Александр Абрамов - Мужество в наследство

• Название: Мужество в наследство
• Автор: Александр Абрамов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 5-7529-0014– X

История Великой Отечественной войны явила миру множество примеров удивительного мужества и отваги советских воинов. И высшая форма проявления героизма — воздушный или наземный таран. Пилот, идущий на таран вражеского самолета или направляющий свою машину на наземную цель, не мог рассчитывать на то, что сам уцелеет, он думал только о победе над врагом. И тем не менее благодаря мужеству и летному мастерству некоторые из таких героев остались в живых. Автор книги собрал интересный материал об уральских летчиках, таранивших врага, достойных наследниках легендарного Петра Нестерова, впервые в мире выполнившего «мертвую петлю» и совершившего первый воздушный таран.

---

В полку Мазуркевича долго обсуждали план атаки. Пологов выступил с предложением несколько видоизменить боевое построение с учетом фашистской системы воздушной обороны и их тактики. Опыт подсказывал, что мало познать шаблонную стратегию врага, надо и самим в каждом отдельном случае применять многообразные и гибкие приемы. Тогда можно запутать противника и не позволить ему разгадать тот или иной маневр. Штурман считал, что за лидером разумно пустить на высоте 1000–1200 метров демонстративную группу «илов» и «лаггов» для того, чтобы отвлечь зенитки и истребители противника. А ударная группа штурмовиков должна подняться в воздух минут на пять позже.

Новую схему изложили на бумаге. По мнению Пологова, такое боевое построение должно оказаться неожиданным для немцев и позволить основной группе штурмовиков без особых препятствий преодолеть воздушный заслон и точнее накрыть цель.

Друзенко и Мазуркевич одобрили предложение штурмана. Договориться с командиром штурмовиков предстояло майору. Перед отъездом он сказал, что в порядке исключения на эту операцию полетит редактор газеты Кусельман, и попросил пристроить его на замыкающем «иле» в кабине стрелка.

Успех намеченной операции во многом зависел от четкого взаимодействия «илов» и «лаггов». Поэтому на обсуждение разработанного плана штаб дивизии собрал вместе летчиков-истребителей и штурмовиков. За основу приняли пологовскую схему боевого порядка. Его же назначили лидером.

Из партизанских сообщений в штабе знали, что с двух до трех часов дня пунктуальные немцы заняты обедом. Это время и решили использовать для атаки. Штурмовикам схема понравилась: истребители надежно защищали их со всех сторон. Маршрут над оккупированной территорией проложили ломаной линией, со значительным отклонением от курса, чтобы посты воздушного наблюдения противника не могли определить истинное направление удара.

Дальний полет потребовал подвески к самолетам дополнительных бачков с бензином, которые следовало сбросить, как только они опустеют.

…Внизу засверкали солнечные зайчики. Ведущая группа истребителей спустилась ниже. Все ясно! Это поблескивают стеклянные кабины вражеских самолетов. Ими заполнен весь аэродром — настоящее осиное гнездо.

Как и предполагалось, ударная группа беспрепятственно вышла на цель и успешно отбомбилась. Шесть вражеских машин сразу же вспыхнули, как свечки. Гитлеровцы спохватились с большим опозданием. Один из «мессершмиттов» попытался вырулить на взлетную полосу, но Алексей Урядов мгновенно «пришил» его к земле свинцовой нитью. Внизу поднялся переполох. Заградительный огонь зениток противника, казалось, достиг предела. От дыма и пепла в воздухе не оставалось просветов.

С запада приближались пятнадцать «мессершмиттов», вероятно вызванных на помощь. Истребители прикрытия рванулись им наперерез. Началась ожесточенная схватка. Тем временем штурмовики продолжали бомбить аэродром. Зенитки прекратили огонь, боясь задеть своих.

В круговороте потемневшего неба завертелись, замелькали крылья и фюзеляжи. Грохот пушек и пулеметов, натужный рев моторов — все смешалось.

Пологов стремился выиграть высоту, чтобы пробиться к ведущему «мессершмитту». Он по опыту знал, что стоит фашистам лишиться своего лидера, как они моментально теряются и проигрывают бой. От вертикального маневра у Павла потемнело в глазах. Он вывел машину в горизонтальное положение, и тут же по ее плоскостям дробно забарабанили пули: в хвосте повис «мессершмитт».

В подобные минуты возбуждение, которое обычно охватывало Пологова перед боем, уступало место расчетливому хладнокровию. Он умел безошибочно отделить главное от второстепенного, и это всегда помогало ему принимать единственно верное решение. Павла никогда не смущали риск и опасность. Их для него словно бы не существовало. В острые моменты у летчика появлялось как бы второе дыхание. Ему казалось, что не стань у самолета крыльев, он продолжал бы сражаться с врагами одной силой воли…

Пологов думал и действовал молниеносно. «Пулеметная трасса — прицельная очередь фашиста, — пронеслось в голове. — Сейчас ударит из пушки». Резкой полубочкой он обманул преследователя, не спуская в то же время с него глаз. «Его» «мессершмитт» опять оказался выше. Тогда Павел решил подобраться к нему под углом снизу. Мимо, распуская серо-дымчатую струю, пронесся немец, а за ним — «пятьдесят пятый» Сорокина. «Молодец Ваня, — отметил штурман, — ухлопал гада».

Прицел нащупал вражеского лидера. Пальцы автоматически нажали на гашетки. Есть! Фашистский самолет клюнул носом и штопором понесся к земле. Набрав высоту, Пологов шелковой подкладкой шлема вытер вспотевший лоб.

«Илы» завершили последнюю атаку и легли на обратный курс. Старшина Кучеренко один на один дрался с «мессершмиттом» неподалеку от замыкающего штурмовика. «Там ведь редактор!» — вспомнил Павел и поспешил на выручку. Огрызаясь, фашист покинул поле боя.

Часы показали, что атака и схватка длились всего шесть минут. Как мало и как много! Позади остался пылающий горизонт.

…К вечеру небо покрылось рваными грозовыми тучами. Проливной дождь загнал летчиков в землянки. Мазуркевича, Копцова, Пологова и комэсков вызвали по телефону в дивизию для разбора итогов операции. Там Павел встретил командира эскадрильи соседнего полка, которого недавно спас в бою. Тот подошел, пожал ему руку и поблагодарил.

Мачина отозвали в Москву, в распоряжение штаба ВВС. Дивизию принял полковник Осадчий. Из его кабинета выскочил покрасневший редактор газеты Кусельман. Оказалось, что политрук летал на штурмовку втайне от комдива. Почесывая затылок, он рассказал, как Осадчий только что «дал ему разгон».

Долго бушевал комдив, угрожая редактору трибуналом, а когда тот покорно повернулся и, сникнув, пошел к двери, полковник немного утихомирился и приказал:

— Старший политрук, вернитесь! Еще до своего проступка вы были представлены к награде. Исключать из списка вас не буду. Но предупреждаю: второе нарушение — и на мое милосердие не рассчитывайте.

Еще пуще досталось командиру штурмовиков и Друзенко. Но их спасли от наказания хорошие результаты налета на Брянскую авиабазу. Из-за линии фронта поступило подтверждение: на земле уничтожено 25 бомбардировщиков, два склада с боеприпасами, склад с горючим и 200 солдат и офицеров противника. Приказом по фронту личному составу дивизии объявили благодарность.

Газета, над которой всю ночь старательно трудилась дивизионная редакция, моментально разошлась по рукам авиаторов. В ней под заголовком «Враг это запомнит надолго!» описывались подробности вчерашней операции. Вверху броско было напечатано: «Военный совет фронта объявляет благодарность участникам успешного налета на вражеский аэродром в районе Б., в результате которого разгромлена авиационная бомбардировочная группа противника, недавно сюда переброшенная».

Не забудем, отомстим!

Командир эскадрильи капитан Салахов бродил, словно в воду опущенный! Через двое суток после вынужденной посадки он пришел на аэродром пешком, заросший щетиной, исхудавший. Ему не повезло. Сержант Гармаш буксировал поврежденный «лагг» по раскисшей от дождей дороге. У села Каширское, при въезде на мост, трехтонный истребитель увлек под откос полуторку и сломался. Капитана чуть было не отдали под суд. О чрезвычайном происшествии объявили приказом по полку.

С рассветом летчиков подняли по тревоге. Приказывалось немедленно перебазироваться на аэродром Усмань, севернее Воронежа.

Позднее в штабе Пологов узнал, что найденную у пленных фашистов фотопленку проявили. На ней оказались заснятыми наши аэродромы в полосе Брянского фронта. Командование догадывалось, что это не единственная фотопленка, запечатлевшая расположение наших самолетов, и предприняло ряд контрмер.

Наряду с перебазировкой авиачастей началось массовое строительство ложных аэродромов. И фашисты «клевали» на удочку: более двадцати раз бомбили они вместо боевых машин деревянные макеты.

…Полк разместился в небольшой деревушке, почти все жители которой подались в леса. После насыщенного фронтовыми заботами дня летчики обычно устраивались здесь на ночлег. На аэродроме оставались лишь охрана и техники, занятые ремонтом машин.

Во время ознакомительных полетов летчики запоминали ориентиры. Вокруг простиралась равнинная степь, обильно усеянная зелеными островами лесов и множеством перелесков, разбегавшихся по балкам и оврагам над речками Воронеж и Усмань.

Пологов пометил на планшете наиболее крупные ориентиры: Усманский бор, Шиповский и Таллермановский леса. Делал он это скрупулезно, ибо ему как штурману лучше других следовало освоить район базирования и линию соприкосновения с противником.