К Енко - Нападение акулы (Кубинский гаврош)

• Название: Нападение акулы (Кубинский гаврош)
• Автор: К Енко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Сейчас загнанный силой под палубу он был вынужден сжаться в комок, покориться судьбе. Покориться? Нет! Раньше, когда Армандо получал крепкий подзатыльник или грубый пинок, он, как побитый щенок, весь съеживался и поскорее старался убраться. "Не попадайся, не попадайся", - стучало в висках. "Ты никто и ничто в этой жизни", - подсказывали ему затаенные в душе обиды. - "За твою жизнь не дадут и одного сентаво богатые и важные сеньоры".

После революции многое изменилось. Для Армандо началась новая жизнь, появились новые друзья. Постепенно изменилось отношение к самому себе, окрепло чувство собственного достоинства, уважения к своим делам. Но сейчас, в сложном и опасном положении, в какое попали ребята, он мог снова почувствовать себя беззащитным щенком. Но нет, Армандо не струсил, не растерялся. Напротив, он готов сопротивляться.

В это время к ним подсел Мартин Рохас, пожилой, 58-летний рыбак. Капитан послал его, чтобы подбодрить ребят.

Рохас был самым незаметным, но и незаменимым членом команды. Его ценили за скромность и большое трудолюбие, за честность и прямоту. Внешне он был похож на неприметный сучок, который всегда в тени и который, кажется, можно сломать одним прикосновением ладони. Но когда пытаешся его сломать, он больно колется и не ломается, как сухая ветвь, а неожиданно гнется, как напоенный соком стебель сахарного тростника.

Ребятам Рохас нравился ещё и за то, что никогда не говорил общепонятных слов и общепринятых истин. Он начинал свой разговор так, что иногда смешно было слушать. Только под конец улавливался смысл его речи, и потому разговор с ним всегда был интересным.

Вот и сейчас, подсев на нары, Мартин Рохас начал вытаскивать свои слова из какой-то лишь ему ведомой мысли, бившейся в тисках его рассуждений, как рыба в сети, перед тем как, изловчившись, выпрыгнуть снова в океан.

- Ну так, ребятки, - начал он и, помолчав, спросил: - А кто видел море во сне?

- Во сне?

- А почему во сне?

- Ну, видел, наверно... Я видел, - неуверенно выдавил из себя Армандо. У него в голове никак не укладывалась такая нелепая и неожиданная мысль: зачем видеть море во сне, когда каждый гаванец видит его сотни раз в день! Армандо на миг закрыл глаза и увидел море у Малекона, море в порту, море на пляже.

Через несколько минут выяснилось, что моря во сне, пожалуй, никто и не видел, а если и видел, то давно и неясно.

Ребята сдвинулись ближе к Рохасу.

- У нас в семье от отца к сыну передавалось поверье, - продолжал Мартин Рохас. - Это было так: кто увидит во сне море, увидит ясно, хорошо, тот будет счастлив. Я уже не помню, кто из наших видел море во сне, но вся семья была несчастна. Мы жили в нищете и всегда были голодными. Я тоже мечтал увидеть море во сне, кажется, даже стал рыбаком из-за этого! Но однажды я все же увидел море во сне, но мне казалось, что не так ясно и хорошо, чтобы ко мне пришло счастье. Оно долго не приходило... - Мартин помолчал, всматриваясь в лица ребят, с напряжением слушавших его. - Но, наконец, счастье пришло. Я увидел море во сне. Потом я получил работу, стал рыбаком.

Мартин опять замолчал и обвел взглядом ребят. Он увидел, что они понимают его. Каждый из них понимал счастье по-своему, каждый по-своему истолковывал и обдумывал мысли Мартина. Армандо понял их так, что человек, в какие бы условия ни попал, не должен забывать, что он способен постоять за себя и в новых сложных условиях.

- Дядя Мартин! - Эмилио навалился от резкой качки на плечо рыбака и, чтобы не скатиться с нар, схватился за его руку.

- Что?

- Расскажите ещё что-нибудь, ну такое, знаете, интересное!

- Интересное? Как сказать, почти все в жизни интересное. Ну хорошо, расскажу вам ещё одну историю, пока время есть. - Мартин поднял голову и прислушался к тому, что делалось на палубе.

Ребята затихли и тоже начали прислушиваться к звукам, доносящимся сверху: шум волн, скрип рулевого колеса и хриплые голоса американских солдат.

- Это произошло в 1958 году, за несколько месяцев до того, как бежал с Кубы диктатор Батиста. Мне поручили доставлять продукты, медикаменты и патроны к партизанам в горы Сьерра-Маэстра. Несколько раз мне удавалось это проделать и все сходило благополучно.

- Как-то раз я со своим осликом был на краю большого поля сахарного тростника. Оставалась какая-нибудь сотня метров, и я бы оказался уже в горах. Но тут неожиданно на дорогу из тростника вышли два батистовца с автоматами в руках, двое других появились сзади. Ну и, конечно, руки вверх и все такое... - Мартин остановился вспоминая: - На мне была надета всякая рвань. Ну, был одет так, как ходят крестьяне в тех местах. Меня обыскали. И ничего не нашли. Как я пожалел тогда, что у меня в карманах не оказалось хотя бы десяти песо: они пошли бы их пропивать и оставили меня в покое. Вывернув мои карманы, батистовцы взялись за сумки, висевшие на спине ослика. Там была рыба. Это им не понравилось.

Все четверо бросились выворачивать сумки. По лицу одного из них я понял, что в руку ему попалась пачка патронов. Он ещё не вытащил её из мешка и не догадывался, что это такое. Но я определил момент, когда он должен был прозреть, прыгнул в тростник и бросился бежать. Высокие стебли сомкнулись, скрыли меня от взоров батистовцев. Вдогонку затрещали автоматные очереди. Cчастливая случайность, что в меня не попали, и не стали преследовать, ловить. Они знали, как меня заполучить: запалили тростник и стали ждать, когда я, поджаренный, выскочу на дорогу сам. Больше деваться было некуда.

- Но вы же живой! - заметил Эмилио.

- Живой, а думал, что сгорю. Я решил не выходить на дорогу, лучше смерть от огня. Забрался поглубже, в самую гущу тростника, ну, как вам сказать, оттягивал развязку...

- Ну дальше, что же дальше?

- Что дальше? Никогда не терять голову, вот что дальше. Всегда нужно искать выход, не поддаваться панике. Если бы я от страха метался по горящему тростнику, сгорел бы. Я сказал себе: "Стой, Мартин, ищи выход". И я его нашел. Пустил огонь против огня. Схватил горящий тростник, отбежал подальше от огня и выжег для себя порядочное место. Потом огонь меня уже не доставал. Правда, от чада и горячего воздуха я потерял сознание. Очнулся ночью. Батистовцы, видимо, решили, что я сгорел, не пошли меня искать. Так я и спасся, вышел, казалось бы, из совершенно безвыходного положения.

Старый рыбак замолчал, а потом добавил:

- Вот так, никогда не теряйте мужества. Побеждает тот, кто не сдается, а упорно борется...

"Ламбду" резко закачало на волнах. Очевидно, вблизи проходило большое судно. Задержанные кубинские суда вводили в акваторию военно-морской базы США Ки-Уэст.

Долго тянулось время. Наконец резкие, знакомые толчки о причал, звуки швартовки и грубая команда: "Вылезай!"

Яркое солнце ударило в глаза. Разобравшись, ребята увидели грязную угольную пристань, Солдатню, топтавшуюся по дощатым настилам, услышали крики команд на чужом языке.

С угрозами и бранью солдаты согнали рыбаков с пристани на мол и погрузили в крытые брезентом грузовики.

Вскоре кубинские рыбаки очутились в военной тюрьме. Ребят бросили в одну камеру вместе со взрослыми. Спали на старых газетах. Кормили их один раз в день.

Прошло три дня. В камеру не раз врывались полицейские, выстраивали всех вдоль стены. По очереди хватали и подводили к столу: снимали отпечатки пальцев, фотографировали. Если кто сопротивлялся, выворачивали руки. Взрослых рыбаков вызывали на допрос, а ребят не допрашивали, будто забыли о них. На третий день к вечеру их вывели во двор тюрьмы и предложили немедленно собираться. Куда - не говорили. Капитан попытался протестовать, но на его протесты никто не обращал внимания.

- Перевезем в Майами, - сообщили тюремщики. Во время время длительного переезда устали, обессилели от духоты и жажды. Никто не разговаривал.

Их высадили во дворе новой тюрьмы. Это пленники поняли по высокой кирпичной стене с колючей проволокой наверху и сторожевым будкам с пулеметами по углам.

ЦРУ БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО

Внутреннее убранство служебных кабинетов Центрального разведывательного управления США в городе Майами ничем не отличается от убранства таких же кабинетов ЦРУ на любом другом континенте. Различие от северных стран составляют лишь пластмассовые жалюзи от солнца. На Кубе их называют персианами.

В комнате звонит телефон. К нему прямо от распахнутой двери подходит офицер.

- 35-й слушает!.. Это ты, Брэдли... Ты уже здесь? Прилетел из Пуэрто-Рико?... Какие новости? Как раз сегодня они есть. Что ж, заходи, все узнаешь...

- Знаю твои новости, Донат, - Брэдли через пять минут стоит в дверях. - Кто-либо провалился на Кубе? Крупные заголовки в гаванских газетах: "Пойманы с поличным шпионы ЦРУ!". Это? Да?

- Не угадал. Шеф приезжает.

- Шеф? Сейчас?

- Сейчас и срочно.

- Откуда он? Из Сайгона, Каракаса или Берлина?

- Представь себе, ни то, ни другое, ни третье. Прямо из Вашингтона.