Маркус Кларк - Осужден пожизненно

• Название: Осужден пожизненно
• Автор: Маркус Кларк
• Издательство: Издательский центр «ЭЛЬ-ФА»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-88195-116-6

Роковое стечение событий, фантастическое переплетение судеб, приключения героев романа на корабле и на острове, оказавшемся необитаемым, жажда богатства, коварство и безграничная любовь, впечатляющая образность описаний, присущих «пиратским» романам, заставляют думать читателя, что все прочитанное – чистый вымысел автора. И тем не менее, к реальности нас возвращают глубина и психологизм человеческих переживаний, а также свидетельство самого автора, что «события и факты поистине чудовищны и трагичны, но моей целью было показать их, ибо все он происходили в действительности».

Роман «Осужден пожизненно» – самый известный среди австралийских романов XIX века. Был экранизирован.

---

После того как фарс был разыгран снова, к дета вставали и садились, и пели гимн, и ответили на вопрос, сколько будет дважды пять, и повторили, что «веруют во единого отца вседержителя, творца неба и земли», гости осмотрели мастерские и церковь и побывали всюду, кроме камеры, где на деревянной скамье лежало застывшее тело Питера Брауна с глазами, устремленными к тюремному потолку, отделявшему его от неба.

Возле этой камеры с Сильвией произошло маленькое приключение. Микин где-то замешкался. Берджеса вызвали по служебному делу, и Фрер ушел с ним, оставив свою жену отдыхать па скамейке над морем. Отдыхая там, она вдруг почувствовала чье-то присутствие и, повернув голову, увидела маленького мальчика, который стоял с шапкой в одной руке и молотком в другой. Вид этого мальчика, одетого в серую форму, которая была ему велика, и державшего в исхудалой ручонке молоток, который был слишком тяжел для него, внушал жалость.

– Что тебе, миленький? – спросила Сильвия.

– Мы подумали, что вы его видели, мэм, – сказал мальчик, широко раскрыв синие глаза, ибо непривычная приветливость обращения его удивила.

– Его? Кого его?

– Шутника Брауна, мэм, того, кто прыгнул сегодня утром. Мы с Билли знали его, мэм. Это наш товарищ, нам хотелось узнать, счастливое ли у него лицо.

– О чем ты говоришь, детка? – спросила она, и непонятный ужас проник в ее сердце. И тут же, почувствовав жалость к маленькому существу, Сильвия притянула его к себе и, повинуясь женскому инстинкту, поцеловала в лоб. Он взглянул на нее с радостным изумлением.

– О!

Сильвия поцеловала его еще раз.

– Разве никто никогда не целовал тебя, бедняжка?

– Мама целовала, – ответил он. – Но она ведь осталась дома. О, мэм, – внезапно покраснев, пробормотал мальчик. – Могу я привести сюда Билли?

Ободренный улыбкой на ее добром юном лице, он заглянул за выступ скалы и вывел оттуда еще одного малыша в серой форме с молотком в руках.

– Это Билли, мэм, – сказал он. – У Билли совсем не было мамы. Поцелуйте Билли.

Молодая женщина почувствовала, что слезы подступили к ее глазам.

– Бедные ребятишки! – воскликнула она. И, забыв, что она дама, одетая в шелк и кружева, упала на колени и, плача, заключила в объятия обоих несчастных мальчиков…

– В чем дело, Сильвия? – спросил Фрер, вернувшись. – Ты плакала?

– Нет, ничего, Морис. Расскажу тебе потом. Когда они остались одни в этот вечер, она рассказала ему о мальчиках, и он рассмеялся.

– Хитрые маленькие плуты! – сказал он и привел такое множество примеров зловредных проделок этих юных преступников, что его жена против своей воли почти убедилась в его правоте.

К несчастию, когда Сильвия ушла, Томми и Билли решили привести в исполнение план, который уже несколько недель зрел в их головенках. – Сейчас я могу это сделать, – сказал Том. – У меня хватит силы!

– А это очень больно, Томми? – спросил Билли, который не чувствовал себя таким храбрым.

– Пустяки, меньше чем от порки.

– Я боюсь! О, Том, там так глубоко… Не оставляй меня, Том!

Старший из мальчиков снял платок, повязанный вокруг шеи, и привязал свою левую руку к правой руке товарища.

– Теперь я не смогу тебя оставить.

– А что говорила эта леди, которая нас целовала, Томми?

– «Боже, сжалься над двумя маленькими сиротами», – сказал Томми.

– Давай повторим это, Том!

И оба ребенка встали на колени над пропастью, подняв связанные руки, посмотрели на небо и сбивчиво пролепетали:

– Боже, сжалься над нами, двумя сиротами! Потом они поцеловались и прыгнули в море.

Известие, переданное по сигнальной системе, застигло коменданта за обедом, и он, разволновавшись, проболтался о нем.

– Это те два несчастных, которых я видела сегодня утром! – вскричала Сильвия. – О, Морис, эти несчастные дети были доведены до самоубийства!

– Этим поступком они обрекли свои души геенне огненной! – набожно возгласил Микин.

– Мистер Микин, как вы можете так говорить? Бедные маленькие создания! О, это ужасно! Морис, увези меня отсюда! – И она разразилась горькими рыданиями.

– Ничем не могу помочь, мэм, – пристыжено ответил Берджес. – Это не моя вина.

– Это нервы… – пояснил Фрер, уводя жену. – Вы должны ее извинить. Пойди и полежи, дорогая.

– Я больше не могу здесь оставаться, – сказала она. – Давай завтра уедем.

– Мы не можем уехать завтра.

– Нет, нет, уедем! Я настаиваю, Морис. Если ты любишь меня, увези меня сейчас же!

– Ну ладно, – сказал Морис, тронутый ее скорбью. – Попытаюсь.

Он вернулся к столу.

– Берджес, – обратился он к коменданту. – Это происшествие очень расстроило мою жену, и она хочет немедленно уехать. А я, как вы знаете, должен побывать на перешейке. Когда это можно сделать?

– Ну что ж, – прикинул Берджес. – Если ветер продержится, бриг может зайти в Бухту Пиратов и взять вас на борт. Вы проведете в бараках только одну ночь.

– Это, я думаю, будет самое лучшее, – сказал Фрер. – Мы отправимся завтра, и если вы мне дадите перо и чернила, я вам буду очень обязан.

– Надеюсь, вы удовлетворены? – спросил Берджес.

– О, вполне, – ответил Фрер. – Но все-таки я рекомендовал бы вам усилить надзор на Острове Мальчиков. Не годится, чтобы эти молодые негодяи таким способом проскальзывали у нас между пальцев.

Вскоре после этого разговора аккуратно написанный отчет о событиях, в которых значились имена Уильяма Томкинса и Томаса Гроува, был подшит в папки. Макливен провел расследование, и больше никто об этом не беспокоился. Да и к чему? Тюрьмы Лондона были забиты такими мальчуганами, как Томми и Билли.

Сильвия провела все оставшиеся дни путешествия как в кошмарном сне. Происшествие с детьми потрясло ее, и ей хотелось как можно скорее покинуть место, где все о них напоминало. Даже Орлиный перешеек с его служебными собаками и «естественным покрытием» не заинтересовал ее. Любезности Мак-Наба докучали ей. Она содрогалась, глядя на кипящую пучину Чертовой Дыры, и вздрагивала от страха, когда «поезд» коменданта грохотал по опасным рельсам, огибающим пропасть по дороге в Лонг-Бэй. «Поезд» состоял из нескольких низких вагончиков, которые арестанты толкали и втаскивали на крутые подъемы, а когда вагончики стремительно летели вниз под уклон, они тормозили их ход. Сильвии казалось унизительным то, что ее везут люди, и она вздрагивала, когда щелкал кнут, и арестанты, как лошади, начинали тянуть сильнее под его ударами. Кроме того, лицо одного из «рабочих лошадей» показалось ей с детства знакомым, ей смутно мерещилось, что лишь недавно оно перестало посещать ее сны. Это лицо, как ей мнилось, смотрело на нее с ненавистью и презрением, и она почувствовала облегчение, когда во время полуденного привала этот человек получил приказ отделиться от остальных и вместе с четырьмя другими каторжниками был скован в отдельную связку и отправлен обратно в бараки. Увидев эту пятерку, Фрер, сказал:

– Ей-богу, малышка, это же наши старые друзья – Рекс, Доуз и остальные! Им не позволяют следовать с нами до конца, ведь они такие отчаянные головорезы, что могут попытаться удрать.

Теперь Сильвия поняла: то было лицо Доуза. Когда она поглядела ему вслед, он внезапно как-то странно вскинул руки над головой, и это ее испугало. На миг она была потрясена каким-то воспоминанием, вызвавшим в ней жалость. Провожая глазами группу, она – старалась вспомнить, где и когда Руфус Доуз – преступник, из когтей которого ее вырвал муж, – мог внушить ей чувство жалости, но ее затуманенная память отказывалась воспроизвести этот случай, и когда вагончики прошли поворот и группа исчезла из виду, она со вздохом очнулась от своей задумчивости.

– Морис, – прошептала она, – почему при виде этого человека мне всегда становится грустно?

Морис нахмурился и, гладя ее по голове, попросил забыть этого человека, это место и все ее страхи.

– Я напрасно настаивал, чтобы ты поехала со мной, – сказал он.

На следующее утро они стояли на палубе корабля, идущего в Сидней, и «естественная тюрьма» уже еле виднелась сквозь дымку тумана.

– Ты еще недостаточно окрепла, – ласково проговорил Фрер.

– Доуз, ты любишь эту девушку! – сказал ему Джон Рекс. – Теперь ты увидел ее женой другого, а тебя самого впрягли, как скотину, чтобы везти его в гору, а он держал ее в своих объятиях. Сейчас, когда ты все это понял и пережил, может быть, ты пойдешь с нами.

Руфус Доуз нетерпеливо передернул плечом, и лицо его исказилось болью.

– Подумай лучше, – продолжал Рекс. – Другим путем ты никогда не выберешься отсюда. Будь же мужчиной – присоединяйся к нам!

– Ни за что!

– Ведь это все, что тебе остается. Почему ты отказываешься? Ты что – собираешься провести здесь остаток жизни?

– Я не прошу сочувствия ни у тебя, ни у кого другого. Но к вам я не присоединюсь, Рекс пожал плечами.