Константин Бальмонт - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия

«… К. Бальмонт по праву считается одним из лучших русских поэтов. Порывистый, увлекающийся и увлекающий, он обогатил русскую поэзию целым рядом новых чувств, образов и мыслей. Брошенные им девизы продолжают жить до сих пор. …» (Н.Гумилев)

«… Бальмонт прежде всего – „новый человек“. К „новой поэзии“ он пришел не через сознательный выбор. Он не отверг „старого“ искусства после рассудочной критики; он не поставил себе задачей быть выразителем определенной эстетики. Бальмонт кует свои стихи, заботясь лишь о том, чтобы они были по-его красивы, по-его интересны, и если поэзия его принадлежит „новому“ искусству, то это сталось помимо его воли. Он просто рассказывает свою душу, но душа у него из тех, которые лишь недавно стали расцветать на нашей земле. В этом вся сила бальмонтовской поэзии, вся ее жизненность, хотя в этом и все ее бессилие. …» (В.Брюсов)

---

От атома

От атома – до человека,
От человека – до богов,
И в долгий век Мельхиседека
От звона мигов и часов.

От неподвижности – в самумы
Взметенно-зоркой быстроты,
От тиши – в грохоты и шумы,
В разломы цельной красоты.

Да будет. Это все приемлю.
Отец мой – Ум, и Воля – мать,
Но я слепил из точек землю,
Чтоб снова точки разметать.

Атомы времени

Мы в извивных
Вспевах взрывных,
Мы втекаем в Да и Нет.
Мы в Безликом
Лик за ликом,
Иней звуков, прах примет.

Мы свеченье,
Зыбь теченья
В Океане мировом.
Дрожь в намеке,
Малость, строки,
Буквы в рунах, песнь в немом.

Мы забытость,
Глянцевитость
Всеокружного жерла.
Миг живем мы,
Но поем мы,
И звучат колокола.

Мы снежинки,
Паутинки,
В капле влаги – миллион.
Он рыдает,
Не считает,
Но творим мы Небосклон.

Он смеется,
В тайнах вьется,
Все же знаем мы, кто Он.
В лик – от лика,
В песнь – от крика,
В хороводности Времен.

Начертания

Круговой полет планет,
Их сплетенья в темноте,
Полосой идущий свет
Метеоров и комет,
Ужасающих примет
В говорящей пустоте.

Это все – мои черты,
Начертанья вещих рун,
Это – я, и это – ты,
Чтоб над бездной пустоты
Были звездные цветы
В нескончаемости струн.

Огненная жатва

Клокочет огненное море,
Горят зловещие румянцы,
На Солнце рушатся в просторе
Вскипанья чувств, протуберанцы.

Что в Солнце в этот миг боролось?
Узнать ли нам, теням пожара!
Но в нем горел гигантский колос,
Свершилась жатвенная чара.

Сухой перун

Сухой туман, когда цветенье нив
Проклятье дней, хлебов плохой налив
У нив зарницы даже – на счету,
Сухой Перун – сжигает рожь в цвету.

Сухой Перун – роняет в травы ржу,
И чахнет цвет, что радовал межу
Перун желает молний из зарниц,
Небесных – должен он пьянить девиц.

Полонянник

– Почему ты, дух свирельный,
Вечно носишься, кружишься,
Ни на миг не отдохнешь?
На качели ты метельной,
Вправо, влево, к дали мчишься
– Я – плененный. – Это что ж?
– Надо мной обряд крещенья
До святою завершенья
Не был доведен.
Потому что поп был пьяный
Был он рваный и румяный,
Опрокинул свечи он.
Разукрасил крест цветами,
Говорит: «Веселье с нами
Благовестье бытия».
И вина он налил в воду:
«Это душам даст погоду».
А погода, это – я.
– Что же дальше? – Я влюбленный,
Дрожью звуков полоненный,
В брызгах, в прихотях Огня.
Раб себя, страстей свободных,
Полонянник Чернородных,
Носят Дьяволы меня
Посижу – и вдруг соскучусь,
Погляжу – совсем измучусь.
Где я? Что я? Запою.
Все по новому о старом.
Все бы дальше, все бы к чарам,
Вею, рею, вею, вью.

Мак

Кто маки cpывает,
Тот гром вызывает,
В Брабанте сказали мне так.
И вот почему я
Весь вздрогну, ликуя,
Дрожу, заприметивши мак.

Две речи

Есть обиходная речь,
Это – слова,
Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива.
А для единственных встреч
Двух озарившихся душ, или тел,
Есть и другая, напевная речь.
Ветер ее нам однажды пропел,
Видя в лесу,
Между трав,
Как в просветленности нежных забав
Любовь целовала красу,
Ветер ее прихотливо пропел,
И закружился, и прочь улетел.
В этот же час
Сад был от яблонь влюбляюще-бел,
И по Земле, в отдаленный предел
Сказка любви понеслась,
В трепете белых, и всяких цветков,
В пении птиц, и люден, и громов.

Стрела

Говорят – полюби человеков.
Хорошо. Только как же мне быть?
Ведь родителей должно мне чтить и любить?
Кто ж древнее – Атлантов, Ацтеков,
Ассириян, Халдеев, Варягов, Славян?
Коль закон – так закон. Нам он дан
Человеков люблю в ипостаси их древней,
Глаза были ярче у них, и речи напевней,
В их голосе слышался говор морей,
Луной серебрились их струны,
О богах и героях вещали им руны,
И клинопись им возвещала о мощи великих царей.
Но руны, и клинопись – стрелы,
Острия,
Бьющего метко, копья.
Уходите же вы, что в желаниях бледных не смелы,
Человеки, в свои удалитесь пределы.
Лук дрожит. Догони их, вестунья моя.

Перевал

Справа – горы, слева – горы,
Справа, снизу, там узоры
Задремавших сел.
Слева кручи, слева тучи,
Слева слышен зов певучий,
То прорвался ключ гремучий,
И завел,
Мысль повел он по извивам,
В беге срывном и счастливом
Пляшет он по склонам скал,
Вот запал,
Вот юркнул,
В царстве камня потонул,
Снова, ящерицей, глянул,
Залукавил, промелькнул,
Снова скрытности оставил,
Вырос, поднял целый гул,
Закурчавил
Гребни скал,
И от сел,
Миновавши перевал,
Влево – влево он ушел,
И рокочет, не устал,
И от выси в самый дол
Свеже-брызжущую влагу лентой
светлою провел.

Небесный бык

На золотых poгаx
Небесною быка,
В снежистых облаках,
Где вечная река, —
В лазури высоты,
Слились живым венком
Багряные цветы
Над сумрачным быком.
Возрадовался бык,
Возликовал, стеня,
Любить он не привык
Без громкого огня.
Он гулко возопил,
И прокатился гром,
Как будто омут сил
Взыграл своим жерлом.
Прорвались облака,
Небесный глянул луч,
Три сотни для быка
Коров стоят вокруг.
И в празднике огня
До каждой есть прыжок,
И каждая, стеня,
Любовный знает срок.
И сладостен разрыв
От острия любви,
И много влажных нив
В заоблачной крови.
А к вечеру вдали
Зажглась в выси звезда.
И на ночлег пошли
Небесные стада.

Ведогонь

У каждого есть ведогонь.
Когда ты заснешь, он встает,
В крылах его дышит полет,
Осмотрится, дунет, идет,
Окреп, улетает, не тронь.

Он волен, когда мы во сне.
И разный нам видится сон.
Вот птица, лазурь, небосклон,
Не мы это видим, а он,
И тонем мы с ним в вышине.

Вот ветер бежит по цветам.
Красивый с красивой, их два,
Бессмертная сказка жива.
Целует. И дышит трава.
Заснувшим так сладко устам.

Вот ссора, чудовищный вид.
С ножом ведогони, беда,
Открылась и льется руда,
Ты спишь, ты уснул навсегда.
Смотри. Ведогонь твой убит.

Едино-разный

Мы вносимы
В светы, в дымы,
Мы крутимы
Без конца.
В светозарный
Гром ударный,
В мрак сердец и в свет лица.

Но покуда
Есть Иуда,
Есть и чудо
Для людей.
Светлый мститель,
Искупитель
Омрачающих страстей.

И покуда
Нам отсюда
Изумруда
Светит свет,
Мчит нас белый
Бог – в пределы
Красных солнц и всех планет.

Семь

Из дыханья – камень красный,
Из воздушного – ужасный
По громоздкости бесстрастной.

А из камня, из забвенья,
Из земли, отяжеленья —
Изумрудное растенье.

Из растенья, из ночлега
Тайно-жаркого побега —
Зверь, взглянуть – так это нега.

А из зверя, встал из зверя, —
То богатство, иль потеря, —
Человек, всебожность меря.

Из него, из человека, —
То силач, или калека, —
Бог растет в века из века.

Бог встает, за богом боги,
Бесконечные дороги,
Многи мраки, звезды многи.

Это – шесть, но семь – священно,
Выше бога, неизменно,
Что на Вечном – в миге пенно.

Всебожие

В водах есть рыбы, – и боги есть рыб.
В воздухе птицы, – есть боги крылаты.
В травах свернулась змея вперегиб, —
Вещий есть Змей, бог любви, хоть проклятый.
Боги лесные – как волки глядят,
Боги ночные – как враны.
Боги дневные – как солнечный взгляд,
Боги бесчасья – слепые туманы.
Люди всегда о богах говорят,
Им отдают все несчетные страны.
Сами богами над Миром мы здесь
Будем, – он наш будет весь!

Вызов

Бряцать на кимвалах – умерших религий,
Вериги носить – отошедших веков,
И вечно быть в букве, и вечно быть в книге, —
Довольно. Я в бунте. Довольно оков.

Я только оставлю, там в сердце лелея,
Зелено-Перистого Змея себе,
Волшебного Фея, цветистого Змея, —
И вызов бросаю Судьбе!

Песни бесовские

Песни бесовские, песни приязные,
Мысли мирские, плесканья, плясания,
Были вы прокляты, звезды алмазные,
Подслеповатость гнала вас в изгнание!
Гнали вас, пляски Весны хороводные,
Вот и загнали в леса изумрудные,
Любо скликаться вам, птицы свободные,
Сколь вы прелестные, сколь многочудные!

Джелальэддин руми