Сергей Абрамов - Приключения на Лесной улице

• Название: Приключения на Лесной улице
• Автор: Сергей Абрамов
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

Пути не было.

Вежливый старшина разъяснил мне, что на Садовое кольцо я могу успешно выехать через Трубную улицу.

— Я не хочу на Садовое, — взмолился я. — У меня редакция на Цветном бульваре у Самотеки, знаете?

Старшина знал, но знание его ничего не изменило.

— Подождите полчасика, — сказал он, — тогда и проедете. А хотите — оставьте машину здесь, потом подгоните.

Второй совет был разумным, и, заперев машину, я пошёл к редакции пешком. Пробыл я там недолго-час или полтора, а когда вышел обратно на улицу, то увидел своего вездесущего соседа Ганю. Он стоял у стенда с газетой и ел мороженое-трубочку за двадцать восемь копеек.

— Ты что здесь делаешь? — спросил я.

— Людку жду, — сообщил он. — Мы в «Мир» идём на венгерский детектив со жгучими тайнами.

— Проводи до машины. Есть время?

— Время-то есть, — согласился он. — А что это вы невесть где машину бросаете?

— Авария была, — объяснил я, — ну и не пускали. Да это здесь рядом, не утомишься…

Мы неторопливо шли — дело к осени, погода тёплая, куда спешить-то? — беседовали о возвышенном. Ганька лизал мороженое, рассказывал байки о тяжёлой студенческой жизни.

— Говорят, на экзамен идти — надо пятак под пятку положить, — делился он, — а накануне, соответственно, не бриться, не мыться. Очень помогает…

— Это точно, — не возражал я. — Особенно если долго не мыться: ни один преподаватель не выдержит.

— Вам всё смешки, — обиделся студент, — а приметы эти проверены временем. И лучшими людьми.

Я уже забыл о своём утреннем приключении с приметой.

— Всё фольклор, — беспечно резвился я, — бабкины бредни. Стыдно, физик, и одновременно тревожно за твой пошатнувшийся моральный облик. Ландау в приметы не верил.

— А Эйнштейн верил, — упрямо тянул Ганя, — и Крукс верил.

Из открытой двери подъезда вылетела чёрная кошка, пронеслась перед нами, довольно смело перемахнула проезжую часть и скрылась за чугунным заборчиком бульвара. Ганя остановился и сказал торжествующе:

— Кошка!

— Вижу, — не стал спорить я.

— Чёрная, — продолжил объяснения Ганя.

И здесь я не нашёл возражений:

— Очень точное наблюдение.

— Я дальше не пойду, — объявил Ганя. — Чёрная кошка — к несчастью.

— К большому или маленькому?

Ганя помялся:

— Не знаю… К маленькому, наверно…

— Так что ж, обратно пойдём?

— Нет, почему? Надо подождать, пока кто-нибудь раньше нас пройдёт здесь, и… заклятье снято.

— А если я первый пройду?

— Валяйте, — разрешил Ганя. — Вам же хуже…

Я храбро пересёк невидимый кошкин след, и Ганя присоединился ко мне.

— Где же несчастье?

— Будет, — успокоил Ганя. — Не торопите события.

Без приключений мы дошли до моего «Жигулёнка», я отпер дверцу и сел.

— Привет, физик. Вечерком поделюсь несчастьем.

— Ага, — рассеянно сказал Ганя: он изучал переднее колесо машины. — А когда это у вас колпак спёрли?

— Как спёрли? — Я выскочил на мостовую: так и есть, правое переднее колесо демонстрировало обнажённые гайки крепления. Колпака не было.

Я обошёл машину: увели только один колпак; видно, вор попался совестливый. А может, ему и нужен был всего один — кто теперь узнает?

— Вот вам и несчастье, — сказал мстительный Ганя. — Как вы считаете: большое или маленькое?

— Это как посмотреть… — Я, собственно, расстроился даже не от самого факта кражи, а от его непонятной связи с чёрной кошкой. Колпак, в конце концов, дело наживное: рублей шесть всего. Но при чём здесь приметы? Во-первых, утренние: с проклятым «пути не будет». Пути и вправду не было, не наврала примета. И с кошкой тоже всё вроде сходится…

— Да вы не расстраивайтесь, — утешил Ганя. — Без колпака даже красивее.

— Иди к чёрту! — вполне искренне сказал я, сел в автомобиль и уехал, оставив улыбающегося Ганю дожидаться своего венгерского детектива и волоокой девушки Люды.

Кстати, уж она-то наверняка в приметы не верит: не тот характер. Да и я не верю; не верю, не старайтесь убедить. А всё случившееся — только нелепое совпадение, смешное совпадение. У вас, что ли, таких не бывало?

Домой я доехал без примет, а стало быть, без приключений. Даже если оные приключения никак с приметами не связаны, я всё равно был доволен. Подсознательно, подсознательно — попробуйте, упрекните в суеверии. Да и вообще я слабоват по этой части: не знаю их, не знаком даже по литературным источникам. А лучший способ бороться с приметами — не знать их. Кто это сказал? Я это сказал.

Дома я позвонил тихому старичку Ивану Васильевичу, чудо-старичку, всемогущему механику-умельцу, и пожаловался на воров.

— Главное, чушь какая, — жаловался я, — чёрная кошка дорогу перебежала, потому и спёрли колпак.

— Точно, — подтвердил чудо-старичок, — это уж как водится: не было бы кошки, был бы колпак.

Тон его был настолько серьёзен, что я опешил даже.

— Как здоровье, Иван Васильевич? Кошка-то перед самой машиной пробежала, колпак к тому времени давно на чужом колесе крутился. Где связь усмотрел?

— Где надо, там усмотрел, — туманно сказал он, — тут всё связано спокон веку. Берегись примет, парень… А колпак помогу достать. Привет…

Что они, сговорились все? Берегись, берегись, бережёного бог бережёт… Бережёного не спасает даже теория вероятности: бутерброд падает как вверх маслом, так и вниз. В среднем — пятьдесят процентов, вероятно. Но, вопреки разуму, в моём случае вероятность «маслом вниз» неуклонно росла.

Я пошёл на, кухню, отрезал кусок хлеба и уронил нож. Вспомнил: к чему бы это? К гостю мужского пола.

И даже не удивился, услышав звонок у двери. За дверью стоял улыбающийся Ганя. Один.

— В кино мы не попали, — сообщил он.

— Билетов не достали?

— Ага.

— Мороженое ели ассорти?

— Нет, — сказал Ганя, не знакомый с текстами классических советских оперетт, — Людка не любит мороженое.

— А кстати, где она? — спросил я и тут же сообразил: да и не могло её быть: я вилку-то не ронял.

— Чего?

— Вилку, говорю, не ронял. Значит, гостьи не должно быть. А нож уронил. Вот ты и пришёл…

— А-а, — протянул Ганя, — логично. Она попозже придёт.

— Без вилки?

— Там видно будет, — туманно сказал он. — Может, и с вилкой.

Нет уж, решил я про себя, больше примет не будет! Хватит с меня кошки, ремонтных работ и уроненного ножа. Но так, из чисто спортивного интереса, неплохо бы познакомиться с народными верованиями, всякими там суевериями, приметами всякими замечательными.

— Скажи мне, физик, — начал я, — какие приметы ты проходил в средней общеобразовательной школе?

— Я там предметы проходил, — плохо скаламбурил бездарный Ганька. — А вообще-то примет навалом — бери любую.

— Дай мне первую попавшуюся, — сухо сказал я.

— Да навалом их, — канючил Ганька, — ну навалом, и всё. Вот эта, например…

Я был строг и неумолим:

— Какая?

— Ну, эта… вот такая… — Он вспомнил наконец и возликовал: — Соль к ссоре.

Я подумал и решил:

— Оставим на потом. Ссориться нам сейчас не с руки. Ещё что?

— Да навалом, — опять начал тянуть физик. — Ну, это… три свечи к покойнику.

Хорошая примета. Толковая. «Гуманная». Ради такой и эксперимент не жалко поставить.

— Гони три свечи.

Ганя сбегал домой и принёс деревянный подсвечник в виде парусника, в котором скривились от ветхости три красные свечки. Их ещё ни разу не зажигали, видимо считая украшением музыкального дома.

Мы пошли на кухню, водрузили это сооружение на стол, и я пошарил на плите в поисках коробка спичек. Не знаю уж, как очутилась грязная вилка именно на плите, но я её, конечно же, смахнул на пол.

— Ага! — заорал Ганя. — Вот вам и гостья.

Я швырнул ему спички:

— Зажигай! — поднял вилку, положил её в раковину, подумал с грустью: неужто сбудется?

Свечки тускло и жалковато коптили, роняя на чистый пластик стола мутные красные капли воска или стеарина — из чего они там делаются? Мы молча ждали. Никто не умирал, хотя високосный год всё ещё буйствовал на планете. И тут в дверь позвонили.

Ганя не стал упиваться сарказмом по поводу упавшей вилки, он только хмыкнул сдавленно, пошёл открывать и вернулся с Людой. Люда была чем-то взволнована.

— Здравствуйте, — выпалила она. — Зачем вы свечки средь бела дня зажгли? Хотя нет, правильно: память есть память…

— Чья память?

— Джессупа.

— Кого? — не понял я, а Ганя переспросил заинтересованно:

— Райнера?

Люда скорбно кивнула:

— Разбился в автомобильной катастрофе. Сегодня утром.

— Вот вам и покойник, — торжествующе сказал Ганя, а Люда не выдержала, возмутилась:

— Как тебе не стыдно, Ганя!

Гане стыдно не было. Ганя упивался победой, хотя, по совести, к нему она не имела отношения. Приметы сбывались одна за другой без исключений, и заслуги студента я в том не видел.