал, и от него жутко несло застарелым потом, хотя мы стояли на расстоянии четырех или пяти футов друг от друга. Он был босиком, и его темные загрубелые подошвы упирались в землю, точно крепкие корни виноградной лозы.

Мы довольно долго молчали, и я уж хотел попрощаться и пойти домой, но тут Коуми предложил:

— Если хочешь, я покажу тебе одно отличное место для рыбалки.

В то лето я очень часто ходил ловить рыбу. Мыс Тибом слышали, что в тех местах есть такие ручьи, где местное жители ловят форель, но нам ни разу не удавалось такое место найти. Я дал понять, что меня подобное предложение чрезвычайно интересует, и Коуми быстро сказал:

— Хорошо. У каменной крепости сегодня вечером, — И тут же решительно зашагал прочь.

Хоть меня и одолевали некоторые сомнения, но вечером я все же пошел на Холм Сентаса, убедив себе, что если Коуми все-таки не придет, то неплохо будет немного помочь Око и Умо. Но не успел я подняться на холм, как заметил его, быстро идущего через виноградник, и пошел ему навстречу. Мы свернули и молча двинулись вдоль ручья, окаймлявшего холм, к тому месту, где этот ручей соединялся с другим, более широким. Затем мы еще с полмили пришли по берегу этого ручья, и в итоге едва заметная тропинка, что вилась в зарослях ивы, ольхи и лавра, привела нас к подножию очередного холма, где ручей, падая с небольшой высоты вниз, образовал несколько глубоких заводей, окруженных массивными валунами. Вода в этих заводях казалась неподвижной, течение почти не ощущалось. Мы дружно вытащили свою нехитрую рыболовную снасть, молча насадили наживку и, выбрав себе по валуну, забросили лески в темную воду озерца. Вечер был теплый, безветренный; сейчас, в середине лета, до заката оставался еще по крайней мере час, и солнечный свет, просачиваясь сквозь листву, падал на воду мягкими косыми полосами. Крошечные мошки плясали над поверхностью воды и исчезали в тени под высокими берегами. Уже через минуту у меня клюнуло, И я, сам себе не веря, вытащил великолепную рыбину, покрытую розовыми пятнышками и весившую фунта три или четыре. Я понятия не имел, что мне делать с таким роскошным уловом, и ошарашенно посмотрел на Коуми. Тот усмехнулся, сказал: «Новичкам везет» — и снова забросил свою лесу.

Клевало отлично, и мы то и дело вытаскивали из воды форель. Я все сильнее испытывав приязнь и благодарность к этому худому, молчаливому, загадочному юноше, а он ко мне почти и не поворачивался, и я так и не мог понять, почему он потянулся ко мне, чем я ему понравился. Как, несмотря на довольно-таки враждебные отношения, существовавшие между деревенскими рабами и нами, жителями города, он догадался, что мы можем стать друзьями, несмотря на огромную разницу в наших познаниях и опыте? Но в тот вечер мы с ним действительно подружились, хотя почти не разговаривали. Видимо, оба чувствовали в этом молчании некое взаимное доверие.

Когда за деревьями погасли последние темно-красные отблески заката, мы собрата свой улов. У Коуми была с собой плетеная сумка, и я положил туда свою рыбу — ту первую большую рыбину и еще две поменьше. Он тоже поймал несколько форелей и еще одну рыбу с узким телом и свирепой мордой, наверное, щуку. Затем мы вновь прошли по уже невидимой в сумерках лесной тропке, и, когда добрались до виноградника, стало совсем темно. Выйдя на ведущую в поместье дорогу, я сказал:

— Спасибо, Коуми.

Он кивнул и остановился, чтобы отдать мне рыбу.

— Оставь себе, — сказал я.

Он колебался.

— Я же все равно не смогу сам ее приготовить, — заверил я его.

Он пожал плечами, и в сумерках блеснула его улыбка. Пробормотав какие-то слова благодарности, он быстро повернулся и почти сразу же исчез в темноте среди высоких виноградных лоз.

После этого мы еще несколько раз ходили с ним на рыбалку, и всегда в разные места. Мне, правда, стало немного не по себе, когда я понял: Коуми всегда знает, где я нахожусь, и только от него зависит, захочет ли он взять меня с собой. Он сам находил меня и почти без слов спрашивал, не хочу ли я сегодня вечером пойти ловить рыбу. Тиба я никогда с собой не брал; я вообще ни слова не говорил ему о своих походах с Коуми: я чувствовал, что не имею на это права. Если бы Коуми захотел, чтобы Тиб пошел с нами, он бы сам его об этом спросил. А Сэл я, конечно, обо всем рассказал, от нее у меня никогда никаких секретов не было. И она нашей с Коуми дружбе обрадовалась. Когда же я попытался вслух решить мучившую меня загадку, почему он именно меня выбрал себе в товарищи и именно меня отвел в самые наилучшие, потаенные рыбные места, Сэл сказала:

— Ну, он, наверное, просто очень одинок, а ты ему нравишься.

— Да откуда ему было знать, что я могу ему понравиться?

— Он же целый день наблюдал за тобой, когда мы в горы ходили! Да и вообще, они замечают гораздо больше, чем мы; да и понимают все лучше нас, тут я уверена… Он уже тогда наверняка понял, что тебе можно доверять.

— Знаешь, иногда мне кажется, будто я с волком в лесу познакомился, — признался я.

— Хотелось бы мне сходить к ним в деревню, — задумчиво промолвила моя сестра. — Как это все-таки странно, по-моему, что нам этого делать нельзя. Словно они впрямь какие-то дикие звери! Между прочим, некоторые из тех женщин, которые прислуживают в доме, состоят в родстве с нашими городскими слугами. И все эти деревенские женщины, по-моему, очень даже милые. Вот только разговор их порой трудно понять.

В общем, у меня зародилась мысль как-нибудь, спросив у Коуми разрешения, вместе с ним сходить к нему домой. Меня и самого давно уже мучило любопытство; хотелось посмотреть, что за жизнь идет в тех темных хижинах, что разбросаны в долине под холмом, хоть между нами и деревенскими и сложились не самые дружественные отношения из-за «садовых войн» и засад, которые мы устраивали друг другу на дорогах. И вот как-то раз, когда мы с Коуми вернулись вечером с реки, я сказал:

— Я провожу тебя до деревни.

В тот вечер улов у нас был особенно хорош; самым большим моим трофеем была крупная форель длиной с руку, так что я вполне мог бы сослаться на то, что ему будет тяжело одному тащить столько рыбы. Коуми ничего мне не ответил, и я через некоторое время спросил:

— А ваши не будут против?

По-моему, у него мой городской выговор вызывал те же трудности, что и у меня — его деревенский. Он немного подумал, потом пожал плечами, и мы двинулись дальше. Над деревней плыл дымок, поднимавшийся из многочисленных труб, по улицам разносились ароматы готовящейся пищи. Темные людские фигуры мелькали мимо нас на покрытой колдобинами пыльной дороге, которая вилась меж домами; во дворах яростно лаяли собаки. Коуми свернул в сторону, но не к одному из больших бревенчатых домов, а, вопреки моим ожиданиям, к какой-то убогой хижине, построенной на невысоких сваях, чтобы уберечься от зимней грязи и сырости. Какой-то человек сидел на деревянных ступеньках крылечка, и я вспомнил, что уже видел его раньше: он часто работал на виноградниках. Они с Коуми приветствовали друг друга каким-то дружелюбным ворчанием, и мужчина спросил:

— Кто это?

— Он из Большого Дома, — ответил Коуми.

— Ого! — Мужчина явно был очень удивлен и хотел уже испуганно вскочить, решив, наверное, что Коуми привел с собой кого-то из хозяйских детей, но Коуми что-то сказал ему — видимо, пояснил, что я всего лишь один из городских рабов, — и мужчина, сразу успокоившись, молча уставился на меня. Мне было страшно не по себе, но раз уж я пришел в деревню, то отступать не собирался и спросил:

— Можно мне войти?

Коуми поколебался, потом, как всегда, то ли кивнул, то ли пожал плечами и повел меня в дом. В хижине было совершенно темно, если не считать слабых отблесков, которые отбрасывали тлеющие угли в очаге. Я заметил там неясные силуэты еще каких-то людей — женщин, старика, нескольких детей; все они жались друг к другу, и в спертом воздухе противно пахло немытыми людскими телами, псиной, едой, деревом, землей и дымом. Коуми взял у меня ту большую рыбину и передал ее вместе с остальным нашим уловом какой-то женщине — я заметил лишь ее сгорбленный силуэт да блеснувшие в темноте глаза. Затем Коуми что-то сказал ей, и она, повернувшись ко мне лицом, спросила: