Уильям Бартон - Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

• Название: Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
• Автор: Уильям Бартон
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2005
• ISBN: ISBN 5-352-01543-2

Ежегодные сборники «The Year's Best», выходящие в США уже более пятнадцати лет, публикуют повести, рассказы, эссе, отобранные по всему миру, и попасть в число их авторов не менее престижно, чем завоевать Всемирную премию фэнтези или «Небьюлу».

Гигантские звездолеты, беззвучно глотающие парсек за парсеком в бескрайней ночи, роботы, похожие на неуклюжих бронированных крабов, запутанные лабиринты «киберпространства», странные механизмы, дающие людям власть над самим Временем. Согласно западной традиции все вместе это называется «Science Fiction», научной фантастикой. На страницах ежегодной антологии Гарднера Дозуа собраны лучшие образчики этого направления. Самые удачные рассказы ведущих авторов, работающих в жанре киберпанка, антиутопии, космического боевика, — Гарри Тертлдава, Майкла Суэнвика, Джона Варли, Вернора Винджа и многих других. Впервые знаменитая антология выходит на русском языке. Двадцать девять блистательных образцов малой прозы помещены под одной обложкой с целью познакомить читателя с наиболее яркими новинками жанра.

---

— Это хоккей? — спрашивает Джейк.

Фил кивает. Наверное, Джейк в садике слышал разговоры о хоккее. С тех пор как родился Джейк, ни Фил, ни кто-нибудь другой в его окружении не говорил о хоккее.

— Ты умеешь играть?

Фил смотрит на Джейка. От него у мальчика только глаза, голубые глаза. Остальное все от Челы.

— Да, — наконец отвечает он. — Играл когда-то давно.

— А ты хорошо играл?

Фил кивает в ответ.

— Нормально. Но с тех пор прошло много времени.

— Это интересно?

— Похоже на полет. — Фил задумывается. — Когда я был мальчиком, хоккей нравился мне больше всего на свете.

Джейк на секунду замолкает.

— Почему же ты больше не играешь?

Фил пожимает плечами.

— Трудно сказать. Мне пришлось уехать из дома. Мне надо было повзрослеть. Играть было некогда.

Джейк снова задумывается.

— Можешь научить меня?

Фил смотрит на сына. Тревога и страхи исчезают. Боже мой, прошло больше двадцати лет! Ему сорок один год. Может, пора все забыть?

— Да, могу.

Сначала ему непривычно на коньках. Но после нескольких дней тренировок, болей во всем теле и множества синяков он снова обретает форму. Словно просыпаются давным-давно заснувшие мышцы. И ему очень нравится кататься на коньках.

Джейк легко учится держаться на льду, скоро он уже хочет играть в хоккей. Фил и не замечает, как превращается в тренера целой команды. Дети абсолютно разные, от пяти до семи лет. Фил вовсе не уверен, что сможет их чему-либо научить. Зима стоит прекрасная. Фил продолжает тренировать ребят и летом.

Каждое утро, какая бы жара ни стояла, Фил ждет не дождется начала тренировок; он уже забыл, что способен на подобное рвение. Каждый вторник он с самого утра на катке; учит мальчишек правильно держаться на коньках, бегать, удерживать равновесие при столкновениях. В детской лиге не разрешается задерживать противника, для этого они должны немного подрасти. Но Фил помнит и об этом. Все равно их надо готовить к такой возможности, им самим же потом будет легче.

Каждое утро у катка собирается группа родителей и просто зрителей. Большинство из них Фил уже знает, ведь это родители его мальчишек. Он научился выслушивать их жалобы и советы, их крики и угрозы. Два раза чуть не схватился с папашами, но ему удалось-таки все уладить мирным путем. Он настолько физически крепче и больше остальных, что они стараются вести себя с ним осторожно. К тому же его команда успешно играет в своей лиге.

Постоянно приходит и наблюдает за игрой некий пожилой мужчина. Когда-то он был достаточно крупным, но давно потерял былую мощь. Одет он неопрятно, на локтях и коленях одежда засалена. Фил определяет появление мужчины на катке прежде всего по сильному запаху табака. Хотя тот никогда не курит, запах настолько въелся в его одежду, что сразу дает о себе знать, особенно в морозном воздухе катка. Мужчина этот не связан родственными узами ни с кем из мальчиков, и Фил на всякий случай приглядывает за ним — а вдруг у того что-нибудь нехорошее на уме. Но нет, скорее всего мужчина просто спасается здесь от жары. Проходит несколько недель, и Филу уже кажется, что он знает этого человека, только не помнит откуда.

Как-то в августе, ближе к концу сезона, мужчина в самом начале тренировки машет рукой Филу. Филу становится интересно, и он подкатывает к бортику.

— Чем могу быть полезен?

Мужчина откашливается, потом аккуратно вытирает рот.

— Я думаю, нам надо поговорить. Давайте встретимся после тренировки. — Голос у него слабый, говорит он неторопливо.

Фил пожимает плечами.

— Извините, у меня свои планы. Может, на следующей не деле…

— Нет. — Мужчина слабо улыбается. — У меня каждый день на счету.

— У меня тоже. Извините, но…

Фил внимательнее всматривается в лицо мужчины. Что-то есть в нем до боли знакомое, но Фил никак не может вспомнить, где видел этого человека.

— Мы с вами знакомы?

Мужчина кивает.

— Извините. Я думал, вы меня узнали. Меня зовут Фрэнк Хэммет.

Фил долго, не отрываясь, смотрит на мужчину, потом переводит взгляд на мальчишек на льду.

— О'кей. Но почему именно сейчас?

Хэммет откашливается.

— У меня эмфизема. До следующей недели я могу не дожить.

Фил отправляет Джейка домой к одному из мальчиков и обещает заехать за ним, как только освободится. Они с Хэмметом садятся за столик в ресторане на втором этаже, над катком.

Фрэнк пододвигает Филу чашечку кофе.

— День еще только начался. Я подумал, вам неплохо бы взбодриться.

— Знаете, — начинает Фил, но останавливается, не договорив. Потом продолжает: — Я все эти годы думал, что бы я сказал вам при встрече. А теперь даже не знаю, что сказать.

Хэммет смеется, потом закашливается.

— Растерялись, увидев меня вот так, да?

— Да нет.

Хэммет кивает головой.

— Трудно сказать что-либо человеку, который сломал твою жизнь.

— Вы не ломали мою жизнь.

Хэммет трясет головой.

— Эй, давай не будем хитрить с прошлым! Я ведь видел, как ты играл, когда ты сам был еще мальчишкой. Я прекрасно знал, что ты выбьешься в люди, хотя бы в низшей лиге. А потом я выложил прессе всю историю про тебя, и ты вынужден был уйти. Не пытайся обелить меня, снять вину за то, что я действительно совершил.

— А я и не пытаюсь. — Фил какое-то время рассматривает свои руки. — До того как вы начали писать обо мне, у меня была определенная жизнь. И теперь у меня есть своя жизнь. — Фил вспоминает малыша Джейка, Челу, Эстебана, Кэрол и отца. — Никто ничего в моей жизни не ломал.

Хэммет ворчит:

— Понятно. Эта мысль тебя немного успокаивает.

— И вы все это время все обо мне знали?

Мужчина трясет головой.

— Нет, я наблюдал за тобой с самого детства. Но я наблюдал за многими мальчишками. За месяц до появления первой статьи я получил по почте конверт, в нем были фотографии хроматограмм ДНК. Одна серия — Горди Хау, вторая твоя. У меня был приятель, который работал в бостонской полиции, он проверил подлинность этих снимков по национальной базе данных. — Мужчина нащупывает сигарету в кармане, но передумывает и кладет обе руки на стол. — Так появилась статья.

— Но зачем? — Фил склоняется к мужчине. — Зачем вы взялись за это? Вы же должны были знать, чем это кончится. Для меня.

— Мне показалось, ты сказал, что я не сломал твою жизнь.

— Но я же не говорил, что мне не было больно.

Хэммет кивает и смотрит сквозь окно ресторана на лед катка. Там теперь занимаются юноши.

— Я написал статью потому, что материал был сенсационным. И еще потому, что боялся, что не я один владею информацией, и хотел опередить остальных. Я сразу взял правильный тон и стал писать дальше в том же духе. Я быстро бросил «Мидлсекс», перешел в «Глоуб» и замечательно их доил. А ты что думал, зачем еще я взялся за это дело?

Фил откидывается на стуле, пожимает плечами.

— Наверное, я подозревал все эти причины. Кто прислал вам снимки?

Хэммет разводит руками:

— Я так и не узнал. Я слышал, что и ты пытался разузнать. Еще больше старался Далтон. Но кто бы там ни стоял за этим, им удалось здорово замести следы, а за семнадцать лет и тем более ничего не осталось. Теперь след настолько остыл, что уже ничего не узнать.

— Зачем вы пришли ко мне?

— Чтобы поделиться с тобой моей бесценной мудростью и жизненным опытом, — быстро отвечает Хэммет. Он вытаскивает из кармана старый, туго набитый конверт. — И чтобы передать тебе вот это.

Фил открывает конверт и достает пачку снимков. Черно-белые, разграфленные на клетки.

— Хроматограммы.

— Я решил, что должен передать их тебе.

Фил долго смотрит на снимки. Он уже видел такие фотографии, когда Робинсон сравнивал его ДНК с ДНК Горди Хау, а потом еще раз, когда через день после рождения Джейка сравнивали ДНК малыша и ДНК его родителей — Фила и Челы. Но сейчас он держит в руках те самые снимки, которые в корне изменили его жизнь. Они кажутся ему очень тяжелыми. Фил аккуратно складывает их обратно в конверт.

— Спасибо, Фрэнк, — искренне благодарит он.

Хэммет отмахивается.

— Я совсем не сожалею, что сделал это. Плохо, что ты так тяжело все воспринял.

Какое-то время они сидят молча. Фил задумчиво пьет кофе.

— Вы сказали, что у вас эмфизема?

— Да, — быстро отвечает Хэммет. — Затронуты оба легких, а трансплантаты на мне не приживаются.

— Ну, они ни на ком хорошо не приживаются. — Фил пьет кофе и думает об отце. — А как вы думаете, зачем они это сделали?

— Что именно? Клонировали вас или послали мне снимки?

— Не знаю. Наверное, и то и другое.

— Хорошие вопросы, — замечает Хэммет. — Они меня мучают последние двадцать пять лет. Но ответить на них я так и не могу. Это все, что я знаю. Хотя протолкнуть историю в прессу стоило им немалых денег, но гораздо больше стоила сама процедура клонирования. То есть те, кто это сделал, люди не бедные. Они не стали клонировать первого попавшегося человека, а выбрали средней руки знаменитость. Человека, которого большинство людей хорошо знает, но кого в то же время нельзя назвать звездой. Ни один человек на свете не считает себя негодяем, значит, можно предположить, что и они думали, будто делают нечто полезное и нужное. Они клонировали тебя и долгое время держали это в тайне. Потом раскрыли тайну, но только твою. Может, ты был единственным. Может, были сотни попыток. Сотни Хау. А может, и нет. После того как все раскрылось, многие люди проверяли свое родство с Горди Хау. Но только ты был признан официально, и они раскрыли информацию только о твоем деле. Никто не знает, какие еще клоны они получили.