Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.

• Название: Легенда Лукоморья.
• Автор: Юлия Набокова
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-9922-0396-7

Все мечтают попасть в сказку. Однако вряд ли кто обрадуется, когда в сказке ему предложат роль Бабы-яги. Но решение магистров не обсуждается. Скажут быть Бабой-ягой – придется рядиться старой, страшной, злобной старухой, пройти курс экстремального вождения ступы и прокатиться с ветерком по Лукоморью. А заодно подружиться с Лешим и Водяным, уважить богатыря Илью, раскрыть семейные тайны Кощея, провести ревизию богатств Змея Горыныча, дать отпор Соловью-разбойнику и найти пропавшую Василису Премудрую, которая оказывается, не кто иная, как… Ни за что не догадаетесь!

---

Толпа выплюнула ее к одежной лавке, возле которой скучала нарядная торговка. Та встрепенулась, но, увидев чумазого голодранца, мигом потеряла к нему интерес. Голодранец же с перекошенным лицом таращился в висящее на лотке зеркало и прижимал к сердцу сжатую в кулак ладонь.

— Ишь, уставился! — насторожилась торговка. — А ну топай отсюдова, голь перекатная!

Нищий выложил на стол серебряный кругляшок и тонким голосом пропищал:

— Мне рубаху и юбку.

Торговка с недоверием покрутила монету, за которую можно было бы скупить половину ее лавки.

— Для матушки, — торопливо уточнил парень.

 Монета исчезла в складках одежды торговки, женщина одобрительно кивнула:

— Подберу самое лучшее, — и достала из-под лавки самую дешевую рубаху из грубой ткани и ношеную юбку. Все вместе — не дороже медного гроша.

Встреча с матушкой на ярмарке не утолила тоску по родным — еще больше разбередила душу. Выбравшись из толпы, взглянув на свое чумазое лицо в отражении зеркала, Василиса горько усмехнулась. Ее обман удался — ее не узнала даже мать. Но если раньше Василиса думала взглянуть на матушку на ярмарке и сразу покинуть город, сейчас ей захотелось попасть в терем. Если повезет, полюбоваться на матушку подольше, повидать батюшку и сестер.

План Василисы был безупречным: попасть на царский двор, переодевшись нищенкой-странницей, поглядеть издали на родителей и сестер. Ее одежда не вызывала ни малейших сомнений — она выменяла ее у настоящей нищенки, отдав за лохмотья одежду, купленную в лавке, и таким образом успокоив свою совесть тем, что милостыня царицы помогла той, кто в этом по-настоящему нуждался. Поморщившись, Василиса быстро пробежалась пальцами по ветхой ткани — нищенка была самой настоящей, лохмотья кишели насекомыми. Простенькое заклинание очистило ткань, но оставило запах — Василиса позаботилась о том, чтобы даже верный Полкан не признал в нищенке, забредшей на царский двор, пропавшую царевну.

Изображать старушку Василисе было не впервой. К сожалению, под рукой не оказалось кудесника-кота, умевшего лепить носы из хлебного мякиша, и устрашающей волчьей челюсти, меняющей лицо до неузнаваемости. Но несколько заклинаний морока решили проблему: глянув в колодец на пути к терему, Василиса осталась довольна. Из отражения в воде на нее смотрела сморщенная старуха с гнилыми зубами и больными глазами. В таком виде не страшно и в тереме появиться!

Однако на царский двор надо было еще попасть. Страж на воротах был неумолим и ни за что не хотел пускать нищую старуху, а когда Василиса проявила настойчивость — едва не отдубасил. От тумаков спасла возвращавшаяся с ярмарки Дуняша. Василиса сперва отпрянула в сторону: молодой и важный страж на воротах не был ей знаком, с Дуняшей же они были неразлучны с детских лет. Но девушка взглянула на нее с жалостью и с брезгливостью, как на шелудивого пса, и Василиса воспрянула духом — приблизилась к служанке, умоляла накормить бедную старуху. Сердобольная Дуняша кивнула, на стража прикрикнула и первой вошла в ворота. Василиса засеменила следом.

А потом Дуняша обернулась — и переменилась в лице, закричала, бросилась в ноги. Василиса испуганно метнулась к воротам, но те уже захлопнулись, словно дверца птичьей клетки. Все вокруг забегали, двор наполнился криками и рыданиями, ее обступили, на разные голоса повторяли ее имя — с недоверием, с радостью. Не понимая, почему ее морок развеялся, Василиса отчаянно пыталась скрыться, лихорадочно перебирая заклинания. То пыталась сделаться невидимой, то хотела отвести всем глаза, то вспомнила о старом проверенном заклинании сна, которое помогло ей бежать три года назад. А потом дворню как ветром смело, и она увидела мать, летящую к ней. У матери снова были крылья и мокрые от счастья глаза сияли синевой...

Потом были тепло объятий, от сладости которых, казалось, разорвется сердце, жар бани, окутавший тело истомой, дрожащие от волнения пальцы Дуняши, наряжавшие вернувшуюся царевну в новое платье сестры, и нервозность, завладевшая всем теремом. Беспокойно крутился деревянный петушок на крыше терема, когда Василиса возвращалась из бани. Тревожно переглядывалась дворня, провожая царевну взглядом. Взволнованно шептались бояре, гостившие в тереме, но не приглашенные к столу, за которым в тот вечер собралась только царская семья.

Батюшка в замешательстве поглаживал бороду. Не скрывая радости по случаю возвращения старшей дочери живой и невредимой, он в то же время с беспокойством ждал рассказа Василисы, от которого зависело ее будущее. Матушка не отрывала затуманенного слезами взгляда — никак не могла наглядеться на дочь, поверить в ее возвращение. Повзрослевшие и расцветшие сестры глядели на старшую с жалостью. Где бы та ни была все это время, ясно одно — замуж ей теперь не выйти, всю жизнь одной куковать, бедняжке. Василиса молчала, мучительно гадая, что ей соврать родным.

— Ну сказывай, дочка, — нарушил тишину властный голос отца.

Василиса вздохнула — ну как лгать матушке с батюшкой? Ясно же, чего от нее ждут — рассказа о жизни в замке Кощеевом. Сама она эту кашу заварила, сама Чернослава по ложному следу пустила. Но как теперь в глаза родителям смотреть, как лгать о том, чего не было? Не по сердцу это Василисе, не сможет она...

— И рассказывать-то нечего, — тихо промолвила она. — Сомкнула глаза в своей горнице, открыла — стою посреди двора. Вместо платья на мне лохмотья, дворня взволнованно переговаривается, все на меня указывают. Батюшка, — Василиса подняла глаза на царя, — кто же надо мной так пошутил-то?

Отец горестно сдвинул брови:

— Пошутил?!

Мать схватилась за сердце, запричитала:

— Три весны минуло с тех пор.

Младшая из царевен, Злата, ахнула:

— Так ты ничего не помнишь?

— Три весны? — будто бы завороженная повторила Василиса. — Меня не было три весны?

Они поверили. Да и как не поверить родной дочери? Уж лучше быть в неведении, чем знать страшную правду, к которой они приготовились. Злата усомнилась в словах сестры, но о своих подозрениях помалкивала.

По знаку царицы сноровистые служанки быстро заставили стол вкуснейшими яствами — расстегаями с рыбой, пирогами с капустой, жареными перепелами. Сперва ели молча, потом, царица, одолев неловкость, завела речь о событиях, которые пропустила Василиса, подключились к рассказу и батюшка с сестрицами. Разомлев от вкуснейшей еды, от близости родных, Василиса жадно вглядывалась в их лица и вслушивалась в их голоса, складывая в шкатулку памяти каждое словечко, и отеческую улыбку, и ласку материнского взгляда, и багрянец румянца на щеках сестер. Завтра она унесет их с собой, в лесную глушь, под крышу избушки на курьих ножках. Сегодня что-то пошло не так, она раскрыла себя, и ее волшба временно не действует. Родные думают, что она вернулась навсегда, но тому не бывать. Уже сегодня ночью или завтра на заре, как только чары станут ей подвластны, Василиса исчезнет из царского терема. Уже навсегда. Чтобы больше никогда не возвращаться в Златоград, не терзать душу ни себе, ни близким. Чтобы служить людям, чтобы продолжать дело Бабы Яги.

Прежде, чем подняться в свою горницу, Василиса крепко, в последний раз, обняла и расцеловала всех родных. Прижалась щекой к жесткой бороде отца. Впитала тепло материнских рук. Вдохнула ромашковый аромат волос любимой сестрицы Златы.

— Увидимся утром, доченька, — шепнула царица, с неохотой выпуская ее из объятий.

Василиса кивнула, с трудом сдерживая слезы. К утру ее здесь уже не будет. А в волосах матери появятся новые серебряные ниточки, и новые морщинки оплетут родные глаза.

— Спи спокойно, дочка, — пожелал батюшка.

— Спокойной ночи, батюшка, — тихо ответила Василиса.

Батюшка почувствовал ее тоску, еще раз обнял — крепко-крепко и успокаивающе, как в детстве, погладил по голове:

— Ничего не бойся. Тебя больше никто не тронет. Терем надежно зачарован от любого чародейства.

Василиса покачнулась и ошеломленно подняла глаза. Взгляд батюшки лучился добротой и заботой. Только почему-то Василисе стало нечем дышать.

 Долгих пять дней она металась по терему пойманным зверем. Все не хотела верить в собственное бессилие, все пыталась превозмочь запретные чары. Царь с царицей по-прежнему не подозревали, что их дочь-чародейка, и даже представить не могли, в какую ловушку ее загнали. Прислуга шепотком переговаривалась, что царевна сама не своя. Кто-то даже предположил, что царевну подменили. Но Дуняша мигом пресекла слухи, сообщив об отличительном знаке царевны — родинке на плече.

А на шестой день пришла беда: объявился посланник Чернослава. Узнав о возвращении Василисы, жених собрался посетить царские хоромы.

— Вот счастье-то, — ликовала царица.

— Да погоди раньше времени радоваться, — предостерегал от разочарования царь. — Поглядим сперва, что скажет, как Василису встретит.