Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

• Название: Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]
• Автор: Эмиль Офин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1971

Душа писателя отдана настоящим труженикам, таким, как механик Горшков из повести «Фронт», шофер Василий Кузьмич из рассказа «Водитель первого класса», щедрый на выдумку Петр Павлович из рассказа «Дачник» («Он всем только подсказывает, а работа идет»), неутомимый и проницательный подполковник милиции Данилов из цикла «Недостающее звено».

---

Звуки нежного вальса витали внутри сверкающего лаком и никелем кузова. Василий Кузьмич вертел ручку радиоприемника и сердито бормотал себе под нос:

— Аккумуляторы, Много ты в них понимаешь, копеечная душа.

За пять минут до гудка автобус подкатил к цеху. Василий Кузьмич отодвинул застекленную дверку и строго сказал:

— Которая тут у вас будет за старшую, подпиши путевку.

Высокая женщина — та самая, что спрашивала, не шутит ли он, — быстро подошла к кабине:

— Сейчас я тебе подпишу…

Она крепко обняла старого шофера и звонко расцеловала в обе щеки.

— А ну, бабы, давайте подписывайте все!

— Да ну вас… — отмахивался Василий Кузьмич, — мое дело сторона… Смотрите, завтра не опаздывать. Я люблю порядок.

4. «МОЕ ДЕЛО СTOPOHA…»

— Вам куда, гражданин?

— Да мне бы, милая, нужно увидать товарища Подольского, Бориса Григорьевича.

— Профессор здесь не принимает. Приходите в поликлинику по вторникам и пятницам.

— Профессор, скажи пожалуйста, — покачал головой Василий Кузьмич, — мы с ним когда познакомились, он еще доктором медицинских наук был.

Рыжеволосая девица бросила на старого шофера любопытный взгляд и засмеялась.

— Вы совершенно не разбираетесь в медицине, гражданин. — Она спрятала в стол помаду и зеркальце, закрыла регистрационную книгу и, шурша складками накрахмаленного халата, вышла из-за белого барьера. — Доктор — это значит просто доктор, а если медицинских наук, так это уже профессор. Понятно?

— Непонятно, — качнул головой Василий Кузьмич. — По-твоему выходит, что простой доктор не знает медицинских наук. Как же он людей-то лечит?

Девица покраснела и задумалась. Потом снисходительно махнула рукой:

— Вам без образования не понять этого нюанса. Я иду к профессору. Что ему передать?

— Скажите, что Иванов спрашивает, водитель первого класса.

Борис Григорьевич встал навстречу Василию Кузьмичу. Он крепко пожал его руку и усадил в кресло.

— Это гениально, что вы решили меня навестить, дорогой мой спаситель! Нелли Семеновна, пусть нам дадут черного кофе с лимоном. Выпьем с морозца по-стариковски, а?

Василий Кузьмич смущенно сказал:

— Вы извините, Борис Григорьевич, что ваше время отнимаю. Я вот зачем пришел: поскольку вы детский профессор, так, стало быть, должны знать, какие блюда нужно кормящим матерям готовить, — он вынул из кармана блокнот и положил на стол. — Вы уж сделайте такое одолжение, напишите все тут, как полагается.

Профессор удивленно поправил пенсне, но ничего не спросил, достал перо с золотым наконечником и принялся быстро писать.

Принесли кофе. Василий Кузьмич отхлебнул несколько глотков, согрелся и осмелел.

— Есть еще большая к вам просьба, Борис Григорьевич, — он встал и почтительно одернул пиджак, — приехать к нам на завод и с нашими женщинами потолковать, как должны себя кормящие матери сохранять. Одним словом, вроде лекции…

— Да вы сидите, сидите, Василий Кузьмич, — поспешно сказал профессор и тоже встал. — Вы что же, на заводе каким-нибудь культсектором ведаете?

— Да нет, мое дело, конешно, сторона, только ведь нехорошо, когда кормящие мамки по морозу бегают в одних платьишках и питаются чем ни попало. Вы уж объясните им это как следует, уважаемый Борис Григорьевич… А насчет оплаты я уже с завкомом договорился, и машину за вами пришлют…

— Да это все не имеет никакого значения, — махнул рукой профессор. Он поправил пенсне и как-то по-новому, очень внимательно посмотрел на старого шофера. — Я обязательно приеду. Давайте уточним день и время.

Прощаясь со старым шофером, профессор вышел в коридор и сказал рыжеволосой девице:

— Проводите товарища до машины, Нелли Семеновна, и скажите водителю, чтобы доставил Василия Кузьмича, куда он укажет.

Бориса Григорьевича сразу окружили люди в белых халатах и куда-то увели.

Василий Кузьмич подмигнул Нелли Семеновне:

— Вот мы и дотолковались, а ты говоришь — по вторникам и пятницам. Я твой нюанс, милая, лучше тебя понимаю.

В гараже на Василия Кузьмича налетел Митрошкин:

— Ты что же это, любезный, используешь доверенный тебе транспорт не по назначению? Тебе известны правила движения — параграф шестнадцатый, пункт «ж». Кто давал распоряжение болтаться на автобусе по заводу…

Василий Кузьмич посмотрел в колючие глазки Ми-трошкина и, как всегда спокойно, сказал:

— Этот пункт говорит, что водителям запрещается использовать транспорт в личных целях. А я разве для себя — я же для общества. — И, пожевав губами, добавил — Эх ты, пункт «ж».

Митрошкин озадаченно заморгал глазами, а Василий Кузьмич повернулся и пошел в столовую.

Толстый, гладколицый человек в белой куртке перестал щелкать костяшками счетов и вопросительно уставился на вошедшего в конторку старого шофера.

— Вы, что ли, гражданин, здесь за главного будете? — спросил Василий Кузьмич.

Суровый тон, каким был задан вопрос, оказал действие — человек встал и поправил белый колпак.

— Ну я, допустим. А в чем дело? Василий Кузьмич прищурился:

— А какое у вас, поваров, бывает звание или, к примеру, категория?

— У нас бывают разряды, — озадаченно ответил человек. — Я вот — повар первого разряда.

Василий Кузьмич улыбнулся и протянул руку:

— Тогда другое дело, можем с тобой разговаривать. Я — водитель первого класса, Иванов. Будем знакомь!

— Иванов! — воскликнул повар и хлопнул себя по колпаку. — Так это ты и есть женский заступник? Про тебя, друг, слава идет по всему заводу. Садись, садись, Василий Кузьмич, милости просим, — он подошел к двери. — Полина! А ну, живо тещи нам по стаканчику чайку с лимоном! Закуривай, Василий Кузьмич, рассказывай, зачем пожаловал? ;

— С тобой познакомиться, Егор Егорыч, — усмехнулся старый шофер, — ведь тебя знаменитым поваром славят.

— А что же, — приосанился польщенный Егор Егорович, — я, слава богу, сорок лет у плиты простоял; еще в ресторане господина Иванова картошку чистил, ни дна ему ни покрышки».

— У Иванова? Скажи пожалуйста, — почтительно качнул головой старый шофер. — Стало быть, ты любое блюдо изготовить можешь?

— А как же? — окончательно расцвел повар. — Вот, к примеру, французская кухня — беф-брезе, консомэ, фрикасе, почки миньер, соус тартар, крокетт-де-валяй…

— Постой, постой, — отмахнулся Василий Кузьмич, — а ты манную кашу с молоком или картофельное пюре со сметаной, в морковном соусе, умеешь варить?

— Да ты что, товарищ Иванов, шутить надо мной изволишь? — обиделся толстяк.

— Никак не шучу, — строго сказал старый шофер, — вот твои меню за целую неделю нарочно собрал. Покажи мне, где тут хоть одно блюдо, которое бы женщинам подошло по их кормящему положению; они кашу манную просят, а им де-валяй с перцем приносят. Как ты об этом думаешь, французская кухня?

Повар сдвинул колпак и смущенно потер лысину.

— Прав ты, товарищ Иванов, моя оплошка. Недоучёл я этого.

— Ну, то-то, — примиренно кивнул Василий Кузьмич и вытащил блокнот: — Вот тебе список всех блюд, какие кормящим мамкам требуются…

— Да что же, я сам не знаю, — покраснел повар.

— А ты не гордись. Это знаешь кто писал? Доктор медицинских наук; у них в лечебном деле такое звание, вроде нашего с тобой первого разряда считается. Понятно? — Василий Кузьмич призадумался, потом сказал: — И вот еще что. Мое дело, конешно, сторона, только нехорошо получается, когда кормящие женщины в кассу в очереди стоят и своих отдельных столиков не имеют. Ведь это же, Егор, пустяк наладить.

Шеф-повар проводил своего гостя до самого выхода из столовой. Возвращаясь, он остановился у столика, за которым обедал его приятель, прораб отдела капитального строительства завода.

— Ты видел, Матвеич, кого я сейчас провожал, знаешь, кто это?

— Еще бы не знать, — усмехнулся прораб. — Осенью мне двенадцать тонн цемента привезли и свалили под дырявым навесом. А к ночи дождь пошел…

— Ну и что ж, пропал цемент?

— В том-то и дело, что нет: Василий Кузьмич спас — привез из гаража на своем автобусе брезенты и укрыл. Я у него потом спрашиваю: «Как ты додумался, отец?» А он отвечает: «Мое дело, конешно, сторона, только нехорошо ведь добру-то пропадать».

5. «МЫ ЕГО САМИ ЗНАЕМ!»

Зал заводского клуба был переполнен до отказа; люди сидели на подоконниках, на радиаторах отопления, стояли, прислонившись к стенам.

Ларионов — бригадир кузнечного цеха — поднял руку и, шевеля плечами, протолкался к эстраде.

— Товарищи! — сказал он, набрав полную грудь воздуха, и его бас, повторенный репродукторами, загрохотал под сводами зала. — От имени профсоюзной и партийной организации выдвигаю кандидатом в депутаты городского Совета товарища Иванова, беспартийного шофера заводского гаража. Товарищ Иванов Василий Кузьмич…