Барбара Виктор - Новости любви

• Название: Новости любви
• Автор: Барбара Виктор
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-294-6

«Новости любви» – один из самых известных романов американки Барбары Виктор. Это откровенный и интригующий рассказ о любви молодой тележурналистки Мэгги Саммерс и сильного, уверенного в себе человека – генерала Ави Герцога.

Это история вполне современной независимой женщины, которая верит в собственную карьеру, но не верит мужчинам и предпочитает рисковать жизнью, снимая репортажи о террористах, чем довериться любимому человеку.

Впервые на американском телевидении женщине-репортеру доверяют вести не кулинарные конкурсы и прогноз погоды, а криминальную хронику. Мэгги Саммерс предстоит встречаться с боссами мафии и убийцами-насильниками. Посещать притоны наркоманов и полицейские участки. Рассказывать о кровавых ужасах мира – обо всем, до чего так охоч современный телезритель. Не менее крутыми зигзагами идет интимная жизнь Мэгги. Раннее несчастливое замужество, развод, сексуальные эксцессы, разочарования и наконец любовь. Ее избранник красив, умен и добр. У него один недостаток – он женат…

---

Так или иначе, но мой рабочий день окончился, и я снова оказалась в новом синем «плимуте» Брайна.

– Мы едем в бар на Маспете. Он как раз неподалеку от моего дома, – заявил Брайн. – Спиртное там подают приличными порциями и играют все хиты шестидесятых. Тебе понравится.

Мы приехали в этот кабак, который оказался шумной и тесной комнатой с громадным телевизором, укрепленным в углу под потолком, и длинной полированной стойкой бара, на которую наседала толпа народа. Брайн пробил нам дорогу сквозь эту прорву публики, орудуя локтями, и наконец отыскал свободное местечко где-то в углу, вдали от телевизора. Вклинив меня между двумя незнакомцами, которые приветствовали его столь буйно, что едва не повалили на пол, он заказал пиво для себя и колу для меня.

Когда Брайн заказал вторую порцию пива, я наконец позволила себя уломать и согласилась выпить.

– Будь добр, Мак, даме скотч со льдом, – проинструктировал он бармена, который шустро исполнил заказ и отправил стакан с выпивкой по гладкой стойке прямо в открытую ладонь Брайна.

– А вы – Мэгги Саммерс? – спросил бармен, подходя к нам.

И сразу десятки глаз уставились на меня. Я улыбнулась и кивнула, чувствуя себя весьма неуютно в центре всеобщего внимания. Конечно, это было совсем не то, что я испытывала, попадая в подобную ситуацию вместе с Эриком, но я все же предпочла бы, чтобы меня вообще не замечали.

– Дерни, Мэгги, – сказал Брайн, понимая мое состояние, – и мы отправимся плясать.

Скривившись, я сделала большой глоток. Я всегда ненавидела скотч. Потом мы пошли танцевать.

Танцевали мы под зажигательную «Жаба-Еремей», однако, несмотря на сумасшедший ритм музыки, Брайн и я едва двигались. И несмотря на то, что мы едва двигались, я то и дело наступала ему на ноги. И каждый раз Брайн в ответ крепче прижимал меня к себе, – он обнимал меня с такой силой, что мои ноги едва доставали до пола. А пока мы, можно сказать, танцевали, я успела сделать весьма существенное открытие.

Брайн Флагерти был не просто бравый парень. Он был парень-кремень. Об этом я подумала за секунду до того, как снова погрузилась в свойственные мне аналитические размышления. Нужно заметить, что такие две фазы, как просто «бравый парень» и «парень-кремень», чрезвычайно отличаются друг от друга, даже если они прощупываются сквозь плотную ткань мужских брюк. Просто бравого парня ощущаешь постольку поскольку, тогда как парень-кремень чувствуется как таковой и без всяких оговорок. Если перевести это на научный язык, то просто бравый парень – это промежуточное состояние между мягким и близким к функциональной готовности, а парень-кремень – это просто нечто ни с чем не сравнимое.

Музыка продолжала греметь. С утра у меня во рту не было маковой росинки, за исключением чашки кофе, и я почувствовала головокружение и зверский голод. Я напрасно подумала про еду, поскольку еда ассоциативно приводила меня к мыслям об Эрике, а мысли об Эрике продуцировали чувство вины. Очередная песня закончилась, и Брайн отвел меня обратно к стойке, где прошептал мне на ухо:

– Мой дом тут за углом, Мэгги. Сегодня четверг, а, значит, мой брат Дэнни сегодня работает на своей мебельной фабрике допоздна и вернется домой не раньше одиннадцати.

Я начала что-то говорить, но его рот слился с моим.

– Если мы не слиняем отсюда прямо сейчас, – хрипло добавил он, – в нашем распоряжении останется меньше трех часов…

Куинси уже оделась. Она сидит на краю моей постели и пьет кофе.

– Разве к Ави ты чувствуешь то же самое, что и к Брайну? – спрашивает она.

Я задумываюсь на одну-две секунды.

– Нет, – отвечаю я медленно. – Думаю, я все же любила Брайна, ведь он дал мне то, чего я никогда не знала.

Куинси многоопытно улыбается.

– Интересно, что бы это могло быть, кроме оргазма?

Наступает мой черед улыбнуться.

– Вообще-то, больше ничего. Но и это уже не так мало.

– Ну и что, чувствуешь ты к Ави то же самое, что и к Брайну? – настаивает она.

Ее вопрос озадачивает меня, и я погружаюсь в размышления об этих двух мужчинах. Я любила Брайна Флагерти за то, что с ним я узнала, что такое секс. Он раскрыл для меня самой тайну моего тела. Брайн был словно наваждение – заставляя забывать о времени, пространстве и даже о здравом смысле. С ним я жила лишь физическими ощущениями, о которых раньше и понятия не имела. В это время я даже не была способна осознавать нашу связь как сексуальное влечение – из-за которого многие женщины навлекают на себя неприятности и которое мужчины, в большинстве своем, удовлетворяют, зажмурив глаза. Именно такой была в самом начале и моя связь с Ави Герцогом. Но в отличие от Ави Брайн никогда так нежно не держал мою голову в своих ладонях и не смотрел прямо в глаза, занимаясь со мной любовью.

– Незнание есть счастье, – наконец выговариваю я.

– В каком смысле?

– Как тебе сказать? Тогда с Брайном я не осознавала, что мне удается успешно отделять друг от друга мои душевные и плотские влечения.

– Это из-за того, что душевные влечения ты уже успела познать, а плотские – нет.

– Как это ни смешно, – улыбаюсь я, – но тогда мне казалось, что лучше и быть не может.

– Лучше и быть не может?

– Да! – восклицаю я. – Потому что это повторялось снова и снова, до полного изнеможения.

– Гм, – говорит Куинси. – Значит, тогда ты и познала жизнь. Брайн встретил девушку Мэгги и раскрыл ей новые горизонты, правильно?

– Не совсем так…

Однако я хорошо помню, что отнюдь не стремилась во что бы то ни стало добиться этой сладостной цели. Для мужчин эта цель – главная награда за труды, для женщин – нечто такое, без чего, как многие из них считают, можно и обойтись. Женщины стремятся к таким вещам, как любовь, уважение и замужество. Последнее они считают высшим знаком хорошего к себе отношения.

Но отчасти Куинси была права. Мэгги Саммерс ничего не хотела от Брайна, а Брайн обладал Мэгги с пылом, который не был испорчен никакими практическими соображениями. Оргазм для Мэгги был вещью в себе, несмотря на то, что она уже давно была замужем. В его любви было что-то такое, за чем другие женщины едут в черную Алабаму, куда отправляются вовсе не в поисках мужа.

– Хорошо, – говорит Куинси. – В чем же все-таки дело?

– Может быть, в том, что такое женский оргазм сам по себе. И в том, что на него влияет.

– Кажется, это надуманные проблемы, – отвечает Куинси. – Мы, женщины, допустили, что наш собственный оргазм обсуждают все кому не лень. Просто глупо, что мы позволили так раздуть этот вопрос!

– Гм-м-м… Я понимаю, о чем ты. Нельзя открыть книгу или журнал и не натолкнуться на очередное определение оргазма, которое звучит для тебя как приговор. А постоянные дискуссии, в которых экспертами выступают опять-таки мужчины! Все это совершенно уничтожает интимное содержание наших чувств.

– Но Брайн, я полагаю, даже не читал ни о чем подобном и понятия не имел обо всех этих дискуссиях?

– Он, конечно, не читал и понятия не имел. Однако я-то и читала, и имела! Я почти потеряла покой – из-за того, что чувствовала себя обязанной разрешить все эти вопросы. Я вроде как была вовлечена в эту проклятую дискуссию. Тебе, конечно, хорошо известны эти идиотские вопросы. Существует ли оргазм у женщин? Если он существует, то что это такое? Прямо игра какая-то: оргазмы на любой вкус. Куинси смеется.

– Ага! Клиторальные и вагинальные. Причем вдруг находится умник, который с апломбом, как о непреложной истине, заявляет, что последних вообще не существует в природе. Я уж было удивляться начала, как это только со мной происходит то самое, чего в природе не существует. Может, со мной что-то не так?

– Вот видишь, – подхватываю я. – Я чувствовала то же самое… И все-таки есть что-то большее, чем оргазм, – добавляю я.

– А кто утверждает обратное? – удивляется Куинси. – Разве я говорю, что оргазм – это все?

– Нет, не все… – медленно отвечаю я. – Как только появляется тот, кто дает нам что-то еще…

– Ты имеешь в виду компенсацию? – улыбается Куинси.

– Скорее то, что начинаешь ценить в более зрелом возрасте.

– Значит, одного секса недостаточно, – вздыхает Куинси. – Но когда он есть – все-таки это неплохая вещь, а?

– Был, есть и будет неплохой вещью, – отвечаю я. – Но это еще не все…

– Оргазм не кажется венцом творения, даже когда вдруг открываешь, что он существует и ты можешь его испытывать. Он просто был, и больше не о чем говорить. – Куинси делает паузу. – Знаешь что? Я думаю, что все дело именно в его сиюминутности.

И все же, оглядываясь назад, понимаешь: незнание есть счастье. Другими словами: когда человек счастлив, он этого не замечает… По крайней мере, в эту минуту мне кажется, что Брайн был именно тем человеком, который ни о чем таком не задумывался и потому был счастлив. Он был действительно предельно свободным мужчиной. Феминистское движение было ему до фонаря. Так же как и то, что феминистки возводят клиторальный оргазм в ранг высшей женской ценности. И я восхищалась чувственностью Брайна – пока мне казалось, что я в него влюблена. Между тем Брайн просто блаженно предавался тому, что доставляло ему удовольствие – в том числе и тому, что доставляло удовольствие мне. Незакомплексованный и безалаберный, Брайн пребывал в абсолютном неведении относительно каких бы то ни было оргазмов – клиторальных, вагинальных или каких-то других.