Ирина Маленко - Совьетика

• Название: Совьетика
• Автор: Ирина Маленко
• Жанр: Современная проза

«Выходящая на страницах Лефт.ру повесть Ирины Маленко «Совьетика» – замечательный пример того, как может в наше время быть продолжена великая реалистическая традиция русской литературы. Это честная, пронзительная книга. В ней есть всё то, по чему мы так стосковались за долгие годы безраздельного засилья в нашей словесности разнообразной постмодернистской дряни. Безжалостная самокритика, искренние боль и стыд гражданина, у которого при его преступном попустительстве лихие проходимцы отняли Родину, способность сопереживать чужому горю как своему – Интернационализм с большой буквы, органическое продолжение «всемирной отзывчивости» русского человека. Настоящий юмор – временами добрый, чаще саркастический, но никогда не надменно-отчужденный, унижающий человека, сверху-вниз, как водится ныне у дорвавшихся до незаслуженной славы гешефтмахеров от литературы. И главное – призыв к борьбе и надежда! Можно смириться с жестокой и несправедливой действительностью, попытаться приспособиться к «новой реальности», можно уйти от неё в «параллельную жизнь», застыть в позе богомола и ждать своего часа, чтобы пробиться в ряды немногих преуспевших и «взять от жизни всё». А можно отказаться существовать по их мерзким правилам, перестать «петь в окрашенном виде», встать на сторону слабых и угнетенных и вступить в долгую, непримиримую борьбу с главным злом нашей эпохи – с капитализмом и империализмом. И обрести цель в жизни, надежду на лучшее будущее для себя и своих детей. Постмодернизм прощается с нами. Да здравствует социалистический реализм!

---

… К вечеру нас привозят в маленький провинциальный город Санкти-Спиритус, который и по сей день является для меня олицетворением провинциальной Кубы и её очаровывающей простой красоты. Многое отдала бы я за то, чтобы жить в таком месте!

Уже начинает темнеть, когда к нам на площади, стесняясь, подходит какой-то ветеран с протянутой рукой. Он ничего не говорит, но мне становится так жалко пожилого человека, что я не выдерживаю и даю ему кубинскую банкноту. Он, так же ничего не говоря, исчезает.

– Какая наглость! – восклицает Кайл, чьего мнения я совсем не спрашивала. -Вы заметили, они здесь вам даже спасибо не говорят, если им что-то дать!

Он не понимает, что люди не говорят спасибо потому, что им стыдно просить. Если бы сам Кайл бедствовал, можете быть уверенными, он пополз бы на карачках на край света, целуя чьи-то ботинки, как пацаки и четлане из фильма Данелия – за спичками-кэ-цэ.

Нас отвозят в небольшой мотель за городом. Он состоит из серии разбросанных посреди зеленого тропического сада маленьких белых домиков с бассейном в центре этого сада. У нас есть немного свободного времени до ужина, – хотя Кайл выражает своё этим недовольствие, ибо он, как Карабас Барабас, умирает от голода. Ничего, Кайл, полежи, -пройдёт!

Кубинцы извиняются перед нами за качество отеля, но я упорно не вижу, почему. Отель очень комфортабелен, в каждом домике -кондиционер, телевизор и внутренний телефон, душ с теплой водой (нагрелась за день в баке на крыше!), вокруг все сверкает чистотой , а на постели, где лежат полотенца, свернутые вместе с покрывалом в виде гордо плывущих лебедей (такой красоты я ещё нигде не видела!), лежит и нарисованная от руки открытка с акварелью на обложке и написанным от руки же на испанском языке лирическим стихотворением внутри, с пожеланием приятного пребывания здесь…

У меня на глазах выступают слезы. Я как никогда остро ощущаю, что туризм на Кубе , – это “метание жемчуга перед свиньями”. Ни один свиноподобный Кайл не оценит такой красоты и такой тонкой культуры. Завтра он вместо этого будет жаловаться на качество отеля из-за того, что его грызли комары! А стихи выбросит в мусорную корзину, тем более, что они все равно на чужом языке…

Я беру открытку с собой на память. Что будет в мире в будущем, если в нем победят такие вот Кайлы и их менталитет? Страшно себе представить, что их духовная нищета охватит всю нашу планету и уничтожит такие мирные оазисы настоящей человеческой культуры, как Куба. Такие, каким был наш СССР. Да во имя одного только этого, ради того, чтобы твои дети имели возможность приобщиться к тому, что подносилось нам всем на тарелочке с детства, и о существовании чего и не подозревают те, кто при социализме не жил, стоит посвятить всю свою оставшуюся жизнь борьбе с тем, что такие, как Кайл, собой олицетворяют!

Мне надо было позвонить в Ирландию на работу, а международного телефона в отеле нет. Портье – худенький, симпатичный парнишка лет 20 – вызывается довезти меня до соседнего отеля (где-то километра 2!) на своем велосипеде. Я от души тронута, но меня терзают небольшие сомнения, справится ли он… Он такой худенький, а я женщина достаточно упитанная, причем уже лет 10 как не сидела на багажнике велосипеда! Но позвонить действительно нужно…

Через 5 минут мы со свистом несемся по совершенно темному шоссе, причем он на ходу рассказывает мне про свой родной город. “Мы работаем для жизни”, – светится в темноте транспарант со словами Фиделя. Я отчаянно балансирую на багажнике, чтобы не упасть и время от времени повизгиваю, к восторгу моего ретивого водителя. Когда дорога поднимается в гору, мне делается его жалко, и я предлагаю слезть и пойти пешком, но он только качает головой и ещё крепче нажимает на педали…

Вы когда-нибудь звонили себе на работу таким необычным путем?

Мы возвращаемся как раз к ужину. Кормят нас вновь до отвала, причем все необычайно вкусное, хотя Кайл жалуется, что оно то слишком солоно, то слишком сладко, а потом его опять несет в дискуссии – на этот раз с печальными для него последствиями… Ему захотелось поговорить об Ирландии.

– Делегация Шинн Фейн сейчас здесь с визитом, – нейтрально замечаю я.

– А, это они, наверно, приехали отдавать Фиделю оружие ИРА, которое они от кубинцев получили!- ехидно отвечает он, надеясь, что я оценю его невероятно острое чувство юмора.

– Ну что же, очень верное решение! Кубинцам оно может ещё ой как пригодиться!- сухо отвечаю я.

Но Кайл не понимает, что его юмор не оценен, и продолжает. :

– Посмотрите, эти безработные ирландские боевики, которым нечего больше делать дома, становятся наемниками наркодельцов в Латинской Америке…

.

Он говорит о моем друге Финтане, который сейчас томится там в застенках, где его каждый день могут убить…. Гнев и горечь волной поднимаются у меня в груди, ибо я-то знаю, что такие, как Финтан, не продаются и не покупаются ни за какие деньги! Но я, вместо того, чтобы встать и сказать, как это сделал герой “Всадника без головы” Морис-мустангер, когда при нем начали оскорблять ирландцев: “Я ирландец”, только ухмыляюсь уголком рта. Нам завтра ещё целый день предстоит в одном автобусе…

Кайл уходит, не заплатив за стакан лимонада, а напитки не включены в стоимость ужина… Кубинский персонал некоторое время ищет его, но безуспешно. Поскольку на Кубе нет казино, он, очевидно, отправился в кабаре.

Завтра ты пожалеешь о том, что оскорбил моих друзей!

… Утро, на траве роса, но уже не холодно, даже в такую рань. Народ медленно собирается на завтрак, и как я и ожидала, жалуется на комаров. Не нравятся вам комары? Боже мой, да сидите в своих холодных странах!

Я замечаю, что этот отель не только для иностранцев, но и для кубинцев, причем если для иностранцев он стоит около 40 долларов за ночь, то для кубинцев – всего 35 песо (средняя месячная зарплата на Кубе – 200 -300 песо!). Грех жаловаться, Рафаэль (или Александр), про себя отмечаю я.

Кайл, наконец, тоже выходит к столу – с заспанной физиономией. Я жду, пока все не будут в сборе, а затем ласково, но достаточно громко, на весь стол, заявляю ему:

– А куда это Вы вчера запропастились? Мы Вас искали-искали… Вы же ведь не заплатили за лимонад…

Кайл багровеет. Затем начинает что-то мямлить про то, что в Канаде напитки всегда включены в стоимость ужина, на что я ( в духе Нонны Мордюковой “Не знаю, как там в Лондоне, я не была…”) , дружески улыбаясь ему, говорю:

– Не знаю, как там в Канаде, а вот в Европе – как на Кубе…

“За Финтана!”- про себя говорю я.

Мы погружаемся в автобус и едем в Тринидад. Этот регион когда-то был ведущим производителем сахарного тростника во всем мире. Известен он также и скотоводством, и производством табака. Мария сыплет цифрами, а Кайл – впервые за всю поездку – наконец-то молчит и не перебивает её.

Когда-то Фернандо Кортес завербовал все население Тринидада в свою команду, и здесь оставалось всего 14 семей. Нас знакомят со знаменитым местным коктейлем: смесь рома, меда, лимонного сока и воды. Нам показывают башню, с высоты которой местный рабовладелец когда-то следил за тем, чтобы не убежали его рабы… Нам показывают дом рабовладельца. Шикарно жили эксплуататоры и кровопийцы всех времен!

Мы приближаемся к самому городу Тринидаду, провозглашенному UNESCO архитектурным памятником под открытым небом, всемирного значения. Автобус скачет по каменным узким мостовым; над нами – ослепительно голубое небо, а вокруг – маленькие белые домики испанского колониального стиля. Ни одно здание не выше 2 этажей – за исключением знакомой мне ещё с детства по открыткам и журналам UNESCO и “Куба” зданием здешней церкви.

– А почему здесь нет высотных зданий? Не разрешается правительством? – спрашивает совершенно серьезно Кайл у Марии, и его слова звучат на фоне этой красоты настолько нелепо и несуразно, что я опять не выдерживаю :

– Соскучились по небоскребам?

… Мы – снова в доме бывшего рабовладельца, чьи потомки давно уже уехали в Испанию – и, наверное, славятся там сейчас, как “успешные”бизнесмены, обязанные своим капиталом исключительно собственному труду и замечательным деловым качествам…

Дом поражает прежде всего своей прохладой – ибо жара в Тринидаде стоит ужасающая, даже в декабре. Но рабовладелец жил на холме, а двухэтажный его дом насквозь продувается свежим ветерком. Здесь все продумано – для собственного комфорта. Рабы размещались на первом этаже, -- вместе со скотом. Экскурсовод по музею – интеллигентная пожилая женщина рассказывает нам, из каких стран была ввезена сюда та или иная мебель. Она общается с нами через Марию – из-за языка. Кайл продолжает задавать самые нелепые вопросы, но сбежать от него нет никакой возможности, ибо мы единственные два англоязычных туриста в нашей группе.

Все, что я могу сделать, – это понимающе переглядываться без слов с не говорящей по-английски нашей провожатой, которой эти вопросы задаются: вот, мол, какие ходячие недоразумения бывают на белом свете! Между нами устанавливается такое взаимопонимание без слов, что в конце экскурсии она осторожно оглядывается и манит меня к себе рукой. Я подхожу, а она ловко ныряет рукой под подушку на музейной кровати рабовладельца и вытаскивает из-под нее… кучу белых кружевных носовых платков, которыми так славятся тринидадские рукодельницы. На пальцах она объясняет мне, что сама вязала эти платочки короткими тропическими вечерами, и что они всего по 2-3 доллара за штуку… Краем глаза я вижу, что точно такие же “тайные экскурсии”под подушки и в шкафы устраивают для отведенных в сторонку туристов и другие экскурсоводши… Причем каждая из них действует так, словно она – единственная рукодельница в этом коллективе.