Леонид Жуховицкий - Последняя женщина сеньора Хуана

• Название: Последняя женщина сеньора Хуана
• Автор: Леонид Жуховицкий
• Жанр: Драматургия

Сам Леонид Жуховицкий считает пьесу «Последняя женщина сеньора Хуана» своей лучшей работой.

---

ЭЛЬВИРА. Где ты копаешься? Тебе же велели подать вина.

КОНЧИТА. Я принесла, сеньора. (Ставит на стол кувшин и несколько стаканов.)

ЭЛЬВИРА. Садись.

КОНЧИТА. Но…

ЭЛЬВИРА. Садись, тебе говорят!

Кончита садится.

Разлей вино.

Кончита разливает вино.

В три стакана.

КОНЧИТА. Я не пью, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Странно. Шлюха, которая не пьет.

КОНЧИТА. Я не шлюха, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Уж не собираешься ли ты обидеться? В конце концов, слово как слово. Надо же как-то называть женщин, которые больше общепринятого интересуются мужчинами.

КОНЧИТА. У меня не было мужчин, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Никого?

КОНЧИТА. Никого.

ЭЛЬВИРА. Тогда тем более выпей. Хоть и не столь приятный, но все-таки порок… (Поднимая стакан.) Ну что, за встречу, Хуан? За встречу и (Кончите) за приятное знакомство.

Эльвира и Хуан пьют, Кончита лишь подносит стакан к губам.

Мне нельзя пить, еще мать говорила… Хуан, будь мужчиной стаканы пусты.

КОНЧИТА (тянется к кувшину). Простите, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Сиди, ты гостья. Девушка и гостья… Хуан, будь кавалером, с тобой пьют две дамы.

ХУАН (разлив вино, поднимая стакан). За дам.

ЭЛЬВИРА. Скажи честно: ты совсем не рад меня видеть?.. Ну, прости, я дура. Всегда хотела как лучше, а получалось мне же во вред. (Доставая кинжал, Кончите.) На.

КОНЧИТА. Сеньора…

ЭЛЬВИРА. Я говорю — на! Может, ты сумеешь распорядиться им лучше, чем я…

КОНЧИТА (пожав плечами). Спасибо, сеньора…

ЭЛЬВИРА. Как ты жил все это время?

ХУАН. По-всякому.

ЭЛЬВИРА. Мальчик мой, как же ты постарел!

ХУАН. Годы прошли, Эльвира.

ЭЛЬВИРА. И у тебя никогда не было дома? Нормального дома, хотя бы такого, как ты хочешь сам?

ХУАН. Наверное, я не из породы домовладельцев. Хотел, но не получилось. Сколько раз вечером я строил дом, а утром он разваливался.

ЭЛЬВИРА (поднимая стакан). Давай за твои дома! (Пьет.) Ужас! Сижу за одним столом с собственным мужем, который… у которого… Слушай, сколько их у тебя было, а? Этих проклятых баб? Тысяча?

ХУАН (возмущенно). Эльвира, ты наслушалась сплетен!..

ЭЛЬВИРА. Но ведь Лепорелло все считал!

ХУАН. Сколько раз говорил этому дураку: перестань приписывать! Ничего, говорит, сеньор, отработаете потом…

ЭЛЬВИРА. Но тысяча все-таки была?

ХУАН. Да ничего подобного! Ну, двести, триста… Во всяком случае, не более семисот!

За окном шум. Хуан и Кончита вскакивают. Окно с грохотом распахивается.

Действие второе

Картина вторая

Обстановка та же, что и в первой картине, действие как бы и не прерывалось. Окно с грохотом распахивается. Показывается голова Карлоса. При общем изумленном молчании он влезает в окно. Возбужден, похож на пьяного, но не пьян.

КАРЛОС (с вызовом). Да, ночь! Ну и что? Наплевать! Я не могу так! Ты слышишь, я так не могу!

ХУАН. Что с тобой?

КАРЛОС (кричит). Да не могу я больше так, вот что! У меня два сына. Я вижу их редко, но все-таки вижу иногда. И всякий раз учу, как надо жить. Кто их научит, если не отец? Я их учу, а что я им буду говорить теперь? Где порядок? Где истина?

ХУАН. Сядь. Сядь и объясни спокойно.

КАРЛОС. Спокойно? А что я могу объяснить спокойно?! Может, я жил не так? Может, мне приказывали, а я не делал? Может, не служил кому надо и не чтил кого положено? А?! Так почему? Вот ты ответь — почему?

ХУАН. Скажи, наконец, что — тогда я, может, и скажу — почему.

КАРЛОС. Шпага — мое ремесло. Ты не должен был меня победить.

ХУАН. Из-за такой ерунды ты ночами врываешься в окна? Ну, проиграл, бывает. Для тебя — ремесло, для меня — искусство. Наверное, искусство выше ремесла.

КАРЛОС. Да черт с ней, со шпагой! Если бы дело было только в ней! Но почему, почему тебе везет во всем?

МИХО (входя). Сеньор, вы звали?

ХУАН (Карлосу). Ты поднимешь на ноги всю гостиницу.

КАРЛОС. Ну и пусть! Пусть слышат! Пусть знают! Я хочу понять, ты слышишь, — хочу понять! Я все делаю так. Ты все делаешь не так. Почему же, черт побери, везет тебе?!

ХУАН. Да можешь ты не орать? Выпей воды и говори спокойно.

Кончита подает Карлосу большую кружку.

КАРЛОС. Мне — пить воду?! (Швыряет кружку в окно.)

За окном сдавленный крик и шум падения. На секунду все замирают.

МИХО (бросаясь к окну). Кто-то лежит! (Выпрыгивает в окно.)

Карлос с опаской выглядывает в окно. Вдвоем с Михо они втаскивают в комнату Исполнителя. Кончита им помогает.

ХУАН. Уложите.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не надо. Я сейчас. (Карлосу.) У вас верная рука, сеньор.

КАРЛОС. Двадцать лет швыряю кружки в окно, и надо же…

КОНЧИТА. Протрите вином, сеньор, а то будет шрам. Такой же, как на правой брови.

ХУАН. Боевые раны?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Что делать, сеньор, служба. Деньги невелики, а и те даром не платят.

ХОЗЯИН (входя). Простите, сеньор, я просто услышал шум. Не надо ли чего? (В руках у него лист жести, прикрытый мешковиной.)

ХУАН. Спасибо, все в порядке. Как видишь, у меня гости. Дружеская беседа — можно назвать и так.

ХОЗЯИН. Сеньоры, вы представить не можете, как я счастлив видеть вас всех вместе в этом мирном, я бы даже сказал — почти семейном кругу! Я и мечтать не смел, что под моей скромной крышей одновременно соберется столько образованных, прогрессивных людей. Ах, если бы можно было каждый вечер проводить вот так, среди друзей и единомышленников!

КОНЧИТА (Исполнителю). Может, холодный компресс, сеньор?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я забыл, и ты забудь.

ХОЗЯИН. Сеньоры, не сочтите за дерзость. Я хотел просить вас оказать мне честь завтра, но раз уж вы все равно не спите, я прошу вас оказать мне честь сегодня!

КАРЛОС. Хуан, ты что-нибудь понял? Я не понимаю ничего. У нас в полку, когда просят оказать честь, или зовут драться, или ставят выпить.

ХОЗЯИН. Сеньор полковник, но я же об этом и говорю. Михо, Кончита! И не из большого бочонка, а из того, что в углу! И праздничные канделябры! И ту посуду, что для поминок!

КОНЧИТА. Да, хозяин.

Кончита и Михо выходят.

ХОЗЯИН. Сеньоры, пройдемте в зал. Я прошу вас разделить со мной мое скромное торжество.

КАРЛОС. Какой зал? Какое торжество? Я, дворянин, говорю с другим дворянином, а ты входишь как к себе домой и…

ХУАН. Карлос, какая разница? Договорим за столом.

КАРЛОС. Но учти, договорим!

Тем временем Кончита и Михо накрывают стол в зале.

ХОЗЯИН. Сеньоры, прошу!

Все переходят в зал, рассаживаются. Как-то само собой Хуан и Карлос оказываются на почетных местах, Эльвира между ними, Исполнитель поодаль, Михо остается при кувшинах с вином, Кончита прислуживает.

Сеньоры! Событие, ради которого мы собрались, кому-то может показаться слишком незначительным. Но в масштабах нашей деревни… даже округи… а может, и не только округи… Простите за смелость, сеньоры, но я скажу прямо: большое начинается с малого! Возьмем нашу деревню. Десять лет назад из очагов культуры в ней был только один этот трактир. Теперь же… теперь он, правда, тоже один, но облик его изменился, полы покрашены. А сегодня — и в этом состоит событие — сегодня, сеньоры, мы меняем вывеску. Пусть это скромный шаг, но шаг на пути прогресса. Деревня начинается с трактира, а трактир начинается с вывески! Еще вчера этот гостеприимный дом не имел названия. Сегодня он его получит. Мы назовем его «Приют странника». Думающий да поймет! А что такое странник? Это, сеньоры, рыцарь, кавалер, стремящийся к подвигам и любви. Обе эти доблести будут представлены на вывеске. Орудие подвига — шпага. Орудие любви… То есть я имею в виду…

ЭЛЬВИРА. Не надо уточнять.

ХОЗЯИН. Не надо, сеньора. Хватит слов. Михо, сними рогожу.

Михо открывает вывеску. На ней написано «Приют странника» и намалевана голая девица со шпагой в зубах. Общая озадаченность. Пауза.

Ну как, сеньоры?

ХУАН (Эльвире). Первая пощечина в моей жизни, за которую придется благодарить.

ХОЗЯИН. Не понял, сеньор?

ЭЛЬВИРА. Сеньор имел в виду, что он в восторге. Я тоже. Карлос, надеюсь, и тебе понравилось?

КАРЛОС. Патриотично. Моим драгунам подошло бы. Выпьем за вывеску.

Пьют.

ХОЗЯИН. Прогресс, сеньоры, остановить нельзя…

КАРЛОС (вставая). Тебя тоже. Посиди, выпей. Тебя слушали. А теперь будут слушать меня. Хуан, повернись, я говорю с тобой. Ты должен мне ответить! Должен, потому что ты испортил мне жизнь.

ЭЛЬВИРА. Как, и тебе?

КАРЛОС. Мне! Именно мне! Двадцать лет я отказывал себе во всем. Я фехтовал по три часа в день. Я сбросил брюхо. Да что там — я четыре раза, ты слышишь, четыре раза бросал пить! Потому что у меня была цель. Я хотел одного — чтобы в старости про меня говорили: вон идет сеньор Карлос, который убил сеньора Хуана… А как мне жить теперь? На что я потратил эти двадцать лет? Зачем мне старость?