Михаил Авдеев - У самого Черного моря. Книга II

• Название: У самого Черного моря. Книга II
• Автор: Михаил Авдеев
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: О войне
• Год: 1970

Автор этой книги — Михаил Васильевич Авдеев — известный морской летчик. В авиацию пришел в 1932 году. Великую Отечественную войну встретил в Крыму заместителем командира эскадрильи, через год стал командиром полка: талантливые офицеры всегда быстро поднимались по должностным ступеням. В жестоких воздушных боях сбил 17 вражеских самолетов. Познал горечь отступления и радость побед. Дрался за Севастополь, Перекоп, участвовал в освобождении Кавказа, войну закончил в Болгарии. Летчики полка, которым командовал М. В. Авдеев, сбили 300 вражеских самолетов, совершили около 1500 вылетов на штурмовку. За боевые успехи полк преобразован в гвардейский, дважды награжден орденом Красного Знамени, получил наименование Севастопольского. После войны, окончив Академию Генерального штаба, генерал Авдеев занимал ряд ответственных должностей в авиационных соединениях. Военный летчик 1-го класса. Летал на сверхзвуковых истребителях. В настоящее время М. В. Авдеев находится в запасе, активно участвует в общественной жизни, часто выступает перед молодежью фабрик, заводов, учебных заведений. В 1968 году в Издательстве ДОСААФ СССР вышла документальная повесть М. В. Авдеева «У самого Черного моря», рассказывающая о героических подвигах защитников Севастополя. Во вступлении к книге говорилось: повесть — «начало большого повествования, задуманного автором». И вот перед вами — продолжение этого волнующего рассказа.

---

Мой «ястребок» пронесся выше «мессера», едва не задев его. Гитлеровец пошел резко вниз. Первая мысль: «Обманывает». Уже не раз фашистские летчики в критических ситуациях уходили от нас таким маневром, имитируя свою собственную катастрофу.

Бросаю и свой самолет в пике. Внизу — море. Вижу: гигантский столб воды взлетел в небо: «Ме-109» не стало. Вывожу машину в горизонтальный полет. Оглядываюсь: «мессершмитты» уходят.

В захваченном нашими бойцами документе — разведбюллетене 5-го армейского корпуса немцев от 18 декабря 1943 года говорилось:

«Десантная операция противника была хорошо им подготовлена, заранее продумана во всех подробностях… Наша пропаганда — листовки, забрасываемые самолетами, артснарядами, интенсивная работа громкоговорящих установок, даже тогда, когда у противника было очень тяжелое положение, не имела никакого успеха. Большевистская идеология, которой сильно пропитан весь офицерский состав, моральный подъем в связи с успехами Советской Армии в этом году — все это способствует тому, что войска противника способны творить чудеса».

Вот и сейчас закрою глаза и до мельчайших деталей вижу этот берег. Сколько раз проходил я от Керчи до Феодосии на бреющем!

За мысом Ак-Бурун Керчь скрывается из вида. Между мысом и кубанским берегом тянется коса с рыбными промыслами на ней. Справа по берегу видны дачи — дома отдыха Старого Карантина, дальше — камыш-бурунское строительство.

Вскоре за Камыш-Буруном, недалеко от берега, — Чурбашское соляное озеро, а между ним и следующим большим по размеру Тобечинским озером — Эльтиген (железная руда). У самого Тобечинского озера раньше была, помню, грязелечебница и за озером — вышки нефтяного Чонгелека. По берегу моря ряд маяков: Камыш-Бурунский, Эльтигенский, Такильский. Сейчас от многих из них остались одни развалины.

Минуя Такильский маяк у мыса Такиль, выходим в открытое море. Серые воды Керченской бухты сменяются синим хрусталем волн Черного моря. Обогнув мыс Такиль, летим к Казаульскому маяку. Вдали виднеются террасы горы Опук. Слева в море — скалы, напоминающие своей формой парусные корабли. Их называют «Петро-Каравиз» (каменные корабли).

Никогда не забыть мгновения, когда самолет прошел над набережной Феодосии.

Сразу за почерневшим и постаревшим домиком Айвазовского начинались развалины. Площадь у галереи великого мариниста изрыта окопами и ходами сообщения. На месте прекрасных дворцов — скрюченное железо, обгорелые стены, битый кирпич.

Из-за каменных холмов, с набережной тянутся навстречу машине огненные трассы. Это страшное чувство, когда ты должен стрелять, бить по тому, что тебе дорого. Но выхода нет, и снаряды твоей пушки идут туда, где стоят зенитки, прячутся гитлеровские пулеметчики. Идут, ломая крыши и стены святых для тебя зданий. Что делать! Таков жесткий закон войны.

Ничего, родная Феодосия! Мы еще поднимем тебя из руин. Встанут на пепелищах новые дворцы, красивее и солнечнее прежних.

Да и жалеть-то по существу, уже ничего не осталось. Гитлеровцами взорваны лучшие здания. Испохаблены паутиной траншей скверы и площади. Только старинная крепостная башня, повидавшая на своем веку столько войн и нашествий, чудом уцелела. Каменные зубцы ее мрачно тянутся к небу.

Бои над Феодосией были для нас особенно сложными. Не потому, что в чем-то существенно отличались от любых других. Просто подходили мы к городу «на пределе»: горючего в баках оставалось только на три-четыре минуты боя и на возвращение.

Если бы немецким летчикам удалось сковать нас боем на более-менее длительное время, дотянуть до своего аэродрома мы бы уже не смогли. Гитлеровцы — достаточно опытный противник. Они отлично понимали сложившуюся для нас ситуацию и делали все возможное, чтобы как можно дольше задержать наши машины над целью.

Я не помню, пожалуй, никакого другого времени за всю войну, когда бы мы так дрались за секунды, буквально за доли секунд: согласитесь, трудно выходить из атаки, если тебе кажется, что победа уже в твоих руках, что еще полминуты — и твои пулеметы достанут врага.

Но, взглянув на счетчик горючего, ты понимал, что надо отворачивать. И вовсе не потому, что так уж дорожил своей жизнью: в пылу боя появляется и азарт, и упорство, и желание во что бы то ни стало догнать противника. Анархия была здесь недопустима: мы прикрывали штурмовики и не могли оставить их беззащитными над морем, когда они возвращались на кавказские аэродромы.

Да и об арифметике войны нельзя было не думать. Какими бы «мудрецами» выглядели мы, если бы просто из-за нехватки горючего теряли бы ежедневно несколько боевых машин!

Но так спокойно я могу размышлять теперь, а тогда сколь сложной была подчас для летчика психологическая ситуация, возникавшая над крымскими берегами!

Сколько воли и сознания долга требовалось для того, чтобы вовремя, ни минутой позже, «наступить на горло собственной песне».

Выводы напрашивались сами собой: нужно было овладевать мастерством скоротечного боя, до минимума сводить все необходимые маневры, мгновенно принимать решения. Мгновенно, даже по отношению к обычному воздушному бою, где, как известно, и так дело решают секунды.

Зори над Митридатом

В холодную штормовую ночь наш десант зацепился за керченский берег.

Уже сколько прошло лет, но я до сих пор до мельчайших подробностей помню эту бухту. Память как бы сфотографировала и широкий разлет берегов, и голубые оконечности меловых скал, уходящих к Эльтигену, и крутой холм Митридата.

Много раз я проходил над Митридатом на бреющем. Когда заходишь со стороны моря, сразу обрывается узкая полоска разбитой, некогда прекрасной набережной. Полудома, полуразвалины словно карабкаются на Митридат, как оспой, изрытый ходами сообщения и окопами.

Левее от вершины, что ближе к морю, взрывы раскидали дерн, укрепленный гитлеровцами на бетоне. Замаскированные пункты управления зенитным огнем обнажились. Видимо, не раз прошелся по вершине огненный шторм: воронки разорвали остатки окопов, крупные обломки бетонных плит разбросаны по земле. Чуть далее — знаменитые развалины. Под горой темнеет маковка церквушки…

А мы через каждую секунду буквально посылаем в эту и без того растерзанную землю огонь, огонь, огонь… Но иначе нельзя!

Полк работает, как говорят, «на полную мощность». Да и не один наш полк. От соседей доходили отличные вести. Третьего ноября я читал оперативную сводку: «2 ноября 1943 года алексеевцы сбили 13 неприятельских самолетов, не понеся сами никаких потерь».

Молодец Костя! Добрый орел вырос из орленка, начинавшего путь в нашем полку. Интересуюсь подробностями: «…Шесть наших самолетов барражировали над Керченским полуостровом». В это время по радио передали ведущему Герою Советского Союза Михалеву, что к нашим позициям идут до 45 вражеских бомбардировщиков в сопровождении 20 истребителей.

Летчики расстроили боевые порядки врага и этим сорвали замысел противника. При этом было сбито 4 бомбардировщика «Ю-87».

Забегая немного вперед, не могу не сказать, что за период Керченской операции летчики Алексеева уничтожили в воздушных боях 76 гитлеровских самолетов.

Часть заслужила благодарность в приказе Верховного Главнокомандующего, была удостоена ордена Красного Знамени и наименования «Керченской».

Истребительные полки черноморской авиации выполняли ответственную задачу: прикрытие действий наших бомбардировщиков, штурмовиков, торпедоносцев, обеспечение высадки десанта на крымский берег.

Сам Алексеев поражал даже видавших виды летчиков необычайной храбростью и мастерством в воздушном бою. Учил этому своих летчиков. Над Керченским проливом он отметил свою девятнадцатую победу в воздухе. За короткое время в части Кости Алексеева стали мастерами воздушного боя Иванов, Долматеня, Петренко, Чистяков, Тритенко, Агеев, Хватцев, Зотов и многие другие.

В боях за восточный берег Крыма много побед в летопись войны вписали и летчики истребительной части Константина Денисова.

Здесь нельзя не рассказать о боях денисовцев накануне 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции и в день ее.

Шестого ноября 1943 года четверка наших истребителей из части Денисова, ведомая опытным летчиком Дмитрием Стариковым, находясь над линией фронта, приняла сообщение о приближении группы «Ю-87», шедших под прикрытием «мессеров». Стариков атаковал их. Когда немецкие самолеты пошли в пике, Стариков догнал одного из «юнкерсов» и очередью из пулемета свалил его. Одновременно летчики Щербаков и Карпунин сбили еще две машины.

За слоем облачности Стариков обнаружил еще четыре «юнкерса», прикрываемых «мессершмиттами». Стариков, самолет которого с хвоста надежно прикрывал гвардии младший лейтенант Кучурин, пошел в атаку и сбил одного из «мессершмиттов». В это время вторая пара нашей четверки расстроила действия немецких бомбардировщиков.